Мастер снов - Наталья Турчанинова

– Чем же?

– Архитектурой, – мельком улыбнулся он в ответ. – Всегда интересовался, но не воспринимал всерьез. А после этого сна, после всего, что со мной случилось, понял, что зря теряю время. И еще я почувствовал себя свободным. По-настоящему. Осознал, что действительно свободен и могу позволить себе принимать собственные решения, не боясь ошибки. И еще… Прежде я совсем не ценил Полис. Мне казалось, здесь слишком размеренно, спокойно, предсказуемо. Но тот город показал, какой может быть изнанка жизни. И мне она совсем не понравилась.

Его страстный монолог прервало появление Хэлены. Кутаясь в свою безразмерную куртку, она спустилась с крыльца, неторопливо приблизилась к нам, кивнула воспрянувшему Никосу и протянула мне телефон.

– Тебе звонили. Может, что-то важное?

– Прошу прощения, – сказал я собеседнику, посмотрел на высветившийся незнакомый номер, провел по экрану, поднялся со скамьи и отошел на пару шагов от ребят.

Долгие гудки сменились тишиной, и далекий женский голос произнес:

– Слушаю.

– Добрый день, вы мне звонили только что… – начал я вежливо.

Меня перебил тихий смех и негромкое:

– Не узнаешь меня?

Отзвук далекого прошлого. Сначала мне показалось, что слух подводит меня. Но затем, когда все файлы сложились в моей голове, перед глазами вспыхнул яркий образ, заслонив собой притихший осенний сад.

– Эйни! Это ты?! – Мой радостный вопль заставил Хэлену и Никоса стремительно повернуться, едва не подпрыгнув на скамье. – Ты жива?!

– Да. Это я. – В ее тихом голосе, напоминающем блеск солнечных лучей на воде, прозвучала едва уловимая улыбка.

– Но как?! Как тебе удалось?

Она считалась мертвой. Погибла, спасая одного из пациентов. Она была самой светлой, веселой сновидящей из всех, кого я знал, и общаться с ней было одно удовольствие.

– Меня вытащила младшая дочь.

Эйни, которую я помнил, никогда никого не осуждала, но эти слова прозвучали легким упреком.

– Я очень рад, что ты снова здесь.

Она ничего не ответила, и было в этом молчании нечто холодное, отстраненное. Что-то с ней было не то, прежняя сияющая, жизнерадостная целительница исчезла.

– Кто еще знает, что ты вернулась?

– Никто. Только ты. Я не объявлялась Пятиглаву.

Ну, если она выйдет в мир снов, он недолго будет находиться в неведении.

– Думаю, все будут рады тебе.

– Может быть, – ответила она уклончиво. – Я позвонила, чтобы пригласить тебя. На семейный обед.

– Да, конечно. Когда?

Я не показал удивления. Встречи в реальном мире практиковались у нас не так чтобы очень редко, но не были распространены.

– Сегодня, если тебе удобно.

Она назвала адрес в Полисе, мило попрощалась и оборвала соединение, оставив меня в легком недоумении.

Никос поднялся со скамьи, увидев, что я завершил разговор, и подошел ко мне.

– Спасибо. Я могу что-нибудь сделать для вас? Как-то отблагодарить за работу?

– Больше не попадай в неприятности.

Он крепко пожал мне руку. Улыбнулся Хэл и пошел к калитке.

Девушка проводила его взглядом и спросила наконец о том, что ее интересовало больше всего.

– Кто это был? – она указала взглядом на телефон в моей руке.

– Давняя знакомая.

– Сновидящая? – уточнила Хэл подозрительно.

– Да. И через полчаса я поеду в Полис.

– Опять? – Она стремительно повернулась ко мне, от ее расслабленного удовлетворения не осталось и следа. – Зачем? Что-то случилось?

– Эта целительница, Эйнем, лечила одного спасателя – от переломов, обморожений и горной болезни, полученных на высоте. И неожиданно сама впала в кому. Она успела позвать меня на помощь. Но я увидел только ее тело на снегу, лежащее неподвижно. И меня тут же выбросило оттуда, сон захлопнулся. Больше я не смог к ней пробиться. Никто не мог.

– Очень странно. – Хэл машинально массировала запястье, на котором обычно крепился браслет, связывающий нас. – То есть она не умерла…

– Ее тело сновидения не откликалось на наши призывы. Физическая оболочка не реагировала на воздействие из реального мира, но продолжала функционировать. В таких случаях Пятиглав объявляет сновидящего мертвым. Однако семья решила поддерживать ее, погрузив в криокамеру.

– То есть ты хочешь сказать, если нас убьет что-то в том мире, в этом мы тоже можем умереть?

– Да.

