Как убивали Сталина - Николай Добрюха

Его не стало в том же возрасте, что и Гагарина: авиагении погибают в 34? Великие люди — великие в своих делах. В обычной жизни их часто раньше времени губит то же, что губит простых смертных: пьянство и недисциплинированность. Об этом свидетельствуют секретные документы. И все же следует сказать: поведение великих людей — всегда парадокс для простых смертных. Это не означает, что оно подлежит безоговорочному восхвалению или осуждению. Зачастую отрицательная сторона их жизни есть лишь болезненная защитная реакция на непонимание их неадекватных поступков со стороны окружающих. Все это хорошо прослеживается по хронике жизни и смерти нашего самого знаменитого летчика. Итак, Подольский военный архив Министерства Обороны —

«Личное дело № 268818».

Это «дело» неоднократно подвергалось более поздним вмешательствам и даже изъятиям, что, как свидетельствует мой опыт работы с архивами, в целях «усовершенствования истории» делалось почти со всеми «Личными делами» наших знаменитостей.

В «ЛД» Чкалова бросается в глаза, что в одном случае он называется «Иванович», в другом — «Павлович», в третьем же пишется «Петрович». Что это? Обычные ошибки армейских кадровиков или же сам Чкалов по каким-то причинам не знал точного имени своего отца? Пока на этот счет можно строить только догадки, поскольку автобиографии в «ЛД» нет. Зато есть обращающая на себя внимание «составленная путем опроса» (не ранее 1930 г.)

Летчик-инструктор научно-испытательного института ВВС Чкалов Валерий Павлович родился 2 февраля 1904 г. в с. Василево-Слобода Нижегородской губернии.

Когда у Чкалова спрашивают о национальности, он отвечает: «Великорус». А на вопрос «Какой язык считает родным?» говорит: «Русский». Другими языками не владеет. Особый интерес представляет его ответ относительно социального происхождения. «Рабочий» — говорит Чкалов, хотя ранее, в «Аттестации 24-го года», говорил точнее: «Крестьянин». Говорил так, пока, вероятно, на себе не испытал все непреимущества такой «точности». О профессии до поступления на военную службу он сообщает: «Кочегар водного транспорта».

В графе «Профессия родителей: а) до Октябрьской революции, б) в настоящее время» со слов Чкалова записано: «Отец — рабочий, мать — домохозяйка, умерли». Скорее всего, эти слова не совсем соответствуют действительности… и не только потому, что маловероятно, чтобы отец Чкалова, живший в селе, был потомственным пролетарием, но еще и потому, что в 1924 г. сам Чкалов признавался, что он «крестьянин».

Все книжные биографии скрывают чкаловские ответы на вопросы о его партийном положении или, как бы между прочим, дают лишь отрывочные данные, словно это в те времена имело несущественное значение. Все это не случайно и не может ограничиваться мало что значащей записью в «КЗС»: «безпартейный»… В момент составления «КЗС» идет, по крайней мере, 1931-й год. Стало быть, не в интересах Чкалова возобновлять информацию о том, что он был «членом РКСМ с 1921 по 1923 гг.» и… что был «исключен на 6 месяцев за недисциплинированность». Создается впечатление, что из-за вопроса о партийном положении Чкалов оказался в замешательстве, о чем может свидетельствовать начертание слова «безпартейный» поверх каких-то первоначально написанных букв.

Однако на этом его политические проблемы не кончаются: «Подвергался ли наказаниям за политическую работу?» и «Подвергался ли партийным взысканиям, когда, кем и за что?» Ответ у Чкалова один: «Нет». По всему чувствуется, что распространяться на эту тему ему не хочется. Зачем ворошить неудачное комсомольское прошлое?

О семейном положении Чкалов «пишет»: «Женат. Ольга Эразмовна Чкалова 30 л. Сын Игорь род. 1928 г., 1 января». В «Аттестации 24-го г.» Чкалов называет и свой адрес: «Г. Егорьевск, Советская ул., 10, кварт. 6». О состоянии здоровья Чкалов говорит: «Больной. Воспаление тонких кишек и повышенная кислотность». Лет 6 назад, по его словам, было «хорошим».

Особый интерес вызывают записи напротив строк «Взыскания по суду и дисциплинарные, объявленные в приказе по части и выше».

Здесь говорится: «2 раза судился Военным трибуналом. Подвергался неоднократно дисциплинарным взысканиям».

Далее идут краткие сведения о прохождении службы в Красной Армии, в том числе и такие: «В 1925 г. демобилизован по суду, в 1926 г. принят обратно в Кр. Ар. в 1-ю эскадрилью… С 1928 по 1929 г. 15-ая Авиаэскадрилья. 1929 г. — демобилизован… 1930 г. принят летчиком НИИ ВВС».

