Степь - Константин Калбазов

– Конечно, не мне. Решать вам, высокому трибуналу инквизиции. Я просто высказал свое мнение. Но прежде чем вы вынесете свое решение, я хотел бы высказать еще кое-что.

– Мы слушаем тебя, сын мой. – Оживший мертвец упер в Андрея строгий взгляд страшных, только изредка смаргивающих глаз. Несмотря на всю ту неприязнь, что испытывал к нему Новак, он вынужден был признать, что перед ним сидит незаурядный и умный человек.

– Я понимаю, что грех лежит на всех нас, но дело в том, что никто из моих людей не слышал слов падре. Умирая на моих руках, он говорил только со мной. Мои воины лишь выполнили мой приказ, о том, что это зелье орочье, они не знали ничего. Мною же руководило только стремление помочь людям.

– Как зелье оказалось у тебя?

– Падре сказал, что искать его нужно в шатре колдуна. Найти его было нетрудно. В шатре был только один мешок с черным порошком.

– И твои люди не видели, где именно ты взял это зелье?

– Нет, ваше высокопреосвященство, – слегка поклонившись, ответил Андрей – он всячески старался выказать свое почтение. Здесь и сейчас решалась его участь. Выжить во вражеской степи и погибнуть здесь, в окружении своих, только из-за несдержанности своего характера было бы верхом глупости. Новак хотел жить, но, чтобы получить это право, необходимо было пройти по тонкому льду. Очень тонкому. – В это время они были заняты уничтожением стойбища.

– Допустим, все было именно так. Но тебе было известно, что боевым отрядам запрещено атаковать стойбища или отряды орков без представителя святой инквизиции?

– Да, мне это было известно, так же как и моим людям. Но я все же отдал приказ двигаться к следующему поселению, так как мы не собирались брать добычу, мы ее и не брали. Ни я, ни один из моих людей не взяли в этом походе ни единой безделушки, за исключением коней, при этом мы использовали только нашу сбрую и седла.

Председатель посмотрел на сидевшего справа от него одного из тройки, представляющей трибунал. Ответом послужил утвердительный кивок. Андрей тут же вспомнил слова коменданта, брошенные ему по секрету. Когда они были в беспамятстве и все старались создать им как можно лучшие условия, инквизитор падре Аманд с особым тщанием обыскал их нехитрые пожитки, а также сбрую и седла павших лошадей. Узнав об этом, Андрей был готов погладить себя по голове: «Хороший мальчик», – так как догадался избавиться от всего орочьего, и от той самой монетки в частности. Карабины и припасы к ним они спрятали в десятке миль от крепости, так что ничего предосудительного при них не было.

– Хорошо. Но как ты можешь объяснить тот факт, что неполные три десятка воинов, пятеро из которых еще мальчишки, смогли успешно атаковать несколько поселений? Орки известны как умелые воины.

– Должен заметить, что еще до этого похода мы не раз сходились с орками в открытом бою, и зачастую численное преимущество было на их стороне, но мы всегда выходили с победой. Там нам противостояли воины, а не инвалиды, молодняк и старики с самками. Что касается мальчиков, то каждый из них отправил в ад, к их хозяину, не один десяток орков. Конечно, они делали это не сходясь грудь в грудь, а расстреливая их из арбалетов с выгодных позиций, но сути это не меняет. Раньше это почему-то не вызывало сомнений у святой инквизиции. Или падре Томас не представлял отчета о походах?

– Здесь вопросы задаем мы, – с показной ленцой проскрипел председатель, но от этого его голос прозвучал особенно угрожающе.

– Прошу прощения, ваше высокопреосвященство.

– Как ты пришел к решению поджечь степь?

– Просто я подумал, что если орки ведут кочевой образ жизни, то кормов у них нет, они их не заготавливают, а просто откочевывают на те пастбища, где меньше выпадает снега. Они не могли отреагировать по-другому: под угрозой были их дома, которые мог поглотить огонь, их пастбища, а значит, и их основное богатство – скот.

– С чего ты взял, что основное их богатство скот?

– Просто увидел, сколько у них скота, – его оказалось очень много. Значит, основная их пища – мясо, а скот нуждается в пастбищах. Конечно, они могли охотиться на людей, но только такая добыча пропитания чревата опасностями. Мы имеем плохую привычку защищаться и защищать тех, кто не может сам за себя постоять.

– Ты свободен. О нашем решении узнаешь позже, когда мы закончим допрос остальных. Иди, сын мой.

Выйдя на улицу, Андрей с наслаждением вдохнул свежий морозный воздух, отчего в голове слегка зашумело. Вот, казалось бы, к коменданту иной раз набивалось до двух десятков человек, но так душно, как в присутствии трех инквизиторов, никогда не было.

Хотя солнце и спряталось за сплошным покрывалом туч, глаза тут же заслезились от окутавшего все вокруг белым саваном выпавшего прошлой ночью первого снега. В помещении все же было как-то сумрачно.

