Элевсинские мистерии - Дитер Лауэнштайн

В "Золотом осле" у Апулея девушка Фотида ("огонек"), служанка богатой фессалийской колдуньи, так выдает нам эту сцену: "Но я надеюсь на тебя [речь идет об "осле" Луции. — ДА] и на твою образованность и верю, что ты, как человек не только достойный по благородному своему происхождению, не только обладающий возвышенным разумом, но и посвященный во многие таинства, в совершенстве умеешь хранить святой обет молчания… сейчас узнаешь удивительные тайны моей хозяйки — из-за них-то ей повинуются маны, меняют свое течение светила, покоряются волей-неволей боги, несут рабскую службу стихии. <…> она самому солнцу грозила ввергнуть его в вечную темноту"166.

D первом дворе на "камне скорби" сидит Деметра в черных одеждах, закрыв лицо покрывалом. Камень находится справа от Священной дороги, последние тридцать метров которой проходят уже по закрытой территории под городским акрополем, затем она вливается в самый древний, некогда единственный двор, ставший в эпоху Перикла вторым, внутренним. Дадух ("факелоносец") — жрец Гермеса и собственно вожатый мистов — своими двумя факелами освещает богиню сзади. Перед нею, закутанная в один только черный плащ, молодая служанка Ямба. Верхний двор освещает стоящая слева, подле гермы, жрица Гекаты в черных одеждах; позади нее в полутьме еще выше слева на склоне холма — Гера и Афина, представленные их жрицами. На голове у Геры зубчатая корона с двенадцатью драгоценными камнями; Афина в шлеме, со щитом, эгидой и копьем. Справа вверху за храмом Плутона в холме находится древняя двойная пещера. Мисты собираются внизу на дороге, ближе к входу. Дадух поет скорбящей Деметре:

Внемли, Део, богиня всематерь, почтеннейший демон,

Юность растящая, счастье дарящая ты, о Деметра,

Ты наделяешь, богиня, богатством, питаешь колосья,

Мир, всецарящая, любишь, трудам многохлопотным рада,

И семена ты хранишь, и зеленые всходы, и жатву,

В кучи ссыпаешь зерно, Элевсинской долины жилица.

Детолюбивая, добрая матерь, растящая юность,

Ты запрягла колесницу — вся упряжь ее змеевидна,

Вакховы буйные пляски твой трон окружают, ликуя,

Единородная, о многоплодная, о всецарица…

Ныне гряди, о блаженная, летними полнясь плодами,

Мир к нам веди, приведи желанное благозаконье <…>!167

Богиня хранит безмолвие и не двигается, пока Ямба не сбрасывает плащ и обнаженная не начинает свой танец. Лишь теперь Матерь чуточку оживляется. Ямба танцует возвратный путь человека к его истоку. В верхнем дворе Гера и Афина делают несколько шагов вперед, чтобы тоже видеть танец, ведь Гера — покровительница телесной формы, Афина же — водительница мыслящих душ.

Ямба повторяет в танце летний путь Кастора с апреля по октябрь, о чем столетия спустя Нонн (390–450 от Р.Х.) пишет так:

Нежно незримый супруг обнимает деву рукою.

Телом он человек, лишь глава увенчана рогами.

Голосом бычьим ревет поначалу и львиным рыком пугает;

Лижет шею девичью, словно змея, песнь о свадьбе шипит;

Медом, не желчью пасть сочится его.

Только в венце, из лоз и плюща соплетенном,

Голова человеческой станет, и с уст священные звуки польются:

ЭВОЙ! 68

Ямба танцует зачатие. Под конец и на губах Део появляется улыбка. А дадух все это время ревет, шипит, визжит "ЭВОЙ", пока мисты не подхватывают его крики.

В финале девушка Ямба, пав на колени, протягивает владычице яйцо. Рядом с богиней лежит дощечка с шестью-семью выемками, в которых насыпано различное зерно. В среднюю выемку Ямба и кладет яйцо. А старая богиня вновь улыбается — значит, можно продолжить действо. Деметра набрасывает на плечи нагой танцовщицы длинное белое одеяние. Дадух меж тем поет песнь небесному другу Диониса, жениху Ямбы:

Вечной земли царя величайшего я призываю,

Я корибанта зову, воителя с долей счастливой,

Взор на кого невозможно поднять, ночного курета,

Кто избавляет от ужасов тяжких, от призраков жутких.

Тот, кто по воле Део сменил свое тело святое,

Вид принимая чудовищный страшного черного змея.

