Прозрение - Эмма Драммонд

– Между прочим, некоторые британцы ходят сейчас в зеленых мундирах, – с язвительной усмешкой процедил Пит. – Да… мундиры становятся немного скромнее в отличие от тех, кто их носит. Английские офицеры самые настоящие наглецы. Что скажешь, Хетта, как тебе показалось?

Девушка почувствовала, что все трое мужчин устремили на нее свои взгляды. С загорелого лица Упы, прорезанного глубокими морщинами, окаймленного густой черной с проседью бородой, на нее уставились суровые, словно окаменевшие глаза. У Франца, волосы которого были светло-каштанового оттенка, как у покойной матери, были голубые глаза, которые очень редко вспыхивали гневом. Сейчас он с любопытством переводил их с нее на Пита, вцепившегося в ее запястье, и опять на нее. Взгляд Пита был почти угрожающим.

Резким движением он встал из-за стола, глядя на девушку в упор, и процедил:

– Я видел, как девушка из рода Майбургов мило ворковала с английским офицером. Клянусь Богом, если бы я не видел этого собственными глазами, ни за что бы не поверил!

Теперь на ноги вскочил и Упа:

– Это правда?

Уютная атмосфера комнаты, согретой теплом печи, ала Хетте сил, и она – неожиданно для самой себя – почувствовала, что совершенно не боится сурового старика. Комната таила в себе невидимые следы и хозяйской руки ее матери, и трудов отца, и отца ее отца, который сейчас готов был осудить ее по доносу этого Стеенкампа… Эта ферма была частью наследства Майбургов… И Хетта тоже имела на нее свои права. До тех пор пока Франц не приведет в дом свою жену, она останется хозяйкой этого дома и не позволит устраивать над собой судилища в этих стенах.

– Нет, это неправда, – спокойно проговорила она. Глаза Пита загорелись еще ярче:

– Ты лжешь, женщина!

В этот момент из-за стола поднялся Франц.

– Ты находишься под нашей крышей, Пит, – решительно проговорил он, пристально глядя на Стеенкампа. – Моя сестра – богобоязненная девушка. Она никогда не лжет.

– Она моя суженая, – воскликнул Пит. – Я имею полное право блюсти ее честь.

Хетта задрожала.

– Это неправда, – повторила она.

– Ты лжешь самым близким людям! – не унимался Пит. – Кого ты пытаешься обмануть: деда и брата? Меня – человека, считавшего тебя верной дочерью нашего народа?!

– Молчать! – захрипел старый Майбург, и все трое молодых людей послушно повернули головы в его сторону.

Упа медленно подошел к Питу и сказал:

– Подойди к Библии.

Молодой человек без малейших колебаний направился вслед за стариком к стоявшему в углу комнаты столу, покрытому лучшей скатертью в доме Майбургов, на котором всегда лежала раскрытая Библия. Эта книга принадлежала еще отцу Упы, который привез ее с собой из Голландии. Со временем она должна была перейти в наследство Францу, потом – его сыну…

Гордость не позволила Хетте растереть запястье, горевшее от цепких пальцев Пита. Увидев, что двое мужчин подошли к Библии, девушка напряглась: все знали, что Стеенкамп не будет лгать, положа руку на страницы Священного Писания. Упа был выше Пита и шире его в плечах. Длинная борода с проседью и густые волосы придавали его облику некоторое сходство с ветхозаветным пророком. Несмотря на всю суровость деда, Хетта от всего сердца любила его. Теперь подошла очередь Пита, и ее сердце забилось чаще. Среднего роста, сутулый и порывистый, с бородкой и копной волос таких же темных, как у Упы, ее будущий муж с угрожающим видом положил свою руку на Библию.

– Готов ли ты поклясться на Библии, что девушка лжет? – прогремел Упа.

– Да, я клянусь на Библии, что она лжет. Хетта нисколько не удивилась, что присягать на Священном Писании позвали его – обвинителя, а не ее – обвиняемую. Она жила в мире, где правили мужчины.

Теперь все трое мужчин разом посмотрели на Хетту: Пит со злобой, Франц—с удивлением, Упа – с выражением негодования за оскорбленную честь предков.

– Зачем ты так опозорила меня? – проговорил он, глядя на внучку. Хетта поняла, что старик имеет в виду вовсе не разговор с англичанином, а попытку солгать…

– Нет, Упа, – проговорила она, пытаясь побороть волнение. – Я не солгала тебе. Меня обвинили в том, что я «ворковала» с английским офицером. Это был намек на существование между нами близких отношений. А это неправда.

– Продолжай! – приказал старик.

Все четверо оставались на своих местах: Хетта возле миски с похлебкой, которую она налила для Пита, Франц у своего стула, Упа и Пит—по обеим сторонам от раскрытой Библии. В комнате стояла полная тишина.

– Когда я выходила из лавки, мне встретился англичанин. Он пытался заговорить со мной, но я лишь слегка кивнула головой и прошла к фургону. Тогда этот человек попытался преградить мне дорогу. Не знаю, чем бы закончилась вся эта история, но в этот момент появился другой англичанин, офицер, который отругал первого за недостойное поведение и приказал ему немедленно оставить меня в покое. Я поблагодарила его, вот и все. Может быть, вы считаете, что мне следовало уехать не прощаясь? – Не дожидаясь ответа, девушка продолжила – Он был очень рад, узнав, что я говорю по-английски и предложил проводить меня… Должно быть, он опасался, что со мной может случиться еще какая-нибудь неприятность. Эти иностранцы не могут понять, что в степи мы чувствуем себя как дома. – Хетта посмотрела деду в глаза и добавила: – Вот и все, Упа. Насколько я поняла, этот офицер – настоящий джентльмен. Он просто хотел помочь мне. Он проводил меня до конца ущелья и вернулся в Ландердорп. Я даже не спросила, как его зовут.

Набрав полную грудь воздуха, она пристально посмотрела на Пита и проговорила:

– Неужели я должна была признать, что «ворковала» с этим человеком?

Старый Майбург помолчал несколько мгновений, после чего повернулся к Питу и сказал:

– Давайте вернемся к столу и продолжим разговор в более спокойной обстановке. Теперь мне все ясно. Впрочем, это не значит, что моя внучка ни в чем не виновата.

Трое мужчин и девушка вернулись к столу. Хетта принесла чай и села рядом с дедом. Франц кротко смотрел на сестру, немного удивляясь, что же заставило ее так смело разговаривать с дедом.

– Зачем ты говорила с этим человеком на иноземном языке? – спросил патриарх.

– В противном случае он не понял бы, что я хочу поблагодарить его, – ответила Хетта.

– В этом не было нужды. Бурские женщины должны говорить только на своем родном языке.

– Значит ли это, что бурские женщины не имеют права отблагодарить человека за добрые поступки, если этот человек не говорит по-голландски? – проговорила Хетта.

Упа нахмурился:

– Этот человек – англичанин. Среди них не бывает людей достойных.