Люди Севера: История викингов, 793–1241 - Джон Хейвуд

После Луни викинги прошли еще 96 км вдоль тосканского побережья до устья Арно, разграбили Пизу, а потом, поднявшись по реке, – город-крепость Фьезоле невдалеке от Флоренции. Затем норманнский флот пропал на год. Вероятно, Бьорн и Хастейн где-то перезимовали и отправились на восток, к Византийской империи. Позднейшие арабские и испанские источники утверждают, что викинги нападали на Грецию и Александрию. Если так, то, скорее всего, это и был флот Бьорна и Хастейна.

Вторично он объявился в Испании в 861 г., когда викингам пришлось вновь проходить Гибралтар, на сей раз в обратном направлении, по пути домой. Ширина пролива всего 14 км, так что возможности проскользнуть незамеченными у викингов не было, и флот эмира поджидал их. Из оставшихся у Бьорна и Хастейна 60 кораблей от засады мавров ушли лишь 20. Должно быть, Бьорн и Хастейн не знали, что в проливе постоянно присутствует сильное поверхностное течение из Атлантики в Средиземное море. Во время Второй мировой войны в Средиземное море вошли незамеченными 62 немецкие подлодки, двигаясь в подводном течении с застопоренными машинами. Но ни одной не удалось пройти через Гибралтар обратно, против течения. Бьорн и Хастейн столкнулись с той же трудностью: пока они медленно преодолевали течение, мавры успели перехватить их.

После этого разгрома Бьорн и Хастейн не пали духом и по пути домой продолжали грабить. Покидая испанские воды, они высадились в небольшом христианском королевстве Наварра и разграбили Памплону. Им даже повезло захватить самого короля Гарсию I и получить за него выкуп – неслыханную сумму в 70 000 золотых динаров (приблизительно 308 кг золота). Уцелевшие в походе викинги вернулись в 862 г. домой сказочно богатыми. Бьорн и Хастейн после этой кампании разделились. Бьорн поплыл в Данию, видимо с намерением использовать богатство и авторитет в борьбе за датский трон, но не добрался туда: потеряв после кораблекрушения все, умер во Фризии. Хастейн же остался на Луаре: его ждала долгая и успешная пиратская будущность.

Своим дерзким походом Бьорн и Хастейн снискали славу легендарных полководцев, но за это им пришлось уплатить чрезвычайно высокую цену: меньше третьей части воинов, три года назад отправившихся под их началом в плавание, вернулись домой. Видимо, это заставило других викингов призадуматься: хотя нападения на Пиренейский полуостров продолжались до начала XI в., в Средиземноморье норманны больше не ходили. Гибралтарский пролив – узкие ворота, которых не миновать, если нужно выйти из Средиземного моря, – оказался слишком опасным для них. Мавры отбили крупные набеги в 889, 912–913, 966 и 971 гг. В 889 г. пираты дошли до самой Севильи, пока их не разгромили, как и в первый раз, на полях Таблады. Уцелевшие норманны осели в окрестностях, и многие впоследствии обратились в ислам. Это единственное известное поселение норманнов в Иберии. Должно быть, во время плаваний в Иберию викинги случайно открыли атлантический остров Мадейра. Об этом мы знаем из необычного источника – ДНК мадейрской домашней мыши, которая показывает, что мыши прибыли (вероятно, безбилетниками) на дотоле необитаемый остров из Северной Европы где-то в промежутке между 900 и 1050 гг.

