Властелин колец - Джон Толкин

Видение растаяло. Фродо очнулся. Том был уже в комнате и свистел, словно дерево, полное птиц. На холм и в открытое окно падали косые лучи солнца. Снаружи все зеленело и золотилось.

После завтрака, который хоббитам снова пришлось есть в одиночестве, гости приготовились прощаться, но на сердце у них лежал камень — если, конечно, это могло иметь какое–то значение в такое чудесное утро: прохладное, солнечное, озаренное умытой голубизной осеннего неба. С северо–запада дул свежий ветер. Пони, обычно такие тихие, чуть ли не били копытами, фыркая и нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Том вышел на порог и, приплясывая, помахал шляпой, напоминая хоббитам, что пора садиться в седло и не мешкая пускаться в дорогу.

Из–за дома, петляя, выбегала тропка. Она поднималась по склону, пересекала холм наискосок и огибала его невдалеке от вершины. На повороте тропка пошла круто вверх, всадники спешились, взяли пони под уздцы — и вдруг Фродо остановился.

– А Златовика?! — ахнул он. — Как же наша прекрасная госпожа в серебре и травах? Почему же мы с ней не попрощались? Ведь мы с вечера ее не видели!

Он так расстроился, что начал уже заворачивать пони обратно к дому, но тут сверху послышался журчащий, плещущий оклик. Златовика стояла на холме, на самом гребне, и, танцуя, махала им рукой. Ее распущенные волосы развевались на ветру и сияли в солнечных лучах, а у туфелек сверкали золотые искры — так блещет утренняя роса на траве.

Хоббиты заторопились наверх, остановились перед нею, восхищенные и запыхавшиеся, поклонились — но Златовика сделала им знак оглядеться вокруг, и с вершины холма их взорам открылся утренний мир. Воздух был чист и прозрачен — не то что тогда, в Старом Лесу, на вершине лысого бугра! А вон, кстати, и сам бугор, зеленый, блеклый и голый, окаймленный темными кронами! За ним дыбились лесистые волны — зеленые, желтые, рыже–бурые в лучах утреннего солнца; за ними пряталась долина реки Брендивин. Левее, далеко–далеко, за Ивьим Вьюном, что–то слюдяно поблескивало: там Брендивин, сделав широкую петлю в низинах, уходил в неведомые края, куда еще не ступала нога хоббита. С другой стороны, за постепенно понижавшимися холмами, лежала серо–буро–зеленая равнина, терявшаяся в дымке. На востоке гряда за грядой толпились Курганы, а у кромки неба, за пределами взгляда, что–то синело и мерцало — этого было достаточно, чтобы без слов напомнить о далеких горах, уходящих в самое поднебесье и знакомых хоббитам только по древним преданиям.

Хоббиты дышали всей грудью. Им казалось, что теперь они в два счета доберутся, куда захотят. Неужели непременно надо трястись на пони по складчатому краю Курганов, когда можно скакать по камням, хохоча и распевая, как Том? Раз прыжок, два прыжок — и ты в горах!

От мечтаний их отвлекла Златовика:

– А теперь — скорее в путь, дорогие гости! Спешите к цели и не зевайте по сторонам! На север! Да пребудет с вами благословение и западный ветер! Торопитесь успеть, пока светит солнце! — Поворотившись к Фродо, она добавила: — Прощай, Друг Эльфов! Славная была встреча!

Фродо не нашел достойных слов для ответа. Он поклонился до земли, вскочил в седло, и его пони засеменил вниз по отлогому склону, а остальные лошадки — за ним. Дом Тома Бомбадила, долина и Лес скрылись из виду. Воздух, остро и свежо пахнувший травой, уже начинал прогреваться, особенно в ложбинах между зелеными холмами. Спустившись в одну из таких ложбин, хоббиты обернулись и увидели наверху Златовику, маленькую и тоненькую, как озаренный солнцем цветок. Она все еще стояла и смотрела вслед, протягивая руки, — а увидев, что хоббиты обернулись, крикнула что–то ясно и звонко, взмахнула руками и скрылась за гребнем.

По дну ложбины тянулась извилистая тропа. Обогнув крутое подножие следующего холма, она нырнула в новую ложбину, уже более широкую и глубокую, затем опять взобралась на гребень, сбежала вниз по одному из длинных гладких отрогов — и так далее, без конца: склоны, подъемы, спуски… Деревья здесь не росли, ручьи не журчали: это было царство трав и упругого дерна, безмолвное царство — только ветер шуршал на окраинах этой холмистой страны да с вышины иногда доносились одинокие крики незнакомых птиц. Солнце поднималось все выше, и хоббитам стало жарко. Каждый раз, взойдя на холм, они замечали, что прохладный западный ветер понемногу стихает. С одной из вершин открылся вид на далекий Лес: темная полоса деревьев влажно курилась. Вчерашний дождь паром восходил вверх, листья, корни и перегной отдавали впитанную воду. Горизонт затянула мгла, на которой тяжело покоился синий купол горячего неба.

