Фатальный ход - Сергей Донской

– Я ни о чем не догадываюсь, – сказал Бондарь.

Из-за расширившихся зрачков глаза Морталюк выглядели огромными и непривычно темными.

– Вот как? – холодно произнесла она.

– Я не догадываюсь, я знаю наверняка.

– Не стоит меня интриговать дальше, я и так достаточно заинтригована.

– Ладно, – спокойно сказал Бондарь. – Приступаю. Итак, модельное агентство понадобилось тебе для того, чтобы отобрать достаточное количество глупеньких, но хорошеньких девчат. В твоем распоряжении их двадцать семь, и все они – идеальные мамы по своей природе. Задержка за малым. – Бондарь переменил позу, вытянув затекшие ноги перед собой. – Забеременели только пятеро из девушек, несмотря на установленный для них график свиданий с молодыми здоровыми охранниками. Полагаю, медики, исследовавшие их, назначили оптимальные дни для секса. Я в этом не специалист, но, думаю, индивидуальные графики построены в соответствии с менструальными циклами.

– Совершенно верно, – подтвердила Морталюк.

– Медики не учли еще одного важного обстоятельства, – авторитетно заявил Бондарь.

– Какого же?

– Отсутствие чувств. Таких обычных человеческих чувств, как влечение, симпатия, привязанность, подлинная страсть, черт подери. Механический секс. А ведь здесь, на Кавказе, не зря говорят, что горный орел в неволе не размножается. Разумней было бы применять метод искусственного оплодотворения. Но ведь тогда исчезал немаловажный побочный эффект, да, Марго?

– Не понимаю, о чем ты толкуешь.

– Отлично понимаешь. Тебя возбуждает присутствие множества молодых мужчин, с которыми ты перепихивалась время от времени. – Бондарь умышленно заговорил грубо, изображая ревность, которую не испытывал. – Секс с охранниками помогает тебе ощутить себя молодой, но в то же время ты понимаешь, что они просто отрабатывают свои деньги.

– Я сейчас выстрелю, Женя, – предупредила Морталюк. Ее губы вытянулись в тонкую прямую линию, глаза образовали две параллельно идущие щелочки.

– Не выстрелишь, – безмятежно произнес Бондарь. – Мы переходим к самому интересному. К твоей идее фикс обрести вечную молодость. Косметические трюки и подтяжки лица тебя не устраивают. Ты задумала найти радикальное решение проблемы. И тут весьма кстати пришлось медицинское образование твоего референта. – Бондарь вопросительно приподнял брови. – Он всеми правдами и неправдами стремится вернуть себе нормальную внешность, верно? И клиника работает под его началом. Специалисты привлекаются со стороны, но Щусевич дирижирует оркестром, и это он придумал оборудовать первоклассное родильное отделение в горах. Правда, до родов дело доводить не обязательно. Достаточно будет, если каждая девушка выносит в себе плод. Доведет его, так сказать, до нужной кондиции. Поправь меня, если я ошибаюсь, Марго.

– Воздержусь, – процедила Морталюк.

– Ну и правильно. Возразить тебе нечего. Есть девушки, которые подписали с тобой контракты или заключили устные соглашения. Допустим, сроком на два года.

– На полтора, Женя. Я привыкла экономить во всем.

– На полтора, – повторил Бондарь. – Все недоношенные дети, которые появятся на свет в результате абортов, переходят в твою собственность. Дальше начинаются медицинские тонкости, в которых я не силен. Тут я не специалист, в отличие от Щусевича. И все же я попытаюсь.

– Попытайся, – кивнула Морталюк, не подозревая, что цитирует известное изречение товарища Сталина. – Попытка не пытка.

– Проблемой омоложения занимались еще во времена СССР, – сказал Бондарь. – Брежнев и его придворные старцы требовали от врачей чуда, и оно произошло. Была найдена панацея от старения. Не помню, как называются ткани человеческих зародышей, рекомендованные для трансплантации кремлевским долгожителям, но точно знаю, что они обладают колоссальной жизненной энергией…

– Фетальные ткани, – подсказала Морталюк.

– Как бы то ни было, а омолодить членов Политбюро не получилось, – продолжал Бондарь. – Очень уж нерешительными они оказались. Услышав, что речь идет о пересадке органов живых зародышей, Леонид Ильич в ужасе замахал руками и воскликнул: «Нет!»

– И вскоре помер.

– Да, но лаборатории сохранились и существовали до горбачевской разрухи. Мое ведомство когда-то осуществляло контроль за свертыванием всевозможных секретных исследований, поэтому я в курсе. – Не переставая говорить, Бондарь встал. – Клонирование, о котором сейчас так много говорят, основано на результатах работы расформированных советских институтов. Западные ученые пыжатся, будто это они придумали использовать эмбриональные ствольные клетки…

– Стволовые, Женя, – перебила Бондаря Морталюк. – И сядь на место, пожалуйста. Я не разрешала тебе вставать.