После этих, несомненно, горьких для Чкалова записей, отражавших очень тяжелые дни его жизни, следует неожиданное: «Присвоено воен. звание «полковник» — пр. НКО № 0761/п — 27.07.37 г.». Это уже признание. Однако прежде, чем появится эта запись, Чкалову предстоит прожить еще 7 напряженнейших лет! И только после них появится по-настоящему победная строка: «Определен в кадры РККА в счет «1000» с прикоманд. для работы в авиацион. пр-сти НКОП СССР. Пр. НКО № 0760 — 27.07.37». Аза 10 месяцев до гибели будет сделана новая и последняя отметка: «Комбриг — НКО № 0170/п — 22.02.38». Между тем на самой «КЗС», точнее, на ее титульной части написано: «Уволен из РККА по ст. 674, п. «е» (Приказ РВС СССР по л/с 00746 — 32 г.)». Как расшифровать ст. 674, п. «е»? Пока не знаю.

Такова в основных чертах «Краткая записка о службе». Завершает ее 06.12.1932 подпись некоего Павлова — помощника начальника 7 сектора IX Упр. УВВС РККА (Возможно, это и есть дата составления «КЗС»).

Теперь об аттестациях и характеристиках, достаточно обстоятельно и порой весьма неожиданно раскрывающих смысл тех лаконичных слов, которые содержатся в «КЗС».

Первая по-настоящему обстоятельная аттестация датируется 11 июля 1924 г. Именно в этом документе впервые проясняется отношение Чкалова к Советской власти. Оказывается, он «сочувствующий». И… не более. Здесь же, видимо в результате уточнений, еще серьезно не обжигавшийся 20-летний Чкалов простодушно признается, что он крестьянин, и что, будучи членом РКСМ, был «исключен на 6 месяцев за недисциплинированность». О восстановлении в комсомоле «ЛД» умалчивает.

Завершая ответы на 23 вопроса, Чкалов ставит размашистую подпись, сделанную обычной ученической ручкой, однако уже чувствуется не рука ученика, а сила будущего мастера: по мере приближения росписи к концу нажим на перо усиливается и доходит до такой степени, что заканчивать роспись приходится почти без чернил. Тем не менее за росписью следует похожая на первую каплю дождя точка. Этот росчерк пера похож на его реактивные полеты: вначале спокойный тонкий равномерный, как разбег самолета, изредка резко ускоряющийся ход пера — с жирными нажимами в моменты ускорений, а потом, вдруг, сплошное ускорение с почти сплошными нажимами и виражами. Он даже в росписи весь летит… У него даже подпись — след его самолета!

На следующей странице «ЛД» какая-то двойственная характеристика за подписью помощника начальника школы: «Дисциплинированность удовлетворительная. (И в то же время!) Исполнителен. Может быть использован, как хороший летчик в строевых частях».

Ну как тут не вспомнить, что где-то за полгода до этой характеристики была и другая, видимо, являющаяся лишь выпиской из более полной характеристики от 31.01.24 г. В ней говорилось: «Хладнокровие, выдержка и осмотрительность средне выражены. В летной и аэродромной работе вполне дисциплинирован, в строевом отношении средняя дисциплинированность. Окончательная характеристика: характеризуется, как будущий летчик-истребитель».

На этих двух лояльных характеристиках заканчивается терпимое отношение начальства к поведению Чкалова. Между тем ему только 21-й год. И если раньше командование само как-то разбиралось с теми или иными его проступками, то осенью 1925 г. происходит случай, который уже не ограничивается лишь внушениями и проработками. И молодой Чкалов оказывается на скамье подсудимых. Здесь вместо пересказа уместнее привести основное содержание документа, носящего название

«Выездная сессия № 16 ВТ ЛBO… 16 ноября… рассмотрев в открытом судебном заседании в расположении 1 — й эскадрильи… дело за № 150 по обвинению гражданина Чкалова Валерия Павловича, 21 года, происходящего из крестьян… разведенного, ранее не судившегося, в преступлении… признала доказанным: 7-го сентября 1925 г. в г. Ленинграде гр. Чкалов, состоя в должности военлета 1-й эскадрильи… и будучи обязанным явиться на аэродром для совершения учебного группового полета к 3 часам дня, явился к указанному времени в совершенно пьяном состоянии, вследствие чего не только не мог лететь, но и вообще вел себя недопустимо, кричал, шумел и т. д., чем и обращал на себя внимание присутствовавших на аэродроме.