Синее безмолвие - Григорий Карев

Снова Прохору показалось, что то второе, невидимое, лицо Качура расплылось в злорадной улыбке.

— В Чертовом ковше запретная зона, — чуть-чуть приоткрыв веки и осторожно наблюдая за Прохором, ответил Арсен. — А ружья и акваланга у меня нет, Проша, нет.

— Как же нет? Ты ведь обещал Леньке показать акваланг?

— Обещал, Проша, обещал. Да вот так и не сумел ни у кого одолжить.

— А я думал, ты занимаешься подводным спортом.

— Думал. Ты много кое-чего думаешь обо мне, Проша.

Веки Арсена плотно сомкнулись, будто изнутри кто-то зажал их железными задрайками.

— Отстань. Спать хочу.

Записка Павла Ивановича была короткой и лаконичной:

«Заболел Грач. Иду к нему. Приходи».

Вот кто сейчас нужен! Павел Иванович Майборода! Он-то безусловно знает, что надо предпринять немедленно, сию же минуту.

Прохор бросился на улицу Короленко, где жил отставной журналист.

МИНА В ВОЛНОРЕЗЕ

Когда «Руслан» прибыл ночью в Чертов ковш, там уже стояло на якорях несколько судов, в воде дробились, растекались полосами белые и красные огни. Не успел «Руслан» отдать якорь, как на флагманском судне загорелись два зеленых, расположенных один под другим, водолазных огня.

— Начались работы, — показывая рукой на эти огни, грустно сказал Олефиренко. — Кто-то пошел под воду. Эх, как бы хотелось хоть на десяток метров нырнуть.

— Ничего, ты свое отнырял, — успокоил его Демич. — Кроме Майбороды, не больше десятка водолазов на всем Черном море имеют такой счет подводных часов, как у тебя. Пора и честь знать.

— А знаешь, как тянет к себе проклятая глубина? Как высота летчика. Иногда мальчишество одолевает, хочется потихоньку от всех спуститься под воду и доказать, что врут, мол, врачи, сами-то они ничего не знают о моем организме. Даже акваланг недавно купил для этой цели…

— Пробовал?

Олефиренко не ответил. Он с тревогой посмотрел на зеленые водолазные огни.

— Почему нас вызвали по тревоге? И спуски начали в ночь? Что за спешка?

Демич удивленно посмотрел на Олефиренко: неужели он не знает о причине экстренного вызова судов? Вот тебе и капитан! Значит, не всем дано знать о приключениях Леньки, о том, что кто-то посторонний несколько часов тому назад был у затонувшей субмарины, о той опасности, которая грозит всей судоподъемной экспедиции? Прохору захотелось рассказать Виктору о том, что он знал, о том, как они с Майбородой разыскали начальника судоподъема, и о том, что вся эта ночная тревога поднята по его, Демича, сигналу. Вот удивился бы Виктор Олефиренко! Но Демич сдержался и равнодушно сказал:

— А у нас же всегда так: в субботу оставили район судоподъема без надзора, допустили беспечность, а теперь, наверное, кто-то проявляет сверхбдительность и среди ночи собирает суда со всего Черного моря.

— Ну, о беспечности это ты зря, — успокаиваясь, возразил ему Олефиренко. — Район не оставили безнадзорным, на берегу у «Катюши» охрана была выставлена, и катер дежурил, чтобы в Чертов ковш шлюпки не заходили. Чего же еще? Не ставить же часовых на морском дне у субмарины. Больше пятнадцати лет пролежала, никто не только не украл ее, но даже не обнаружил. Чего же ее караулить теперь? Тем более, что ее и поднимать не собирались.

Действительно, еще на прошлой неделе специалисты высказали сомнение в необходимости поднимать немецкую субмарину. Обследование показало, что она плотно лежит на скальном грунте, замытая песком и илом почти по верхнюю палубу. Засосало ее дно так, что оторвать будет трудно, для расчистки потребуется несколько недель, а может быть, и месяцев. Между тем со дня на день следует ждать похолодания, а затем и сильных осенних штормов. Все торпедные аппараты субмарины и лодки-детеныша заполнены торпедами, можно полагать, что и в отсеках находятся запасные торпеды или мины. Ржавый корпус начинен взрывчатыми веществами, как огурец семечками, а взрыватели и предохранительные устройства пришли в негодность от длительного пребывания в воде — одно неосторожное движение, нечаянный толчок во время подъема или транспортировки и все это взорвется, погибнут люди, могут пострадать спасательные суда, и ничего не удастся выяснить ни о конструктивных особенностях субмарины, ни о ее вооружении.

— Значительно безопаснее и вернее будет отнайтовить детеныша от корпуса субмарины и поднять его на поверхность, это будет сделать нетрудно и безопасно, — говорил Лазарь Илларионович. — Из субмарины можно взять пробы защитного корпуса, прорезать вход в районе центрального поста, обследовать внутренние помещения, разыскать сохранившиеся корабельные документы, а затем взорвать ее на дне моря. Это будет быстрее, дешевле и безопаснее, чем поднимать всю субмарину, которая за ветхостью потеряла ценность.

Если на прошлой неделе этот проект вызывал возражения сторонников подъема субмарины, то после доклада Павла Ивановича Майбороды и рассказа водолаза Демича о воскресных событиях в Чертовом ковше, возражения отпали. Бесспорно, что кто-то заинтересовался субмариной. Если это агентура иностранной разведки, то она постарается либо проникнуть в лодку раньше, чем она будет поднята, либо просто взорвать ее и похоронить тайну субмарины в морской пучине. Кто поручится, что уже сейчас не подложены под ее корпус взрывные заряды? Надо действовать немедленно, быстро и решительно, а для того, чтобы предотвратить доступ посторонних к субмарине, работы следует вести в несколько смен, круглые сутки. Решение тотчас доложили в управление пароходства и затребовали дополнительные спасательные суда с опытными водолазами из других портов.

Пока эти суда были в пути, четырем парам водолазов было приказано тщательно осмотреть субмарину, проверить, не установлены ли мины. Демича и Качура тоже вызвали на флагман. Им поручили обследовать район правого борта от боевой рубки до носа. Старшим назначили Качура.

Почти по пояс утопая в вязком иле, взбаламучивая его каждым движением так, что даже при свете фонарей трудно было что-либо увидеть дальше, чем на расстоянии протянутой руки, водолазы метр за метром ощупывали руками свой участок корпуса субмарины. Ничего подозрительного не обнаруживалось. Но субмарина на добрых два метра уходила в плотный грунт, если диверсанту удалось сделать углубление в грунте и вложить туда заряд взрывчатки или мину, это вряд ли можно будет обнаружить. Вся надежда на то, что пловец в акваланге не смог пробыть на такой глубине больше двух-трех минут, а следовательно, у него не было времени на рытье грунта и установку там мины. Он мог ее прикрепить к корпусу в жидком иле или установить прямо на верхней палубе.