Моя фамилия Павлов - Айзенберг Александр "Берг Александр"

– Самоходка дешевле и проще танка, так что они очень нам пригодятся в противотанковых подразделениях. Не подведите нас, Михаил Ильич.

Кошкин ушел, надеюсь, он сможет сделать Т-44 и управиться в срок, в конце концов он ведь сделал Т-34, послуживший основой для Т-44. Опыт создания есть, наброски есть, основные ТТХ даны, так что Кошкин должен справиться[62].

В итоге я рассчитывал получить уже Т-54, который как раз и вышел из Т-44 после замены на ней старой башни с 85-миллиметровым орудием на новую со 100-миллиметровым и новой формы[63].

На практике мы должны были получить новый средний танк с бронезащищенностью КВ и более мощным орудием, несмотря на практически тот же калибр. А вообще танк Т-55 – для своего времени был очень хорош, не зря его произвели в общей сложности 23 000 экземпляров и выпускали более 20 лет. Его экспортировали в большое количество стран, и он принял участие во множестве войн и вооруженных конфликтов, а в некоторых странах он до сих пор стоит на вооружении. Даже у нас некоторое их количество до сих пор стоит на консервации. Что говорить, если даже ИС-2 и ИС-3 стояли на вооружении до 1993 года, а отдельные экземпляры даже приняли участие в СВО на Украине[64].

Он должен был стать основным танком Красной, а с 1946 года, если это не изменится, и Советской армии. Маневренный, достаточно надежный, мощный и хорошо защищенный танк, он в то же время был очень технологичным и относительно недорогим, что и стало причиной его массового производства. И сейчас он мог полностью изменить ход войны. При тех же преимуществах Т-34, он был значительно сильней его, и по факту наши войска получали отличный средний танк, по сути являющийся тяжелым, так как орудие калибра 100 миллиметров объективно можно было считать орудием тяжелого танка. Главное, что новые танки могли с легкостью бороться со всеми немецкими танками. За исключением, пожалуй, «Фердинанда», Т-44 мог с безопасной для себя дистанции уничтожать всю бронетехнику противника.

Духов с Кошкиным уехали, получив от меня ЦУ, и надо сказать, что они и сами прекрасно справлялись с порученным им заданием, они так ни разу и не побеспокоили меня. Видимо, полученные наброски и данные по ТТХ позволили им не отвлекаться на споры по тому, что и как делать.

А у меня потянулась обычная фронтовая жизнь. Положение по всему огромному фронту пришло в норму. Обе стороны усиленно закапывались в землю, несмотря на то что немцы не потеряли надежды прорвать наши укрепления и двинуться дальше, они тоже, как кроты, усердно копали. На данный момент обе стороны не имели достаточно сил для наступления и прекрасно это понимали. И мы, и немцы делали ставку на следующий год, а пока усиленно копили силы для предстоящего генерального сражения. Всем было ясно, что следующий год станет решающим, именно тогда определится победитель, и каждый старался перетянуть победу на свою сторону.

Япония и Турция, как ни склонял их Гитлер, держались нейтралитета, к тому же Япония увязла в войне с Америкой, и теперь ей было не до нашего Дальнего Востока.

Позиции обеих сторон вдоль линии фронта представляли собой многочисленные укрепленные траншеи с множеством различных огневых точек и параллельных линии фронта полевых дорог для возможности быстрой переброски резервов. Война окончательно превратилась в позиционную, а примерное равенство сил не давало возможности прорвать оборону противника без большой подготовки.

Постепенно у меня стали копиться резервы, и я снова принялся менять войска на линии фронта, давая тем самым своим бойцам небольшой отдых. Также шла постоянная ротация бойцов в подразделениях. На место выбывших по причине смерти или ранения бойцов прибывали призванные, и причем сразу с оружием, а не как в тот раз, когда маршевые батальоны прибывали безоружными. И вооружены они были отлично, две трети бойцов – автоматами ППС, а треть – самозарядными карабинами СКС под мосинский патрон. Карабины давали тем, кто лучше стрелял, таким образом, получая бойцов дальнего круга действия. Они вместе с пулеметчиками в бою должны были вести огонь на дальней дистанции, а автоматы давали всем остальным, и те в бою включались в работу уже на близкой дистанции.