Когда глаза свыклись с новым освещением, Андрей бросил взгляд на своих людей, которые стояли несколько в стороне, под охраной воинов святой инквизиции. Ему к ним приблизиться не позволили. Десятник мягко, но непреклонно подтолкнул Андрея в сторону, давая понять, что он волен пока передвигаться по крепости, но к своим людям приблизиться не может. Андрей только кивнул – мол, понял – и, бросив последний взгляд на своих воинов, направился к казарме, которую они делили с воинами гарнизона: их казарма все еще была занята тяжело раненными защитниками крепости.

От отряда осталось два десятка человек, включая и самого Андрея. По счастью, все мальцы остались целы и практически невредимы. Хотя в его отряде не было ни одного не имеющего ранения, тяжелораненых не было. Они не могли позволить себе иметь на руках тяжелых, а потому двоих пришлось добить, чтобы остальные имели хоть какой-то шанс выжить. Эту тяжкую обязанность вынужден был взять на себя Андрей. В тяжелой ситуации он как командир должен был сам делать это – кто, если не он, – и это он переживал особенно тяжело.

Одним из тех, кого ему пришлось добивать, был Брэд. Недолго довелось парню пожить на воле. Но в этом были и свои плюсы. Его людей слишком хорошо знали, а возникшему из ниоткуда Брэду нужно было придумать хорошую легенду. На это у Андрея не было времени, да чего уж там, и голова работала совсем не так ясно.

Но полезного от бывшего воина крепости Виктория он сумел узнать много. Так, он старался держать его подле себя и велел рассказывать все о своем житье у орков, причем делал он это сначала на орочьем, а затем переводил на английский. Так что Андрей узнал много чего о быте степняков, а заодно и приобрел немалый запас слов из языка кочевников. Благодаря своей исключительной памяти теперь он мог разговаривать с кочевниками, правда, на уровне «мая твая не понимает, твая стаит, мая стреляет», но это было уже немало. У него скопилось слишком много вопросов – и пока не было ответов. Что-то ему подсказывало, что, если уж он хочет встретить спокойную старость, а его потомки возможность жить дальше, ответы нужно было раздобыть во что бы то ни стало.

Дойдя до своей койки, он устало рухнул на нее и забылся тяжелым сном. Слабость после этого проклятого допинга все еще никак не оставляла его, впрочем, остальным было куда хуже. Тот, кто имел странное удовольствие испытать на себе похмелье, прекрасно понял бы Андрея, и уж тем более, если это состояние длится на протяжении нескольких дней. Врагу не пожелаешь.

– И что вы об этом думаете? – проскрипел архиепископ, когда допрос последнего воина завершился.

– Воинов сэра Андрэ обвинить, по сути, не в чем. Они честно выполняли приказ своего командира и действовали в полной уверенности, что делают благо для людей. О природе зелья им ничего известно не было. А вот что касается сэра Андрэ…

– Сэр Андрэ выполнял приказ падре Томаса.

– Со слов самого сэра Андрэ, – запальчиво проговорил один из представителей трибунала, почтительно глядя на его высокопреосвященство. – Никто из его людей подтвердить этого не может. А вот то, что он сам употреблял дьявольское зелье и приказал употребить его остальным, подтверждают все, и сам он этого не отрицает.

– И каково ваше предложение?

– Ответ на поверхности. Сэр Андрэ виновен, и наказание за это вам известно.

– Все не так просто, – устало вздохнул главный инквизитор маркграфства.

– Что вы хотите сказать, ваше высокопреосвященство?

– Если мы отправим на костер сэра Андрэ, то это плохо скажется на авторитете Церкви. Ведь, по сути, они в одиночку устранили угрозу большого набега, и это для всех очевидно. Сейчас на территории маркграфства нет ни одного, кто бы не знал о том, что совершили эти воины. Пожалуй, весть разнеслась уже и куда дальше.

– Авторитет Церкви неколебим уже две тысячи лет, тем более что мы правы, – убежденно поддержал первого второй из инквизиторов.

– Авторитет Церкви – да, а вот святой инквизиции… Одно зерно сомнения может дать всходы, и это может стать только началом. Простым людям важно только увиденное своими глазами, а увидят они то, что человека, рисковавшего своей жизнью ради их спасения и, кстати, преуспевшего в этом, святая инквизиция отправила на костер. Я уж не говорю о том, что будет склоняться имя падре Томаса, ибо в таком случае ему место рядом с сэром Андрэ, а он принадлежал к святой инквизиции. Мы с вами понимаем вредоносность действий сэра Андрэ, но простые и безграмотные люди увидят в этом только несправедливость и кровожадность святой инквизиции. К тому же простолюдины с легкостью поверят тому, что сэр Андрэ выполнял приказ падре Томаса, то есть члена нашего ордена.