Всадники «Фортуны» - Ирина Измайлова

— В первом утверждении ты, наверное, прав, во втором — все же преувеличиваешь! — Даниэль подхватил брата под локоть и подвел к одному из столиков. — Я хочу забыть этот кошмар. Честно! Газеты и тивишники в конце концов уймутся, и все встанет на свои места.

— Понимаешь! — Брэндон заговорил быстро, как, бывало, говорил в детстве, стараясь убедить старшего брата в чем-то, по его мнению, особенно важном. — Понимаешь, Дени, когда ты взял на себя мою вину и заявил, будто сам испортил машину, я чуть с ума не сошел! Слушай, а что ты сделал с моей запиской и с признанием, адресованным комиссарше?

— Сжег. Как придурок, носился по боксам в поисках зажигалки — ни у кого ведь нет! Айрин тебя вычислила, но она не станет возбуждать дело. Раз причина взрыва не в поврежденном баке, то порча машины — это уже внутреннее дело «Лароссы».

— Но ты же не думал, — в голосе Брэндона звучала мольба, — что я хотел тебя убить?

— Вот дурень! Нет, конечно. Говорю тебе — забудем! Если бы еще можно было забыть смерть Джанни и…

«И то, что кто-то хочет убить меня!» — собирался он закончить, но не стал: с Брэндона и без того довольно.

Однако Лоринг-младший думал иначе.

— Дени! Прости, но я должен тебе сказать все до конца. Иначе не может быть. Ты ведь не знаешь, из-за чего я сделал это.

— Что именно? Дырку в баке? Или сумасшедшую попытку войти в историю с помощью «рифа Дейла»?

Брэд вспыхнул:

— Если б мне раньше сказали, что я попытаюсь покончить с собой, я бы долго смеялся! Это был какой-то взрыв больного самолюбия. И страх, конечно. Что уж врать? Я, прямо как в кино, увидел себя в наручниках и репортеров вокруг полицейской машины. Потом подумал: месяц, ну два оголтелого шума, а после — тишина, пропасть. И меня как будто не станет. Понимаешь? Я выйду из тюрьмы и пойму, что больше не существую!

— Как ты мог такое подумать, дурная твоя голова?! — взвился Даниэль. — Разве я бы это допустил?!

Краска сошла с лица Брэндона:

— Вот! — прошептал он глухо. — Ты. Снова ты!

Даниэль смешался. Он уже понял, что сделал промашку и опять невольно уколол брата в больное место. Но отступать было некуда.

— Брэди! — взмолился он. — Ну за что ты так? Я же не виноват! Ни в том, что старше тебя, ни в том, что много раньше вышел на трассу.

— Ни в том, что ты гениален, а я — нет! — резко закончил Лоринг-младший. — Ты не виноват, Дени. Это просто мое идиотское самолюбие. Я всю жизнь пытаюсь тебя догнать. Знаю, что не догоню никогда, скрываю ото всех и от себя, как это обидно — быть Лорингом и не быть великим… Думаешь, я не понимал, что ты землю перевернешь, лишь бы вытащить меня из этого дерьма? Заплатишь судьям, наймешь лучших в мире адвокатов, будто я и сам не могу, — на это-то и у меня денег хватит! Но, конечно, ты — это ты: с тобой считаются. Ты мог всех своих фанатов со всех концов света привести к зданию суда — они бы пошли, и Лондон треснул бы по швам! Ты бы выступил перед присяжными, и эти десять пожилых леди и нафталиновых джентльменов не устояли бы ни перед твоей суровой красотой, ни перед твоей сокрушительной славой. Я все это представлял и от этого сходил с ума еще сильнее!

— Доброе утро, джентльмены! Что закажете?

Девушка в зеленом фартучке, из-под которого сияли загаром восхитительно длинные и ладные ноги, вынырнула из кустов жасмина, лучезарно улыбаясь. Причем улыбалась она просто двум красивым молодым людям, в которых и не думала узнавать звезд «Фортуны»: девушка, хотя и работала в десятке километров от знаменитого Килбурна, но автогонок явно не смотрела, даже по телевизору, предпочитая мыльные оперы. Однако две невероятно дорогие машины, припаркованные возле скромного «Слоненка», вызывали в ней трепет, а молодые люди, ко всему прочему, говорили на каком-то иностранном языке, и это интриговало еще больше.

— Чашку кофе, и погорячее, — произнес Даниэль, в свою очередь улыбнувшись девушке. Хотя обычной солнечной улыбки у него не получилось. — Мой утренний кофе остыл, а мне надо зарядиться. А ты что закажешь? — посмотрел он на брата.

Брэндон шумно вздохнул:

— Мороженого. Клубника, ананас, фисташки. Две порции.

— Опять объешься! — сурово констатировал Даниэль.

— Не объемся. Тогда их было четыре. Забыл? Да и я вырос. Две порции мороженого и стакан лимонного сока.

Официантка исчезла в зарослях. Против воли братья проводили взглядом ее мелькнувшие среди зелени ножки.

Глава 5

Петля сжимается

— А я, по правде сказать, представлял себе это иначе! — задумчиво проговорил Даниэль.

— Что? — не понял Брэд.

— Да вот эту историю. Ну, если бы вдруг оказалось, что ты и впрямь натворил дел. Тащить в Лондон толпу фанатов, умолять старых песочниц-присяжных… Бр-р! А вот взять и взорвать стену тюрьмы к чертовой матери! Только подумай: клубы дыма, обломки, орущие копы носятся взад-вперед, кирпичная пыль оседает им на рожи, и они превращаются в индейцев! Сирена воет. А из пролома выскакивает бронированный «лендровер» и мчится прочь. Пули отлетают от него как горох. Все машины на шоссе шарахаются, полицейский вертолет отстает безнадежно. И мы несемся к самолету. Или, еще лучше, — к подводной лодке, которая нас ждет. На заднем сиденье — Тильди, детишки и какая-нибудь из твоих красоток-возлюбленных. Можно — две.

