Вино Асканты - Алексей Корепанов

Конь недовольно мотнул головой, и Вальнур успокаивающе погладил его.

- Ну-ну, не обижайся, знаю, что ты не виноват. Потрудились мы славно, и я готов был и дальше истреблять этих красных уродин - но вовремя вспомнил тебя, Ал. - Юноша с благодарностью взглянул на Колдуна. Вспомнил совет, что ты давал Грону: провалившись, никуда не бросаться, оставаться на месте. Хоть никакой веревки и не было, я все-таки вылез. Вернее, меня выбросили. Что-то с такой силой толкнуло в спину, что и оглянуться не успел, как оказался вновь на зеркале. Только Крута там уже не нашел. Ты ведь видел его, Грон?

- Да. И отправил в болото.

- Ну вот все и прояснилось, - удовлетворенно сказал юноша и вдруг помрачнел. - А возвращаться с вином Асканты вам придется уже без меня. Я должен задержаться здесь.

Грон и Ал обменялись взглядами, затем вольный боец покосился на сосуд с голубой жидкостью, скрытый травой, и поинтересовался:

- Почему, Вальнур? Какие дела у тебя еще не сделаны? Метатели уничтожены...

- Не все - последних трех я не обнаружил.

Грон сделал успокаивающий жест.

- Они сами себя обнаружили и отжили свое в этом мире. Получили сполна, не сомневайся. А если тебя тревожит потеря подарка для ясноглазой Оль - тогда лови!

Грон оттянул повязку на запястье, извлек коготь дракона, бросил юноше.

- Я опять твой должник! - радостно воскликнул Вальнур. - Эх, жаль, что некому на тебя нападать...

Он звонко рассмеялся, посмотрел через плечо Грона на поросший лесом холм и весело прищурился.

- Вот разве что Рения захочет тебя обезоружить... хотя она, по-моему, и так тебя уже обезоружила.

Вольный боец резко обернулся. Захотелось громко крикнуть что-нибудь, рассмеяться, как Вальнур, или, раскинув руки и посильнее оттолкнувшись ногами от земли, прыгнуть прямо в небо, голубым вином Асканты пролившееся над головой...

По дороге, скользящей с холма, шла к ним босоногая девушка в темном платье.

Дальнейшее воспринималось Гроном как очаровательный сон. Как во сне он бежал навстречу Рении, как во сне обнимал ее, гладил пахнущие солнцем и лесом черные волосы, целовал теплые губы и милые глаза. Как во сне возвращался на поляну, держа на руках нежное легкое тело, прильнувшее к его груди. Как во сне слушал ее голос, удивительный, неповторимый голос, которым можно наслаждаться целую вечность...

Рения говорила о внезапно напавшей железной птице, о полете над лесом, о похожей на колодец пещере на вершине далекой скалы, куда железная птица принесла свою жертву. Дно пещеры было покрыто толстым слоем прелой листвы и сухих веток вперемешку с белыми черепами и костями, и лохмотьями чьих-то полуистлевших одежд...

Птица бросила Рению в этот каменный колодец, покружила над скалой, выслеживая новую добычу, и улетела. Рения не поддалась отчаянию и это, возможно, и спасло ее. Цепляясь за выступы, выискивая трещины в стене, девушка выкарабкалась из пещеры и бросилась через лес назад, к каменной гряде...

Рения говорила, заново переживая все случившееся, а Грон держал ее руку в своей - и никакие силы не могли теперь разлучить его с черноглазой дочерью лесоруба. Вальнур и Ал тоже слушали ее рассказ, и юноша, как всегда, не выдержал и воскликнул:

- На обратном пути надо будет расправиться с железной птицей!

- Мы уже на обратном пути. - Грон показал на сосуд.

Под бурное ликование Вальнура, схватившего сосуд, вольный боец снял со стрелы свою голубую повязку, вновь перевязал волосы.

- В Искалор!

- А потом ко мне, в Тезаро! - заявил Вальнур, любуясь чудесным напитком. - Все вместе! Ты, Грон, и ты, Ал, и ты, Рения, лучше соглашайтесь сразу, иначе увезу насильно! Слышишь, Грон?

"Как хорошо, - подумал вольный боец, закрыв глаза и запрокинув голову к солнцу. - Духи рассвета, как хорошо..."

Капли дождя упали ему на лицо, пахучие капли невесть откуда взявшегося дождя. Дождь пах цветочным вином, и на вкус был благоухающим цветочным вином, льющимся с неба...

6

Кто-то невидимый с силой тер ему виски, разжимал губы, вливал в рот все то же ароматное цветочное вино. Он с усилием втянул в себя воздух, закашлялся, попытался открыть глаза, но не смог. Веки были тяжелыми; казалось, что на них лежат холодные камни. Во тьме плавали дрожащие красноватые пятна. Напрягшись, он все-таки сумел сделать глоток - и наконец исчез ком в горле, и стало чуть легче дышать. Из внешнего мира просочились далекие звуки.

- Гронгард, милый, очнись!.. Очнись, милый!..

Медленно, осторожно он начал копить силы, стараясь выбраться из пропасти забытья. Мысленно застонав от напряжения, разомкнул ресницы и тут же зажмурился от света.

- Гронгард, милый, я здесь... Я с тобой, Гронгард...

Он почувствовал, как легла на лоб нежная ладонь, стиснул зубы и опять попробовал открыть глаза. Отступала, отступала, смыкалась краями бесцветная пропасть забытья. Все плыло, кружилось, все казалось переплетением нечетких теней, постепенно обретающих знакомые очертания. Ветви с мелкими зазубренными листьями в вышине... Лицо Рении, склонившейся над ним... Дорогое осунувшееся лицо с встревоженными глазами...

Он с усилием приподнялся на локтях, потянулся к ней, не узнавая свое ослабевшее, непослушное тело. Давным-давно, в детстве, так же беспомощно лежал он после того, как, забравшись вместе с соседскими мальчишками в заросли чернолистника, провалился в липкую жижу - и так же встревоженно склонялась над ним мама.

- Ре... ния... Что... со мной?

Девушка заткнула пробкой флягу с цветочным вином, обняла его за шею, потянула на себя, помогая сесть.

- Не знаю, милый. Я вернулась... а ты лежишь здесь. - Глаза Рении наполнились слезами. - Я боялась, что ты умер...

Грон упирался рукой в землю, досадливо морщась от головокружения. Неужели он чем-то отравился? Или это виновато жаркое солнце? Не может быть, он ведь ел только обычную пищу из своих дорожных припасов, а солнце не могло с ним справиться даже в пустыне. Но куда девались Вальнур и Колдун, почему оставили его?

Жаркое солнце... Только сейчас он обратил внимание на то, что солнце едва начинало выползать из-за холма, а значит, было утро. Утро, а не день... Выходит, он провел в забытье и вчерашний день, и вечер, и ночь?

- Рения, со мной что-то случилось... Не помню, почему...

Головокружение почти исчезло, и он медленно осмотрелся. Все было, как и прежде: россыпь деревьев, остатки погребального костра, могильный холмик. Тонкая линия стрелы, вонзившейся в ствол над головой... и свисающая с оперения голубая повязка. Та самая повязка, которую он снял оттуда... Он прекрасно помнил, что снял ее оттуда!

Грон перевел взгляд на сосуд, стоящий под деревом, - и волна холода обрушилась на сердце.