Две руки потентата - Герман Иванович Романов

В Париже осознали, что бороться на равных с англичанами дело бесполезное — побьют. Так что после целой череды разгромных поражений линейных сил, французы решили дождаться лучших времен. И таковые пришли с появлением паровых машин, а затем на рейде Шербура состоялся знаменитый бой, запечатленный на картине известного художника Эдуарда Мане. Тогда во французских водах сошлись в схватке два американских корабля — под флагом конфедератов «Алабама», перетопившая во время плавания уйму транспортов федератов, и посланный на ее поимку «Кирсардж». И хотя корсара потопили, французские адмиралы тут же решили сделать ставку на крейсерские операции, памятуя о подвигах Жана Бара, Турвилля, да того же Пьера-Андре Сюффена, самого знаменитого французского адмирала и прославленного капера.

К концу девятнадцатого века построив уйму бронепалубных крейсеров, носящих громкое название «истребителей торговли», в Париже осознали, что деньги выброшены на ветер — англичане построили в ответ втрое больше кораблей данного типа, способных легко догнать новых французских каперов, и пусть их рыбам на корм. И тут в головы под знаменитые кепи с золотым шитьем пришла очередная «светлая мысль» — пустить на коммуникации векового врага броненосные крейсера небольшого водоизмещения (в целях экономии при строительстве), не больше десяти тысяч тонн водоизмещения. Такие корабли могли отбиться от английских бронепалубных крейсеров, так как были лучше защищены, и вооружены соответственно — по паре 194 мм пушек в носу и корме и набору 138 мм орудий. Построили пятнадцать единиц, но четыре из них имели небольшое водоизмещение, а потому для действий в океане были бесполезны. Остальные одиннадцать превратились в будущие «мишени» — англичане ответили строительством высокобортных броненосных крейсеров четырех типов, и было их двадцать пять, способных легко догнать как «французов», так и русские «пересветы» с «рюриковичами», что тоже должны были «пошалить» на коммуникациях «владычицы морей». И теперь призадумались галлы со славянами — «крыть» в ответ было нечем, даром, что стали союзниками. Ведь в бою последуют повреждения, «корсару» придется заходить в нейтральный порт для неизбежного интернирования, в то время как британцы имеют сеть баз по всему миру.

Концепция оказалась порочной — слишком дорогое удовольствие губить большие корабли в одном выходе в океан. Немцы оказались умнее — начали строить малые быстроходные крейсера и приспосабливать быстроходные лайнеры. Именно их вариант «крейсерской войны» и приняли русские в войне с японцами. Но у французов оказалось свое видение проблемы — они пришли к выводу, что следует построить такие крейсера, что будут способны уничтожить британские.

Сказано — сделано, и вот сейчас предстояло проверить это решение в бою, спустя сто с лишним лет у знаменитого места сражения…

— А ведь мы их сильнее, месье, и стреляем лучше!

Сенэ смотрел в прорезь боевой рубки на вражеские корабли, вокруг которых вставала целая россыпь высоких всплесков. Один британский крейсер уже выбит из строя — по нему сосредоточили огонь два новеньких, только вступивших в строй крейсера «Вальдек-Руссо» и «Эдгар Кине», каждый из которых был вооружен устрашающим набором из 16–194 мм пушек. Они, и следующие за ними в строю броненосные крейсера «Эрнест Ренан» и «Жюль Мишле», еще на стапелях перевооружены по опыту шедшей русско-японской войны, за которой адмиралы всех мировых флотов внимательно смотрели. А за три «гамбетты» принялись, пока они стояли у причальных стенок на достройке, что оттянуло на год их вступление в строй.

Свои выводы французы сделали — нужен один главный калибр, и желательно покрупнее, и числом стволов побольше. Причем в башенных установках, как лучше защищенных, имеющих большую дальность стрельбы. И длину ствола увеличили до 50 калибров, вместо 40, как на первых трех крейсерах типа «Гамбетта». Казематные орудия убрали, оставили только противоминные 100 мм и 65 мм пушки. Вместо башен со 164 мм пушками поставили одноорудийные башни со 194 мм стволами, а на новейших двух крейсерах все башни сделали двух орудийными.

— Мы побеждаем, месье, хотя противник причиняет большой ущерб и нам, — Сенэ отдавал должное англичанам, видя, как красивые до боя, его корабли сейчас превращаются в груду обломков на верхней палубе. Все правильно — град шестидюймовых снарядов сносил все конструкции, неприкрытые броней, а их обилием в надстройках отличались все французские корабли. Кораблестроители и адмиралы категорически отказывались их убрать, как сделали на эскадре Макарова, считая, что тут не стоит учитывать русский опыт. Впрочем, также поступали и генералы, наотрез отказавшиеся ввести форму цвета «хаки» вместо знаменитых революционных красных штанов.

