Плохие парни. Спускаясь к тебе. - Лейтон Мишель

Я не дышу, руки и ноги плотно обвиты вокруг Кэша. Он часто дышит, чувствую тепло его дыхания на горле, руки сцеплены у меня за спиной, прижимают меня.

Я могла бы сидеть так целую вечность.

Если бы только Кэш был совместим с вечностью.

Он крепче сжимает меня в объятиях, как будто знает, о чем я думаю. Я вздыхаю рядом с его шеей. Надеюсь, он ничего не знает.

28

Кэш

Поездку из Солт-Спрингса в Атланту воскресным вечером не назовешь роскошной. Я имею в виду, что мы вдвоем сидим на мотоцикле. Но все же Оливия, кажется, устроилась удобно: положила щеку мне на спину, бедрами прижалась к моим, в общем, прильнула ко мне.

Только мне кажется, что она недовольна, опять зациклилась на какой-то мысли. И я не знаю, что с этим делать.

За выходные мы раз десять занимались любовью, и я только и думаю о следующем разе, о том, что сделаю с ней, для нее, ради нее. Кажется, мне никогда ею не насытиться.

Все портит ощущение, что каждый раз у нас с ней будто последний. Как будто она что-то утаивает. Я это чувствую. Иногда вижу в ее глазах, когда застаю врасплох. Когда у нее не хватает времени спрятаться за улыбкой. Думаю, я знаю, что это такое. Но не уверен, смогу ли справиться, способен ли устранить это препятствие между нами.

Подъехав к дому, ставлю байк на подножку, но мотор не выключаю. Что-то подсказывает: Оливия меня в дом не пригласит.

И она не приглашает.

– Не знаю, как тебя благодарить за все, что ты сделал за эти дни.

Она меня благодарит?

Я улыбаюсь своей обычной беспечной улыбкой:

– О, поверь, для меня это было огромное удовольствие.

Оливия тоже улыбается, но улыбка ее подернута печалью. И, может быть, обреченностью. Думаю, у нее в голове наша история закончилась, еще не начавшись. Вопрос в том, смогу ли я изменить ее настроение? И как?

Даже я заметил неловкость молчания, а я на такое никогда не обращаю внимания. Очень немногое может меня обеспокоить. Но это беспокоит.

Мне нужно время подумать. Но надо быть уверенным, что Оливия не станет делать того же. Вот где для меня начинаются проблемы. У нее в голове.

– Значит, ты говорила, что сможешь посмотреть кое-что в клубе на неделе, не в свою обычную смену. Может быть, завтра вечером? Тебе не придется задерживаться допоздна.

Судя по всему, я расстроил планы Оливии. Она, похоже, уже придумывала способы избегать меня. Но этого не должно случиться. Я превозмогу все ее тревоги и беспокойства, не оставлю ей ни единого шанса.

– Принимаю твое молчание за согласие. К тому времени ты получишь назад свою машину. Я пригоню ее завтра утром.

Следить за выражением ее лица – все равно что наблюдать за детьми, играющими в «Царя горы». И Оливия – тот, кто лежит в самом низу и вот-вот задохнется под грудой навалившихся сверху тел. Знаю, мне должно быть стыдно, что я заставляю ее испытывать такие чувства, но мне не стыдно. Совсем. Она вбила себе в голову, что я для нее плох. А это абсолютная неправда. На самом деле чем дольше я знаю Оливию, чем больше времени провожу с ней, тем сильнее становится во мне убеждение, что именно я ей и нужен в жизни. Она просто пока этого не знает. Но она поймет. В конце концов я должен сказать ей правду. Но я буду ждать, сколько смогу. В противном случае произойдет катастрофа.

Наконец Оливия кивает:

– Ладно. Звучит хорошо. И спасибо тебе. Еще раз. Кэш, я не знаю…

– Эй, перестань. Может, ты теперь поймешь, что я не так плох.

Вижу, она готовится ответить, поэтому целую ее приоткрытый рот, надеваю шлем и отъезжаю.

Самое лучшее, что я могу сделать, – это держать ум этой девушки – и ее рот – занятыми.

Это должно быть забавно.

29

Оливия

И что, черт возьми, мне теперь делать?

Падаю на кровать лицом вниз. Да, ну и вляпалась. Кэш не тот парень, в которого мне надо влюбляться.

Кажется, я сама не представляла, что могу так увлечься им. Нет, правда. Конечно, Кэш сексуален и любит пофлиртовать, он веселый, и мне льстит его внимание, но я и подумать не могла, что, если мы с ним действительно займемся сексом, это так быстро превратится в… это. Как его ни называй.

Большой ошибкой было провести с Кэшем так много времени дома. С отцом. В единственном месте на свете, которое для меня вроде святилища. Но я впустила его туда, и он был так мил и так вписался в обстановку, что я тут же попалась во все ловушки сразу и все стереотипы сработали.

Черт!

Как будто мать завладела большей частью моего мозга, я вдруг замечаю, что мысленно ставлю галочки рядом с негативными качествами Кэша и позитивными Нэша, сопоставляю их, и братья сходятся в смертельной схватке.

Хотелось бы мне выключить ее голос, звучащий в голове и заявляющий: с Кэшем у тебя ничего не выйдет, не такой тебе нужен; а вот Нэш – это само совершенство. Почти явственно слышу эти ее словоизлияния.

И она права.

Нэш меня хочет. Это обнадеживает. Но он не свободен. Этот факт быстро перевешивает соображение, что он борется с собой, старается быть честным с Мариссой. Даже если она холодная, гадкая змеюка, а не девчонка.

Понимаю, мои рассуждения не слишком логичны. Я будто на пятом уровне в игре «Дефкон» – охвачена паникой из-за своих чувств к Кэшу. Но как бы я ни старалась, мне все равно не выйти из штопора. Голос матери звучит напористо, ее когти вцепились в меня крепко. И встреча с Гейбом в выходные ничего не меняет.

Целая буря протестов, и все против Кэша. А в результате что? Хаос.

Не успев подумать дважды, что делаю, набираю номер Нэша. Может быть, хоть с ним смогу разобраться до конца. Так или этак. Есть мне тут что ловить или нет. Не могу больше цепляться за него, если мне ничего не светит.

Поначалу мне становится легче: Нэш не отвечает. Но потом, когда он наконец поднимает трубку, я рада слышать его голос.

– Нэш, это Оливия. Прости, что беспокою тебя так поздно. Ты не занят?

– Нет, просто я только вхожу в дом. Что-нибудь случилось?

С чего мне начать? Даже не знаю, что теперь ему сказать.

– Нет, все хорошо. – Делаю паузу, чтобы собрать раскатившиеся по углам, как просыпанный горох, мысли. – На самом деле – нет, не все хорошо. Ты не мог бы зайти ко мне?

– К тебе? Сейчас?

Что-то в его голосе – какая-то нотка замешательства – почти выводит меня из состояния полусумасшествия. Почти, да не совсем. Я отбрасываю сомнения и несусь дальше.

– Да. Сегодня. Чем скорее, тем лучше.

– В чем дело, Оливия? Ты меня пугаешь. Что-нибудь случилось? Мой брат тебя обидел?

Слышу надрыв в его голосе, и мне становится стыдно. Секунды три или четыре я соображаю, отчего у Нэша могла возникнуть такая мысль.