Палаццо Дарио - Петра Рески

Свадьбу с Аполлонио Чиполлина сыграли в Нью-Йорке; на руке Кларенцы сиял знаменитый виндзорский браслет «Тигровый глаз» с бриллиантами и рубинами, красными, как глаза тигра в ночи, который удивительно шел к ее подвенечному платью из тончайшего брюссельского кружева.

Для Альдо Вергато день свадьбы Кларенцы означал крах всего. Лавина бед понеслась на него с нарастающей быстротой сразу после злосчастного бракосочетания. На следующий же день на Чикагской бирже обрушились цены на зерно, и группа Фантоцци оказалась в самом тяжелом за историю своего существования кризисе. Спустя ровно год Кларенца развелась с Аполлонио. Он изменил ей с горничной.

Филомена молилась день и ночь.

– Да, молись, молись, если ничего другого тебе не приходит в голову! – закричал Альдо Вергато, застав жену коленопреклоненной в спальне перед небольшим домашним алтарем.

Филомена, улыбнувшись, посмотрела на него.

– Да простит тебя Господь! – сказала она.

Но его слова глубоко задели ее душу.

Она единственная понимала, что это черная рука проклятия протянулась к ним. Вновь и вновь она уговаривала мужа продать дворец и всем вместе вернуться в Равенну. Но Альдо Вергато ничего не хотел об этом слышать. Теперь он почти не разговаривал со своей прекрасной и несчастной женой и целые дни пропадал в обществе друзей-яхтсменов. Филомена искала утешение в молитвах в церкви Иисуса. Там богослужения проводил молодой священник, который знал о том, что печалило Филомену. Он регулярно исповедовал ее, они вместе молились, перебирая четки, и это всегда приносило ей облегчение. Она стала чаще заходить в маленькую квартиру молодого понимающего святого отца до рокового вечера, повергшего Филомену в жестокое разочарование. Они пили ромашковый чай, сидя друг против друга, и Филомена рассказывала о бедах, постигших ее семью за последнее время: государственная адвокатура открыла дело против ее мужа якобы за подложные векселя, ей казалось, что небеса разверзлись над его головой. Но гроза разразилась здесь же, как только она посмотрела в прекрасные карие глаза молодого священника.

– Мы не можем быть святее Папы, синьора Вергато. Грязные руки есть повсюду. Не только в Италии, – сказал он и погладил ее руку. – Я всем сердцем сочувствую вам, синьора. Государственные адвокаты полагают себя стражами добродетели – самопровозглашенными! Но наш Господь на небесах не допустит, чтобы был осужден невиновный, такой, как ваш муж. Верьте в Господа! И дальше произошло то, что Филомена не могла себе объяснить. Словно ее толкнула невидимая сила, она придвинулась к молодому священнику и сжала его горячую ладонь. Он повернул к ней голову и поцеловал ее своими прекрасными губами. Не отдавая себе отчета, она прильнула к нему, казалось, в объятии их тела сплавились воедино. Ее нежная грудь прижалась к его мускулистой груди, ее ноги обнимали его страстно и откровенно. Он отстранился от нее, стараясь не встречаться глазами с ее отяжелевшим от желания взглядом.

– Нет, Филомена, нет, – шептал он.

– О, монсиньор, – прошептала в ответ Филомена.

Звук собственного голоса вдруг привел ее в чувство. Как это могло случиться? Как она могла зайти так далеко?

Филомена, укутанная в свое пурпурное пальто, спустилась по лестнице дома священника и, глядя невидящими глазами, пошла через живописную площадь Кампо Сант Агнезе. Ее лицо пылало от стыда. Тяжело дыша, она поднялась по мраморной лестнице Палаццо Дарио и заперлась в роскошной ванной. Несколько раз она умылась холодной водой, пытаясь хоть немного успокоить пылающие щеки. Что же с ней приключилось? Никогда раньше она не испытывала подобных желаний. Что это означало? Только злой дух Палаццо Дарио мог толкнуть ее на подобное. Филомена решила призвать на помощь францисканца.

Было еще темно, когда у входа в Палаццо Дарио позвонили. Мария заспешила к тяжелым входным дверям. Филомена еще спала. Альдо Вергато еще не ушел. В костюме нежно-голубого цвета он вышел в холл и, к своему удивлению, встретил монаха-францисканца в черной рясе, который как ни в чем не бывало с кадилом в руке шел мимо него на второй этаж. Похоже, это затея Филомены!

– Вы куда? – крикнул Альдо вслед монаху, который, однако, не обратил на него ни малейшего внимания, обкуривая потрескивающим ладаном углы дворца.

Альдо Вергато не переносил запах ладана. Его лицо стало мертвенно-бледным.

– Вы что, с ума сошли? Вон отсюда! – закричал он.

Шум разбудил Филомену, она в халате вышла из спальни.

– Прошу тебя, Альдо, тише. Это же ради тебя!

– Ты совсем спятила, – заорал Вергато, – ты уже и в дом затащила своего святого братца.