— Трусливо бросили свои крейсера и побежали? Месье, я ожидал от британцев большей стойкости.

— Но их пятеро слабейших, а нас семеро!

— Не помогли им хваленые традиции! Мы взяли реванш!

Виктор Сенэ пожал плечами, слушая разговоры офицеров — семь лет тому назад командовал крейсером «Паскаль» в корейском порту Чемульпо, и собственными глазами видел войну — а это не бегство — больше похоже на разумное отступление. Гибралтар нужно взять до того, как англичане начнут по-настоящему воевать. А у них осталось восемь броненосных крейсеров не хуже «вальдеков», а четыре линейных, что вооружены не 194 мм пушками, а 234 мм, причем все восемь башен по два ствола. И бортовой залп в полтора раза тяжелее — немцы уже «прочувствовали» это, потеряв в бою два «гросс-крейсера» во время отражения набега на Гельголанд…

В начале ХХ века французские корабли имели свой знаменитый «шарм»…

Глава 65

— Столетие прошло и снова «континентальная блокада», только положение гораздо хуже, чем при проклятом Бонапарте. Прогресс сыграл с нами злую шутку — теперь враги подготовлены намного лучше, а их корабли не хуже наших. Надо заканчивать эту войну даже с ущербом и разрушить «союз трех императоров» любым способом. Иначе крах империи неизбежен!

Первый лорд Адмиралтейства был не моряком, а политиком, и умел здраво мыслить. И знал, что история имеет поганое свойство повторятся, меняя трагедию на фарс, и наоборот. Но то, что сейчас происходило, было на порядок страшнее и опаснее, чем во время «войн коалиций», которые постоянно сколачивала именно Англия — за ее золото постоянно находились желающие сражаться с французской гегемонией, и в конечном итоге «Великая армия» Наполеона сгинула во время московского похода 1812 года. Но сейчас даже матерые дипломаты Форин Оффиса недоумевали, и были не в состоянии ничего поделать — неожиданно сложившийся после недавней дальневосточной войны германо-русский блок оказался не просто крайне враждебно настроенным к Британии, но стал втягивать в свой альянс все более-менее сильные государства Европы. Первой оказалась Австро-Венгрия — понятное дело, что для старого кайзера Франца-Иосифа нашли доводы, к тому же подобный «союз» уже был раньше.

Политика Англии всегда направлялась на альянс с теми странами, что имели сильную армию, и такой оставалась только Франция — потому и было заключено «сердечное согласие» с историческим врагом. Такое было и полвека тому назад, когда удалось сокрушить Россию в войне, которую сами русские именуют «Крымской».

Но сейчас прежняя стратегия и политика не сработали — против Британской империи объединился весь континент, а те страны, что рискнули поддерживать Лондон в первые месяцы, теперь стали его врагами. Слишком поучительным оказался пример Бельгии, страны, которая лишь в 1815 году появилась на карте Европы, благодаря настоянию британского правительства. Теперь ее нет — «лягушатники» сами отказались от «Антанты» — угроза вторжения пятимиллионной германо-российской армии деморализовала Париж, и лишило его стойкости сражаться за интересы Лондона.

— Подлые предатели, они еще поплатятся за свою измену, — пробормотал Уинстон Черчилль, не испытывая, впрочем, уверенности. Франция выступила неожиданно — сразу после отказа Бельгии присоединиться к «континентальному альянсу», Валлонию немедленно заняли французские войска. А с другой стороны кайзер выставил Голландии ультиматум — или вступить в их «союз» и получить Фландрию с Антверпеном от упраздненной Бельгии, либо быть включенными в рейх насильно, с той же Фландрией и отнюдь не на правах вассального королевства. Понятно, что голландцы объявили войну Англии, сообразив, что ее перспективы крайне туманные.

И вот тут в Лондоне даже самые тупые депутаты палаты общин осознали, что «континенталы» решили разорвать на клочки огромную колониальную империю, на которую все «облизывались», только боялись даже косо посмотреть в сторону «владычицы морей».

— Негодяи, они заплатят за это, и они будут лобзать нам руки!

Черчилль был взбешен, но мыслил хладнокровно — сейчас невозможно повернуть историю вспять, и сокрушить врагов поодиночке. И даже старый способ захвата колониальных владений противников не сработал. Впервые в своей истории