На острие истории (СИ) - Тарханов Влад

А Бэззи ушел заметно расстроенный… Да! Я дал волю чувствам! Ничего! Когда все станет так, как предполагает Бэззи, а оно не может быть иначе… Нам не хватает еще тридцати или сорока дивизий[80], этот тот минимум, который все считают, нужны даже не для победы, а для удержания статуса кво! Проклятая статистика! Что из того, что Франция отмобилизовала почти двухмиллионную армию? Да, если сюда добавить все части Бельгии и Голландии, на нейтралитет которых Гитлер преспокойно наплюет, да еще наших уже десять дивизий! Зачем они там? Чтобы создать мне проблемы при их эвакуации? Почти четыреста тысяч наших парней, которых надо будет, в случае катастрофы, эвакуировать на остров!

Пришло время и для сигары. Уинстон отрезал кончик одной из них, закурил, тут же бросил – вкус табака не понравился, взял другую, третью – из других коробок, и так же не ощутил приятного вкуса. Нет, это были коробки с его любимыми сигарами. Он не был жадным! Он был бережливым!

Следовательно, еще пару глотков бренди!

Бренди помог. Как и помогло осознание того, что скоро придет время обеденной церемонии! Наверное, никто в их семье не относился к еде, как к ритуалу. Уинстон был редким исключением! Еда, алкоголь, табак стимулировали его мозг и заставляли работать с точностью хирургического скальпеля. Потому, что бы ни сучилось, но обеденную идиллию сэра Уинстона Черчилля не мог прервать никто, даже Его Величество. Наверное, сэр Уинстон разделял убеждение российского императора Александра Второго, который заметил, что когда русский император удит рыбу, Европа может обождать! Но вслух такого он не произносил! Всё-таки был чертовски умен!

А сейчас, после снятия раздражения, за рабочим столом восседал всё тот же Первый Лорд Адмиралтейства, который решал самые важные задачи, которые стояли перед Гранд Флитом Империи. Сейчас Черчилль сосредоточился на двух главных проблемах ближайшего будущего. Тактические сводки пересмотрел мельком, утвердил несколько перестановок в штабных коридорах, текущие планы тоже промелькнули мимо его сознания, в уме было одно горящее слово «Норвегия».

Мелькнула мысль. Уцепилась. Интересное и изящное решение. Почему бы и нет? На обдумывание ушло две сигары и четверть часа времени. Потом Уинстон Черчилль схватил трубку телефона. Через несколько мгновений ему ответили.

– Роберт, скажите, ваш отдел загружен работой?

– Ничего сверхсрочного, текучка, сэр! – прозвучало в трубке.

– Прекрасно! Это и будет срочно! Даже сверхсрочно! Обоснуйте необходимость участия в десанте на Норвегию наших союзников. Пусть примерно выделят нам от трети до половины десанта, треть транспортного тоннажа и необходимое количество кораблей сопровождения. Мне нужно правильное политическое обоснование и детальная проработка плана высадки с учетом фактора союзников. Их цели – наши цели. Приоритеты. Если вам нужны еще люди, я разрешаю подключить к этому необходимое количество. Роберт! Не подведите меня!

– Будет сделано, сэр! Примерные сроки готовности?

– Те же, нет, давайте сдвинем их, Роберт. Пусть все будет готово… на конец марта – начало апреля. Я знаю, что погода в Северном море не благоприятствует, и раньше мая и думать нечего о такой операции, знаю… но будем ждать погодное окно в апреле. При необходимости, наших парне немного потреплет штормом, но ведь на то они солдаты и матросы Империи, чтобы стойко переносить погодные трудности! Как только план будет готов, немедленно ко мне!

– Слушаюсь, сэр!

Закончив небольшую записку, глава Британского флота посмотрел сводную таблицу, в которой отметил планируемые перемещения сил флота и остался доволен: на возможную эвакуацию сухопутных сил был достаточный запас тоннажа, главным было сделать так, чтобы отступление было плановым и происходило в удобный порт с развитой инфраструктурой. Оптимально Дьепп или Кале. Последний даже предпочтительней – там наименьшее расстояние и есть возможность несколько раз обернуть транспортный флот, чтобы забрать людей и вооружение.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Коротко и осторожно прозвучал звонок, через мгновение в кабинет вошел секретарь Черчилля.