Он кричал так яростно, что сонная артерия на его щее стала фиолетовой. Испуганный монах заторопился прочь, и когда он бежал через салон Мохамеда, тяжелая китайская ваза качнулась и сокрушительно грохнулась на пол, разлетевшись на тысячи черепков, чуть не задев Филомену. Она закричала. Ей показалось, что она вновь увидела страшную тень, которая звала тогда ночью ее мужа по имени. Альдо Вергато побежал за монахом и почти уже схватил его за руку, но тот успел заскочить в роскошную ванную и там забаррикадироваться.

– Я убью тебя, я тебя в порошок сотру, если ты сейчас же не уберешься из дома, – точно ополоумев, кричал Вергато, яростно барабаня в дверь.

– Пожалуйста! Альдо! Успокойся! – тихо сказала Филомена.

– Успокоиться! – надрывался Вергато. – Мне успокоиться! У меня в доме чертей гоняют, моя жена – схимница, меня уже почти арестовали! И я должен успокоиться?.. Хватит!

Тут он повернулся, схватил пальто и бросился вон из дворца, не оборачиваясь.

После его ухода монах вышел из роскошной ванной. Он оправил рясу и спокойно пошел по этажам дворца, окропляя их святой водой, окуривая ладаном и шепча молитвы. Он молился и за Альдо Вергато. Тщетно!

Было поздно, когда Филомена поднялась на следующий день в спальню Альдо Вергато. Снаружи небо было пасмурным, и дул влажный февральский ветер. Она хотела разбудить Альдо. Вчера, вернувшись домой и глядя на нее безумными глазами, он дрожащим голосом просил оставить его в покое. Он не мог простить ей случившегося, и она знала, что просить прощения было еще рано. Но сейчас Филомена хотела помириться с ним. Прежде чем войти в спальню, она остановилась у окна и посмотрела вниз на всемирно известный Большой канал. В этот миг покров облаков прорвался и солнце позолотило воду мерцающим блеском. Несколько чаек пролетели мимо, и Филомена подумала, могло ли на свете быть зрелище прекраснее, чем этот вид из Палаццо Дарио на всемирно знаменитый водный тракт.

– Альдо? – Она по привычке позвала его, прежде чем открыть дверь.

Ответа не было.

Она вошла в комнату, там было темно. Подойдя к окну, она раздернула тяжелые парчовые шторы.

– Нет, Альдо! Нет!

Филомена потеряла сознание.

Ее муж Альдо лежал, завернутый в парчовый халат с вышитым на нагрудном кармане фамильным гербом Фантоцци, в огромной красной луже. Кровь, пропитавшая его белые волосы, была еще свежей. В одной руке он зажал револьвер «Вальтер ПКК», в другой – утреннюю газету. В записке было всего одно слово: «Благодарю» («Grazie»). Как и положено такому человеку, он был немногословен.

Вероятно, Альдо Вергато сообщили, что его арестуют в этот день по обвинению в подлоге векселей. Он опередил их. Он, один из крупнейших землевладельцев мира, самый богатый человек Италии, «зеленый корсар», не мог позволить так себя унизить. Он выпил крепкий эспрессо, завернулся в парчовый халат и застрелился.

На следующий день известие о его ужасном самоубийстве разнеслось по всему миру. «Единственный выстрел в висок» – стояло на первых страницах всех газет.

Погребение в Равенне было грандиозным. Присутствовал весь огромный клан Фантоцци, дети Вергато, его шурины и невестки, которые до дня его смерти не торопились помочь ему выбраться из финансового и юридического краха. Они ненавидели его за то, что сами передали ему бразды правления их корпорацией, а теперь в смиренном трауре сидели плотными рядами на церковных скамьях. Пришел и молодой священник церкви Иисуса, чтобы поддержать прекрасную Филомену в ее горе.

На Филомене было белое платье в черный горох. Французская haute couture101. Черный шарф и белые перчатки. Она выглядела божественно.

На следующий день она ушла в монастырь. Больше о ней никто ничего не слышал.

Так безжалостное проклятие Палаццо Дарио смахнуло с лица земли еще одного неординарного человека».

21

О том, как Мария готовит рыбный суп, отчего ревнует Радомир и почему в их планы врывается госпожа Лидия

Маг Александр появлялся у них каждую пятницу с пяти до половины шестого. Говорил он мало, быстро проверял, как они выполняли его наказы и следовали последним наставлениям, и просил принести то горячей воды, то свечу и т. п. Чаще это делал Микель. Он приближался к магу с выражением безграничной покорности, как, посмеиваясь, говорил Радомир. Опустив голову, осторожно ступая и бормоча заклинания, Александр следовал по дворцу. «Абэк, вабэк, фабэк», – например. Или: «альбо, альбубу, цабулант, ипедия, транзония, абантросте… » Он заглядывал всюду – в сад, в колодец, где тут же нашли дохлую крысу, многочисленные кладовки, мансарду и гардеробную Радомира. Он ходил туда-сюда, размахивая букетами зажженных курящихся ароматических палочек. Во время церемонии очищения все должны были быть тише воды и ниже травы, что крайне возмущало Радомира, который не понимал, ради чего он должен жертвовать своей любимой телевизионной программой. Однажды Мария забылась и включила электрополотер. Маг чуть было не взорвался, и потребовался бы дополнительный сеанс, чтобы привести его в чувство, если бы не вмешалась Ванда и не уняла его.