В царстве тьмы - Вера Крыжановская

— Превосходно. Я даже думаю, что какой-то добрый гений направил меня навстречу вам, — в восхищении воскликнул Ван-дер-Хольм… — Конечно, я объясню вам все, что вы пожелаете, и радуюсь, что у меня будет с кем поговорить. Что же касается виденных вами явлений, вы подробно расскажете мне о них, и мы тщательно все обсудим. Признаюсь, для моих занятий самыми драгоценными являются факты, переданные достоверными свидетелями: такие факты легче осветить и объяснить, нежели печатные рассказы. Ввиду всего этого надеюсь, Мария Михайловна, что вы не откажетесь также быть моим секретарем. Я люблю диктовать выводы моих работ, но, поверьте, я не злоупотреблю вашими силами.

— И вы также будьте уверены, что я сделаю все возможное, чтобы угодить вам.

— Значит, дело решено и вы становитесь моей секретаршей и чтицей. Но раз вы берете на себя двойную обязанность, то совершенно справедливо удвоить и вознаграждение. Я даю вам сто рублей в месяц, в праздничные же дни вы свободны, конечно.

Мэри чувствовала себя на седьмом небе и благодарила со слезами на глазах. Тут же они порешили, что занятия начнутся со следующего понедельника, т. е. дня через три, и будут продолжаться с трех часов дня до девяти вечера. Узнав адрес Мэри, Ван-дер-Хольм заметил:

—Вы живете очень далеко, а мой дом в глухом месте, и было бы рискованно молодой девушке ходить вечером одной. Но вот что я предложу: мой экипаж почти всегда свободен, так как я очень редко выезжаю, и потому я буду присылать его за вами и отвозить домой. Таким образом, ваша матушка будет спокойна.

Когда, прощаясь, Мэри пожала холодную руку своего нового патрона, та же ледяная дрожь пронизала ее.

"Он, должно быть, очень болен и кто знает, долго ли я буду иметь такой хороший заработок?" — грустно подумала она.

ГЛАВА 2.

В назначенный день экипаж Ван-дер-Хольма остановился у домика Суровцевых, и Мэри села в него, сопровождаемая изумленными взглядами домашних и скромных обитателей дома.

Мэри была счастлива и спокойна, зная, что семья сыта, печь натоплена и домохозяин не придет оскорблять ее мать и грозить выгнать их на улицу.

Однако, когда она осталась одна на целый день с новым хозяином, сердце ее сжала тоска. Но Ван-дер-Хольм был так спокойно сдержан и вместе с тем так предупредительно вежлив и любезен, что она успокоилась, думая только, чтобы хорошо исполнить свою работу.

Продиктовав несколько писем и затем нечто вроде статьи о сомнамбулизме в состоянии глубокого гипноза, по заметкам из разных тетрадей, Оскар Оттонович сообщил ей о своем намерении издать общедоступный труд по оккультным наукам и неведомым силам природы.

— С этой целью, — добавил он, — я хочу прежде всего подобрать по главам готовый уже, но разбросанный в виде множества заметок, материал. Мы будем также делать выдержки из разных книг, которые я намерен прочесть, а для этого, Мария Михайловна, потрудитесь пройти со мной в библиотеку.

К удивлению Мэри, они направились не в библиотеку около кабинета, а в смежную комнату с противоположной стороны.

Короткий зимний день угасал, уже стемнело и Ван-дер-Хольм зажег электричество. С трусливым любопытством оглядела Мэри странное помещение.

Комната была просторная, а стены уставлены полками с книгами, новыми и старинными. В одном углу помещалась маленькая печь, с ретортами и кубами, наполовину задернутая черной занавесью, а посередине стоял большой круглый стол, заваленный книгами и журналами. Несомненно, что только невропат, подобный странному хозяину дома, мог приятно проводить время среди таких страшных украшений, какие увидела Мэри. У двери в соседнюю комнату стояли два скелета, и блестящая белизна костяков особенно ярко выделялась на черном фоне бархатных портьер. Один из скелетов держал в костлявых руках поднос с графином и стаканом, а второй — фонарь. В пустых глазницах горели красные электрические лампочки, и зловещим пурпуром освещали утопающую в тени часть комнаты.