В любом случае огневая мощь нашей пехоты была значительно выше огневой мощи противника. А поскольку в основном в пополнение шла молодежь, то старики сразу брали их в оборот, уча военному делу. Те же бойцы, кто возвращался из госпиталей, направлялись не в свои подразделения, а в новые, тем самым разбавляя призванный молодняк и становясь для них наставниками и учителями.

Я не стремился сразу бросать в бой молодых. Для начала их нужно было натаскать, чем и занимались мои командиры. Потери среди состава были небольшими, в первой линии в большинстве находились только расчеты огневых точек, а основной состав подразделений был во второй и третей линии обороны. В случае атаки у них было достаточно времени, чтобы по ходам сообщений занять свои места в первой линии обороны. Все это позволяло свести потери личного состава практически к нулю при вражеских обстрелах. Зенитки и воздушное прикрытие не давали возможности немцам бомбить наши позиции, по крайней мере прицельно, а при открытии артогня в дело вступала наша артиллерия, начиная контрбатарейную стрельбу. В результате потери были очень маленькими, что несказанно радовало моих бойцов.

Вот так и бежало время, день за днем, неделя за неделей, закончилось лето, и наступила осень. Полили дожди, и бойцы в основном сидели по блиндажам, греясь возле буржуек. Если кто и воевал, то это разведка, вот им самая лафа, хотя погода мерзость и хороший хозяин в такую погоду и собаку на улицу не выгонит, зато для разведки самое то. Все сидят по укрытиям, часовым мало что видно, да и дождь хорошо скрывает звуки, вот и активизировалась разведка по обе стороны фронта.

Для противодействия немецким разведчикам и диверсантам я гонял резервы на прочесывание местности, пусть учатся, да и часовых усилил. По моему приказу на пост заступал не один часовой, а сразу трое, один открыто и двое рядом в укрытии, и это дало свои результаты: количество успешных рейдов немецких разведчиков резко сократилось.

Наконец осень закончилась и наступила зима. Ударил мороз, ранее малопроходимые из-за мокрой грязи дороги замерзли, и стало возможно нормально ездить. Я перед наступлением холодов распорядился пройтись инженерными машинами с отвалами по всем дорогам и тем самым их разровнять. Так что когда ударили морозы, то земля застыла достаточно ровной, а не глубокими колеями, по которым иногда и грузовик не мог проехать, садясь на брюхо.

Несмотря на изменения погоды, положение на линии фронта не изменилось, шла все та же позиционная война, правда, как только перестали идти дожди, активизировались снайперы. Они охотились за всеми, кого видели, так как солдаты по обе линии фронта предпочитали не высовываться, а наблюдение за противником вести из укреплений и укрытий. Чаще всего обе стороны вели минометный обстрел, так как минометы можно было прятать в любом укрытии, правда, особого толка от этого не было.

Вот так незаметно и подошел Новый год, в этот раз я праздновал его в своем штабе. По моему приказу привезли двухметровую пушистую красавицу ель, ее установили в бадье с песком, предварительно прибив к стволу снизу небольшую крестовину. После того, как ее опустили в бадью, туда насыпали песка и обильно полили. Наряжали елку штабные связистки, игрушки из бумаги, кстати, делали тоже они, так что елка получилась отличная. Поставили ее в актовом зале, и запах от свежей хвои стоял там одуряющий.

По моему приказу на новогодний вечер выделили продукты, я заранее озаботился достать различный дефицит, в том числе и трофейный, так что стол получился отличный. Для празднования Нового года был даже небольшой военный оркестр из музыкальной команды фронта. Короче, отметили Новый год очень хорошо, были даже танцы, где наши связистки и медички были нарасхват.