— А за рулем — ты или я? — сверкнул глазами Брэндон.

— Ты, конечно! По шоссейке, среди потока машин, ты проскочишь куда лучше. А я буду отстреливаться. И, слава Богу, наверняка промажу. Жалко все-таки копов!

Брэд посмотрел в ласково смеющиеся глаза брата и, не выдержав, расхохотался.

— Да ну тебя! Ты когда-нибудь вырастешь или нет?

— А ты?

Официантка принесла заказ и, снова просияв улыбкой, расставила на столике чашку, стакан, вазочки с мороженым. Лоринг-младший не утерпел и кончиками пальцев слегка провел по ее ноге чуть выше колена.

Девушка стрельнула в него глазами:

— Сэр?

— Ничего особенного. Там сидела оса. Вдруг бы укусила? Как вас зовут?

— Джил. Я работаю еще завтра. А потом — в субботу и воскресенье.

И она опять упорхнула в стеклянный павильон за завесой кустов.

— Значит, в воскресенье, после заезда, мы поедем сюда пить шампанское? — не глядя на брата, лукаво спросил Даниэль. — Или мне не ехать?

— Как хочешь. Не одна же она здесь работает. Дени, я ведь хотел тебе рассказать не про «риф». Как-то само собой вышло, что разговор перешел на него.

Даниэль отхлебнул кофе:

— Если честно, Брэди, я нарочно об этом заговорил. Просто очень хочу, чтобы ты мне обещал…

— Я даже поклянусь! Клянусь, что никогда и ни при каких обстоятельствах мне такое даже в голову не придет. Ты хорошо меня наказал. Считай — отодрал за уши! Твой болид в сантиметре от моего мне теперь будет в кошмарах сниться! Пятнадцать кругов безумия!

— Шестнадцать. И не в сантиметре. Сантиметров пять-то там было. Ладно, забыли. А теперь — о чем ты собирался мне рассказать?

Брэндон ковырял ложечкой мороженое, тянул сок и медлил, будто его решимость внезапно иссякла. Но вот он поднял голову и странно, криво усмехнулся:

— Я хочу объяснить то, что вообще-то никак не объясняется. Мой поступок с твоей машиной. Думаешь, это зависть, да?

— Нет.

— Думаешь! Потому что и она присутствует, наверное. Но главное не в этом. Помнишь — две недели назад, когда я выиграл квалификацию, а ты занял седьмое место, ты мне сказал: «Ничего, я тебя все равно обгоню»?

— Помню. Но это был гонор и ничего более! У меня ужасный сезон, нервы напряжены, вот и вырвалось.

Брэд усмехнулся:

— Ну да. Но я-то знал, что ты действительно можешь это сделать! И в тот же день, после квалификации, вместо того чтобы поздравить меня с успехом, мой менеджер сообщил: «Знаешь, Брэд, завтра все зависит от тебя! Руководство команды предупредило — если ты в этот раз хотя бы не поднимешься на подиум, то пойдет речь о твоем увольнении либо о сокращении гонорара вдвое». Меня как помоями обдали! И тут же вспомнился разговор, который вышел дня за три до того. Я как раз прилетел в Англию. После Гран-при Бельгии мы с Ритой недельку жили на Канарах…

— С Ритой? — поднял брови Даниэль.

— А я не говорил тебе? Рита Грим, фотомодель. Я с ней уже пару раз проводил время. Славная девчонка! Ну вот, я прилетаю и в аэропорту сталкиваюсь с Ларри Веллингтоном. Кажется, он тоже где-то оттягивался. Пошли в бар.

— За день до свободных заездов? — ахнул Лоринг-старший. — Я убью Ларри!

Брэд поморщился:

— Вечно ты плохо подумаешь, Дени! Мы пили сок с молоком. Милорд ждал адвоката. Знаешь — у него свой юрист, толстенький такой, на поросенка похож. Он к нам подсел, заказал (само собой!) не сок. И давай болтать обо всем на свете! Между прочим, спросил, надеюсь ли я выиграть в Англии. Я сказал, что всегда надеюсь. Ларри засмеялся. «Мы, — говорит, — все надеемся. Да вот есть у нас такой парень, Даниэль Лоринг. Мы надеемся, а он возьмет и выиграет!» Винсент, поросенок этот, стал уверять, что ты в нынешнем сезоне ездишь плохо, вряд ли возьмешь Гран-при, ну и все такое. Я еще удивился: работает-то парень на Ларри, но ведь Ларри — гонщик «Лароссы», а значит, и его адвокат тоже должен соблюдать интересы фирмы. Он же говорил так, будто фирма ему чужая. Меня, помню, вдруг задело, и я сказал: «Мой брат проигрывает только, когда у него машина не в порядке. А здесь “Ларосса” — у себя дома: они уж постараются, и машина не подкачает!» Ларри как раз вышел на минуту, и вдруг Винни наклоняется ко мне, ухмыляется и шепчет: «Я бы на твоем месте взял и подпортил ему машину, братцу твоему! Скажем, топливный бак продырявил тонким сверлышком, а дырочку аккуратно замазал. Машина поедет, замазка разогреется, сойдет — и болид быстро потеряет скорость! Так бы ты и Ларсу помог: ему Гастингс нипочем не разрешит обгонять Даниэля, но если у того забарахлит техника, тогда уж простите! Хорошая мысль, верно?»