Около полудня хоббиты поднялись на плоскую и широкую вершину очередного холма, похожую на блюдце с высоким зеленым ободом. Ветер стих совершенно, а небо, казалось, опустилось прямо на голову. Хоббиты пересекли «блюдце» и выглянули за край. Увиденное заставило их приободриться: оказалось, они проехали гораздо больше, нежели им представлялось. В знойной дымке нетрудно было и обмануться, но в главном сомнений не было — Курганы вот–вот кончатся! Внизу, под холмом, начиналась извилистая долина, ведущая к узкому проходу меж двух крутолобых отрогов. Дальше, казалось, холмов уже не было. Вдали смутно чернела длинная полоса.

– Это деревья, которые идут вдоль Тракта, — догадался Мерри.– Значит, до Тракта рукой подать! Придорожная аллея начинается у самого Моста и тянется на много, много лиг. Говорят, высадили ее очень давно…

– Вот и славно! — сказал Фродо. — Если мы будем и дальше ехать так же бодро, то выберемся из Курганов задолго до заката и успеем подыскать ночлег.

Говоря это, он бросил взгляд направо — и вдруг заметил, что холм, на котором они стоят, куда как уступает по высоте соседним, и сверху на путников, тесно придвинувшись к холму, смотрят вершины Курганов; на каждой зеленело по могильной насыпи, а кое–где, словно сломанные зубы из зеленых челюстей, торчали из травы грозные камни.

У хоббитов по коже пробежал озноб. Они поскорее повернулись к Курганам спиной и направились к центру «блюдца». Там стоял только один камень, высокий, нацеленный прямо на солнце. Тени он в этот час не отбрасывал. Камень был необтесан, но выглядел очень внушительно — не то тебе веха, не то указующий перст, не то предупреждение. Хоббиты проголодались, а времени, судя по солнцу, оставалось еще сколько угодно, и они не придумали ничего лучше, как расположиться прямо под камнем, прислонившись к нему спинами. Даже через куртки они почувствовали холод — словно солнце не имело власти над этим камнем и не могло согреть его. Но измученным жарой хоббитам прохлада показалась кстати. Они достали еду, питье — и устроили роскошный полдник под открытым небом, тем более роскошный, что еда была не откуда–нибудь, а «из–под Холма»: Том набил их сумки до отказа. Развьюченные пони разбрелись по траве.

Тряска в седле, набитый живот, теплое солнышко, запах травы, слишком долгий привал… Лежать на спине, вытянув ноги и глазея на небо, наверное, тоже не стоило… Всего этого вполне достаточно, чтобы объяснить случившееся дальше. Все четверо проснулись внезапно и с тяжестью на сердце: ведь спать–то не собирались! Камень стал совсем холодным на ощупь и отбрасывал через головы хоббитов длинную бледную тень. Солнце, поблекшее, водянисто–желтое, висело над самым краем вогнутого «блюдца», где расположились хоббиты, а справа, слева и впереди сгустился непроглядный туман, белый и холодный. Вокруг — тишина, промозглый воздух сочится влагой… Пони сгрудились табунком и стояли, опустив головы.

Хоббиты вскочили, в тревоге бросились к краю «блюдца» — и обнаружили, что отрезаны от мира: вокруг ничего не было видно. Они в отчаянии взглянули на солнце — но солнце на глазах опускалось в белое море тумана, а восток заволокла холодная серая дымка. Туман пополз через край «блюдца», сомкнулся — и они оказались в мглистой зале без окон и дверей с одиноким камнем вместо центрального столба.

Они почувствовали себя в западне, но духом падать пока не торопились. Еще не забылось, в каком направлении Тракт, да и виденная накануне темная линия деревьев по–прежнему вселяла надежду. Но даже если бы друзья не знали, куда ехать, здесь оставаться они ни в коем случае не собирались — эта вогнутая лужайка внушала им теперь такое отвращение, что они решили не медлить ни минуты. Озябшими пальцами хоббиты торопливо завязали котомки.

Собравшись, они гуськом повели пони вниз по отлогому склону в море тумана. Чем ближе к подножию холма, тем зябче и промозглее становилось вокруг. Вскоре волосы прилипли ко лбу, а по лицу поползли холодные струйки. Внизу было так холодно, что пришлось достать плащи и капюшоны, которые сразу же покрылись круглыми, серыми, как роса, каплями. Усевшись в седла, хоббиты медленно двинулись вперед, определяя путь по уклону земли — вверх или вниз. Им казалось, что они правят к выходу из длинной долины, которую приметили с холма. Только бы пройти в эти ворота меж двух склонов — а там знай поезжай себе все прямо и прямо, пока не выедешь на Тракт! О том, что делать дальше, они не задумывались. Пока что их интересовал только один вопрос: кончается за Курганами туман или нет?