Гласу внемли моему, о блаженный, не гневайся тяжко,

Грешную душу избавь от снедающих страхом видений!169

Вместо одного корибанта быстро приближаются два юноши в коротких белых хитонах и рогатых шапках. Один из наружных ворот, второй — из внутренних. За вошедшим снаружи спешат козлоногие сатиры, дующие в двойные флейты. Второй юноша тащит следом красную веревку, за которую держатся двенадцать белых как мел обна-. женных фигур, или "мертвецов". К ним присоединяются волколюди, их все больше и больше; далеко позади ковыляет некто в красно-буром одеянии, с клещами и двойным то-пориком-лабрисом — Гефест.

Дадух приветствует пришельцев:

Звучные медью куреты, владельцы доспехов Арея!

Вы, многосчастные, сущие в небе, на суше и в море,

Животворящие духи, святые спасители мира!

Душ пестуны, невидимки, вовеки живучие духи…

О спасители добрые наши!., нам, о владыки, повейте!170

Куреты танцуют сначала вокруг Деметры, потом замирают справа и слева от Ямбы. Гера и Афина встают за спиною Деметры. Три древних божества смотрят на трех грядущих. Гефест караулит за спиной юноши с красной веревкой; тот стоит перед Афиной.

Двенадцать "мертвых" поднимают веревку и окружают этих семерых. Сатиры и мисты остаются за пределами веревочного кольца. Только дадух по-прежнему стоит поодаль от семерки и много выше — перед гротом Гекаты. Дадух поет:

Гера воздушная, в складках одежд темно-синих богиня!

Шлешь дуновенья, живящие душу, достойным и добрым,

Матерь дождей, пестунья ветров…

Ныне, блаженная, многоименная, ты, всецарица,

К нам, о богиня, гряди с сияющим ласково ликом!171

Гефест выпрямляется и своим топориком сбивает рогатую шапку с головы юноши из внутреннего двора, который ближе к нему. Пошатнувшегося поддерживают мертвые". Перед этим юношей Ямба танцует соответствующее целебное волшебство: "Рождение Афины из головы ее отца Зевса".

Дадух поет:

Единородное чадо великого Зевса, Паллада,

Ты и жена, и мужчина, о мысль, о родящая войны,

Переливаешься ты, о змея, в исступлении божьем,

Славная, гонишь коней, истребитель флегрийских гигантов,

Горгоубийца, о дева-боец, твой гнев ужасает,

Мать многосчастная всяких искусств, ненавистница ложа…

Дивная, любишь пещеры и грозные держишь вершины!

Ныне услышь и меня, подари же мне мир многосчастный,

Дай мне счастливые дни и добрую меру здоровья!172

Афина возлагает на плечи и грудь девушки свою эгиду. В шлеме, с копьем и щитом богиня возвращается на верхний двор и уходит вправо, в пещеру. Гера следует за нею. Веревка двенадцати "мертвых" падает наземь. Деметра вновь одна. Волки подступают ближе. Снизу является древняя, плотно закутанная в покрывало титанида и, пятясь, уводит за собою Деметру и Ямбу. Мисты воспринимают эту группу как бабку, мать и дочь и стремятся за ними. И тут раздается грохот — впереди с холма на дорогу обрушивается каменная лавина. У всех перехватывает дыхание.

Пока мисты смотрят туда и прислушиваются, по знаку Гефеста волки связывают веревкой юношу, который остался без шапки, и оттаскивают его в опустевший теперь левый угол верхнего двора. Справа вверху из пещеры выходят Геката и Гера и жестом приказывают бичевать связанного. Волки срывают с него одежду. Высоченный парень, ставши позади гермы, держит юношу за руки перед нею, на весу; остальные волки хлещут его кнутами. Вначале он кричит, но мало-помалу, измученный, умолкает. Мисты внизу безмолвны. Флейт сатиров не слышно. Скоро, однако, большинство устремляется вослед диковинным трем женщинам. Последний взгляд — наверху перед гермой вместо бичуемого скелет.

Конец Первой оргии.

Прежде чем покинуть первый двор, дадух кричит неофитам: "Мужайтесь, мисты!" и поет:

Оры, о дщери богини Фемиды и Зевса владыки!

Вы, Евномия и Дика с Эйреной, счастливые много!

Вешние и луговые, святые, в цветах бесконечных,

Благоухаете, пестрые, вы ароматом цветочным,

Ходите кругом, прелестные ликом и юные вечно,