Хозяин дома, казалось, не замечал панического ужаса, ясно отражавшегося на бледном лице молодой девушки. Он спокойно уселся и стал перелистывать книгу, а Мэри не посмела сделать замечание и молча села. К счастью она была спиной к скелетам, но в ту же минуту снова вздрогнула. Из-под стола появился огромный черный кот и, вскочив на ручку кресла хозяина, уставился на нее своими фосфорически блестевшими глазами.

— Боже мой, какой страшный, злобный взгляд у этого животного, и выражение почти человеческое, — заметила Мэри, невольно отворачиваясь.

На лице Оскара Оттоновича скользнула загадочная усмешка.

— Вы находите? — спросил он, поглаживая кота.

После этого кот вспрыгнул на спинку и там примостился, а Мэри принялась за книгу.

Интерес, возбужденный чтением и усиленный объяснениями Ван-дер-Хольма, так поглотил ее внимание, что она забыла все, возбуждавшее только страх.

В семь часов они перешли в нарядную столовую и сели за стол, накрытый для двоих, уставленный дорогим хрусталем и серебром. Все было превосходно приготовлено, однако, Мэри ела мало.

Неизвестно почему, ее вдруг охватила смутная тоска, лишавшая аппетита.

После обеда возобновилось чтение, а в девять часов лакей доложил, что экипаж подан. На прощание Ван-дер-Хольм передал ей конверт.

— Ваше жалованье. Я плачу всегда вперед, — вежливо пояснил он.

Так однообразно тянулись месяцы, и Мэри понемногу привыкла к странной атмосфере дома: скелеты и даже кот уже не пугали ее, к оккультным же занятиям она пристрастилась и все с большим жаром увлекалась удивительным, открывавшимся перед ней неведомым ранее миром. Мало-помалу она становилась храбрее, а благосклонность Ван-дер-Хольма, его радушие и видимое удовольствие, с которым он развеивал ее сомнения, придавали ей смелость задавать ему вопросы.

Как-то после обеда Ван-дер-Хольм дружески заметил:

— При нашем первом свидании, Мария Михайловна, вы сказали мне, что были свидетельницей интересных оккультных явлений и желали бы иметь им объяснение. Откровенно говоря, мне не хочется сегодня заниматься: Не желаете ли вы рассказать мне, что вы видели, а потом мы это обсудим.

— Очень благодарна вам, — ответила довольная Мэри, и описала происшествие в Вальденбурге: появление чучела тигра, который, полз к ней, рыча и лязгая зубами. А затем рассказала про таинственную смерть Карла и, наконец, появление рыцаря — вестника смерти и несчастья для семьи Козен.

Ван-дер-Хольм слушал весьма заинтересованно, задавая вопросы и, расспрашивал о мельчайших подробностях.

— И вы говорите, что тигр погиб таинственно, убитый словом или взглядом йога? — спросил он.

— Так, по крайней мере, говорил барон, упомянув вместе с тем, что подобное животное приносит счастье тому, кто им владеет.

Ван-дер-Хольм кисло улыбнулся.

— Так полагают, но я думаю, что бывают исключения, — сказал он. — Зельденбургский тигр принадлежит, очевидно, к вампирам низшего разряда.

И он добавил краткое разъяснение о свойствах вампиров, о материализации и т. д., а Мэри с трепетом слушала его. Все, что он рассказывал про общение живых с миром невидимым и о материализации, в связи с тем, что она прочла уже из той же области, будило в ней страстное желание испробовать на деле услышанное. Воспоминание о Заторском все еще тлело в глубине ее сердца, хотя свалившиеся на семью беды, изнурительный труд и разные заботы притупили отчасти это чувство, но все же оно продолжало жить. И вот теперь проснулось стремление: увидеть любимого человека или еще раз услышать его голос, хотя бы из могилы — это все же убедило бы ее, что она не забыта; или повидать горячо любимого отца. Это страстное желание так ясно читалось в ее выразительных глазах, что Ван-дер-Хольм спросил, улыбаясь:

— У вас удивительно красноречивый взгляд и в нем я прочел уже просьбу. Говорите же откровенно. Чем могу я быть вам полезен? Будьте уверены, что если это в пределах моих сил, я с удовольствием исполню ваше желание.

— Вы угадали, Оскар Оттонович, — ответила покрасневшая Мэри. Я хотела бы обратиться к вам с просьбой и боюсь быть нескромной, но ваша доброта поощряет меня. Скажите же мне вы — несомненно очень знающий в магии: можно ли вызвать умерших и материализовать их, как вы говорили и о чем говорится в переписываемых мною трактатах?