Девушка притянула колени к груди, сцепила пальцы на затылке, придавив пышные пряди. Некоторое время обдумывала полученную информацию.

– Зачем ты ей понадобился?

– Скорее всего, у нее трудности в реальной жизни. С реальной жизнью, точнее.

– Я могу поехать с тобой? Понимаю, меня не приглашали, но все же…

– Не думаю, что это хорошая идея. Может быть, в следующий раз.

– Ага, если он вообще будет, – мрачно откликнулась Хэл, спуская ступни со скамьи.

Я понимал, ей не хочется вновь оставаться одной, в то время как я активно встречаюсь с друзьями и налаживаю прежние связи.

– Если хочешь, я отвезу тебя к Герарду. Побудешь у него, пока я не вернусь.

– Отличная идея! – повеселевшая ученица бодро вскочила. – Только давай выедем прямо сейчас, из твоих гребеней надо три часа добираться до любого приличного места.

До Полиса мы доехали на машине, которую я взял в прокате на станции. «Приличное место», где, по мнению Хэл, должен был обитать оракул, находилось в восточной части города. В царстве величественных небоскребов. Они вставали вокруг как зеркальные горы, отражая облака, плывущие по небу, стаи птиц, проносящиеся мимо, и зелень подвесных садов на верхних этажах.

Всю дорогу Хэл сидела непривычно тихая и задумчиво смотрела в окно.

– Послушай, Мэтт, – произнесла она внушительно, видимо доведя до конца свои мысленные изыскания. – Как ты узнал, чего я боюсь больше всего?

– Насекомых опасается большинство людей, – ответил я, сворачивая на спуск с трехуровневой эстакады. – Тем более ты показала свой страх при виде жуков-факельщиков из первого сна. А мой дом всегда тебя настораживал.

– Как все просто, оказывается, – она повернулась ко мне, и в ее задумчивых серых глазах блеснули золотистые искры улыбки. – А чего боишься ты?

– Понаблюдай за мной и узнаешь… Может быть.

Глава 5

Эхо

Серое полотно дороги забиралось все выше, мы ехали уже на уровне шестых этажей, и вместе с нами набирали высоту легкие конструкции висячих садов. Они были похожи на террасы, вырубленные в склонах гор: среди кудрявой зелени мелькали яркие, разноцветные пятна – плодовые деревья и высокие кусты роз. И вокруг нас, словно новые и новые декорации, вырастали белые дома, мрамор которых напоминал цветом сахар на разломе. Расположенные на достаточном расстоянии друг от друга, они, казалось, парили на фоне синего неба, поднимаясь из густых зарослей «наземных» парков.

Въезд в парковку также был скрыт за рядом живой изгороди. Прямоугольники ровно подстриженной туи отодвинулись, открывая прохладную арку, за которой виднелись движущиеся полосы тротуаров, связывающих разные уровни здания.

Я оставил машину, и дальше мы отправились пешком.

Хэл, глазеющая по сторонам, издавала лишь невнятные возгласы восторга, рассматривая элементы суперсовременного здания. Но когда разошлись двери лифта, доставившего нас на верхний этаж, – она просто потеряла дар речи.

Перед нами предстала настоящая каменная дорога, ведущая через оливковую рощу к золотым воротам. За ними возвышалась трехэтажная мраморная вилла, напоминающая небольшой дворец. Она широко раскинула две легкие колоннады, не имеющие никакой практической ценности, кроме декоративной. Двенадцать кариатид и атлантов поддерживали крышу портика переднего фасада. В полусферическом куполе, венчающем здание, было искусно проделано круглое отверстие, через которое внутрь лился дневной свет. Поместье было встроено в высотное здание.

– Ничего себе… – выдохнула потрясенная Хэл, когда мы остановились перед воротами, за которыми простиралась обширная территория. – Дом в доме.

Она подняла голову, глядя на небо, казавшееся здесь очень близким.

Я набрал код на сенсорной панели, и решетка беззвучно уехала в сторону.

Широкая дорога неспешно вела к центральному входу. Мимо проплывали статуи прекрасных нимф, танцующих на лужайке, небольшая рощица с резными каменными скамьями, круглая чаша фонтана и, что особенно впечатляло, – мраморная девушка, перепрыгивающая через спину разъяренного каменного быка. Воплощение смелости, женственности, стремительности – и свирепой, животной силы.

Красная сныть росла здесь на клумбах, в вазонах и художественно оформляла подножия деревьев, а не заполоняла все с настойчивостью сорняка, как в моем дворе.

Ароматы осени, влажных цветов и сырой коры витали над нами. Птицы молчали, и глубокая тишина наполнила чашу сада до краев. Хэл жадно вдыхала запахи, неуловимо скользящие вокруг, и ее ноздри трепетали не хуже, чем у кота. А глаза стали совсем светлыми.