Посольство к королю маджусов

Вероятно, между маврами и норманнами были и вполне мирные связи. В Кордове и берберских государствах имелся большой спрос на франкских, славянских, английских и ирландских рабов, и многие из них попадали в эмират – напрямую или через посредников – через норманнских работорговцев. Молодых мужчин-невольников зачастую ждала кастрация: в исламском мире Аль-Андалус славился как главный поставщик евнухов. В 845 г., после нападения на Севилью, эмир Абд-ар-Рахман отправил к королю маджусов посольство под началом Аль-Газала с дарами королю и королеве. Страну маджусов Аль-Газал описывает как остров в трех днях плавания от материка. Поблизости расположены другие острова, тоже подвластные королю. Перед аудиенцией Аль-Газал особо оговорил, что ему не прикажут преклонять перед королем колена. Это было обещано, но, явившись во дворец, Аль-Газал увидел перед собой такую низкую дверь, что внутрь можно было лишь проползти на четвереньках. Виртуозный дипломат, Аль-Газал вышел из положения, улегшись на спину и протиснувшись в дверь на спине ногами вперед. Хозяев это, вероятнее всего, не разозлило, а подкупило: в такой решимости ни за что не унижаться они, должно быть, отчасти узнали себя. Эмирский посол пришелся по нраву супруге короля по имени Ноуд, и она его соблазнила, заверив Аль-Газала, что маджусы не знают ревности и что женщины у них вольны, если захотят, уходить от мужей. Действительно, скандинавки имели право на развод, однако, что касается ревности, тут желаемое было выдано за действительное. Измена жены обычно становилась для мужа серьезным испытанием, и в отдельных областях Скандинавии обманутый супруг имел право убить и изменницу, и ее любовника, если заставал их в момент прелюбодеяния. Кроме того, Аль-Газал, видимо, принял за королеву кого-то из фавориток. Неизвестно, к какому королю его посылали. Если островом Аль-Газалу показался полуостров Ютландия, то это, возможно, был датский король Хорик. Или же Аль-Газал мог побывать у кого-то из норманнских военных вождей в Ирландии, вероятнее всего, у Тургейса, жена которого звалась Ауд, что не сильно отличается от Ноуд. Цель посольства Аль-Газала также не называется, но можно смело предполагать, что речь шла о торговых делах: о поставке рабов, если он ездил в Ирландию, или о пушнине из северных лесов, если речь идет о Дании.

В конечном счете викинги не оставили на Пиренейском полуострове заметного следа. Их вторжения были кровавыми и разрушительными, но как маврам, так и христианам удавалось отбивать нападения. Таким образом, в Иберии норманны не нарушили сложившегося баланса сил и не стали катализатором перемен, как то происходило во многих других местах, подвергшихся их нашествию. Андалусский географ Аз-Зухри в 1150-х дал такой портрет викингов: «Свирепые, отважные и сильные, отличные моряки. Когда они нападали, жители побережья бежали в страхе. Они приплывали раз в шесть или семь лет, флотом не меньше 40 кораблей, а в иные годы и до сотни. Они побеждали всех, кого встречали на море, грабили корабли, людей уводили в неволю». В общем, варвары – такие же, как и множество других.

Глава 7

Киев, Константинополь и Болгар

Викинги в Восточной Европе до 1041 г.

Именно на Востоке викинги наиболее активно занимались не только грабежами, но и коммерцией. Великим магнитом, тянувшим их на Восток, был дирхем, полновесная серебряная монета, которую чеканили в арабском Аббасидском халифате и других мусульманских государствах. В богатый халифат стекались дорогие товары со всех концов известного мира, в том числе рабы, воск и мед из Северной Европы. Эти товары арабские купцы покупали у кочевников хазар и булгар, обитавших в степи севернее Каспия, и платили дирхемами. Дирхемы стали ходить у славян, балтов и финнов и около 780 г. появились в торговых поселениях типа Старой Ладоги на Ладожском озере и Гробини на Балтийском море, где попали в руки шведских торговцев. Это и побудило шведов исследовать речную систему Восточной Европы в поисках места происхождения монет. Даже если шведы хотели торговать, их экспансия на Восток была ничуть не менее кровавой, чем продвижение данов и норвежцев на Запад, потому что большую часть прибыли они получали от захвата невольников или сбора дани.

Поскольку в то время ни скандинавы, ни славяне, балты и финны, населявшие Восточную Европу, не обладали письменной культурой, о военных кампаниях викингов на Востоке мы осведомлены далеко не так полно, как об их походах на Запад. Наиболее ценные свидетельства мы находим у арабских географов и путешественников, у византийских хронистов и государственных деятелей, многие из которых ссылаются и на личный опыт. Видимо, потому, что они не так боялись викингов, эти авторы, особенно арабские, описывают их в ином свете, нежели западные, проявляя гораздо больше интереса к их обычаям, чем к военным кампаниям. Деятельность викингов на Востоке тесно связана с возникновением Русского государства, так что норманны были важнейшей темой первой русской летописи – созданной в XII в. «Повести временных лет». Впрочем, с использованием этого источника есть свои трудности: многие из содержащихся в нем сведений очевидно легендарны, и к тому же главной его задачей было утвердить законность правящей династии Рюриковичей. Восточные походы викингов отражены и в скандинавских сагах, но это самые поздние из главных первоисточников – они появились лишь в XIII в. Единственным скандинавским источником того времени, упоминающим восточные походы, остаются шведские рунические камни IX–XI столетий, установленные в честь тех, кто отправлялся в экспедиции на Русь и в Грецию.