– Виконт Горт просил передать, что будет у вас в полпятого, сэр.

– Хорошо, Джон[81], скажите, обед уже подан?

– Ровно через пять минут, сэр.

– Великолепно!

* * *

Ничто так не ободряет человека, как хорошо приготовленный обед. Священнодействие сэра Уинстона Черчилля, растянутое почти до четырех часов, пополудни завершалось традиционной сигарой. Первый Лорд Адмиралтейства любил курить в послеобеденное время в полной тишине. На этот раз тишиной он смог наслаждаться не более получаса. Ровно в половину пятого в его кабинет вошел Джон Стэндиш Сёртиз Прендергаст Верекер, 6-й виконт Горт[82] – главнокомандующий английского экспедиционного корпуса во Франции, который насчитывал уже ни много, ни мало, а десять дивизий, в общем, планировалось общее количество экспедиционных сил увеличить до двенадцати дивизий, которые насчитывали бы почти четыреста тысяч человек.

– Благодарю вас, сэр Джон, что вы согласились уделить мне немного вашего драгоценного времени, которого у вас и так очень мало.

– Сэр Уинстон, я не мог не отозваться на ваше приглашение. Мне импонирует ваша позиция по отношению к Германии. Я до сих пор понятия не имею, что мы делаем во Франции. Планы. Планы. Планы. Мы ждем нападения Германии, чтобы ее разгромить! Большей глупости я не слышал…

– Вы знаете, что я только из Франции, и встречался с сэром Генри[83], вашим начальником штаба. Он излучает осторожный оптимизм.

– Мы все излучаем очень острожный оптимизм, сэр.

– Так вот, по поводу осторожности и оптимизма. Есть все основания считать, что нам подсунули фальшивку и кто-то очень хочет, чтобы мы поверили в план Шлиффена-2. Кофе, выпивка, сигары?

– Благодарю вас, боюсь показаться невежливым, но нет времени, совершенно. Так много надо успеть… А с вашим мнением я согласен, сэр Уинстон. Но что придумают гунны, я не знаю. Данные разведки туманны.

– Да, туман войны, самый сложный фактор, но есть такое мнение, у некоторых думающих джентльменов, что французы не слишком рьяно будут защищать свою бедную родину. Я бы не хотел, чтобы отход французов к Испании был прикрыт телами храбрых британских солдат. Я просил об этом сэра Генри, прошу и вас, продумайте нашу стратегию на случай мощного удара германской армии так, чтобы мы имели план отступления к какому-то порту, Кале или Дьепу, например…

– Вы ставите интересные задачи, сэр Уинстон.

– Ну что вы, я не ставлю задачи, я хочу, чтобы вы просто проработали вариант, НА ДОСУГЕ… Тем более, я уверен, что вы его тоже держите в голове, сэр Джон.

– Возможно, все возможно, дорогой сэр Уинстон.

Глава пятьдесят четвертая

Делу время. Всё. Без остатка

Ровно в 14–00 я переступил порог кабинета, про который было рассказано так много, особенно в некоторых книгах историков. Обычный кабинет большого начальника, стол буквой Т, не такой уж и длинный, по-видимому, многолюдных совещаний тут не проводилось. Несколько шкафов с бумагами и книгами. Насколько я знаю, книги не были в этом кабинете предметом интерьера. Ими пользовались! И активно. Думаю, отличия от кабинетов подавляющего большинства современных чиновников заметны. На стене висел портрет Феликса Эдмундовича Дзержинского. Ну, этому тут по должности положено быть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Товарищ комиссар госбезопасности, комдив Виноградов по вашему приказанию прибыл. – чётко, по-военному отрапортовал и не без удовольствия заметил гримаску на лице Лаврентия Павловича. Говорят, показушной солдатчины Берия не любил. Посмотрим.

– Напоминаю: для краткости просто товарищ Берия. – тихо произнес хозяин кабинета на Лубянке.