Он хлопнул себя по лбу:

– Стволовые, конечно же! Из этих клеток можно без труда вырастить любой орган. Заменяй больную печень, почку или селезенку, – и живи дальше. – Бондарь шагнул вперед. – То же самое касается различных желез, отвечающих за старение организма. Фактически правильное манипулирование стволовыми клетками гарантирует не только вечную молодость, а чуть ли не бессмертие. Одного не пойму…

– С-стоять! – угрожающе прошипела Морталюк.

– Одного не пойму, – признался присевший рядом Бондарь. – Зачем вам целая куча зародышей? Один пойдет на запчасти тебе, другой – Щусевичу. Но остальные?

– Принцип самоокупаемости, Женя. Здоровые живые недоноски стоят огромных денег. – Морталюк приставила пистолетный ствол к паху Бондаря. – Продав их за границу, я не получу прибыли, но зато погашу убытки.

– И действительно, принцип окупаемости, – пробормотал Бондарь. – Основной закон капитализма. Мне такое и в голову не приходило.

Против ожидания, его не охватила ни всепоглощающая ярость, ни леденящая ненависть. То, что он услышал, не укладывалось в рамки обычных человеческих представлений о добре и зле. У готовящегося преступления были поистине вселенские масштабы. Неужели близок тот день, когда богатые и циничные люди будут официально покупать младенцев, чтобы кромсать их в «научных» целях? Сегодня Леди Мортале вынуждена таиться, а завтра? Прикончить ее, пока не поздно? Придушить, как мерзкую гадину? Оторвать башку? Раздавить каблуком и размазать по полу?

«Задумка хорошая, но преждевременная, – бесстрастно отозвалось в мозгу. – Уничтожив Морталюк, ты никогда никому не расскажешь о том, что творится в «Лунной поляне». Ее дело продолжит Щусевич. Некоторые девочки уже забеременели и готовы к употреблению. Скальпели наточены, опытные руки хирургов вот-вот облачатся в перчатки, чтобы не испачкаться в невинной крови. Ты допустишь избиение младенцев? Убьешь одного Ирода, чтобы на его место пришел другой?»

Ответ был краток и однозначен.

Нет.

– Нет, – усмехнулся Бондарь, когда Морталюк произнесла третье по счету предупреждение и заявила, что оно последнее. – Ты не спустишь курок, Марго. Зачем? Чтобы отстрелить яйца, подержаться за которые мечтаешь? Глупо. А как же принцип окупаемости? На меня потрачены деньги. Сначала я должен их отработать. Ты не выстрелишь.

– Ты плохо меня знаешь, Женя. – Ствол в руке Морталюк так и норовил ввинтиться в беззащитную мошонку Бондаря.

– Зато я хорошо разбираюсь в человеческой психологии, – сказал он, надеясь, что испарина, выступившая у него на лбу, не сильно бросается в глаза. – У тебя была возможность позвать на помощь, но ты этого не сделала. Ты поверила мне, Марго, а кочевряжишься из врожденного упрямства. Я не возражаю. Иногда приятно пощекотать нервы себе и другим. – Сидящий на корточках Бондарь опустил руку, нащупал пистолет, нацеленный ему между ног, легко завладел им и отложил в сторону. – Но хорошего понемногу, Марго.

– Помногу! – захихикала Морталюк на манер предвкушающей пиршество гиены.

– Значит, можно считать, что инцидент исчерпан? – уточнил Бондарь.

Он был спокоен, непрошибаемо спокоен. С одинаковым безразличием он мог обнять или прикончить женщину, сидящую рядом. Морталюк не была исчадием ада. Просто тварь в человеческом обличье, вот кем представлялась она Бондарю. Гадина, и все. Какой смысл ненавидеть эпидемии: холеру или чуму?

– Исчерпан? – повторил вопрос Евгений.

– Да, – хрипло ответила Морталюк. – Ты действительно знал, что я затеяла, но не попытался сбежать. Я тебе верю.

Она встала, чтобы было удобнее избавляться от трико, но Бондарь взял ее за руку и потянул вниз, возвращая на место.

– Зато я тебе не верю, – сказал он.

– О чем ты? – непонимающе поморщилась Морталюк.

– У тебя ничего не получится, – заговорил Бондарь, прижимая ее голову к своему плечу. – Откажись от своей затеи.

– Что за чушь ты мелешь! – Она раздраженно отбросила его руку. – Ты предлагаешь мне отказаться от мечты всей моей жизни? Я не собираюсь превращаться в дряхлую старуху!