Американский герой - Ларри Бейнхарт

Обсуждалась проблема военных поставок, с помощью которых Америка всегда поддерживала частное производство. А то, в свою очередь, делало все возможное, чтобы поддержать военных. Любой производитель чипов, имеющий за своей спиной политика — конгрессмена с его избирателями, американца-патриота, стремящегося к независимости своей страны в случае войны, — мог предъявить Пентагону счет с требованием, чтобы тот закупал чипы лишь отечественного производства. Конгрессмен получал счет, но это позволяло Пентагону делать исключения, в случае если… Здесь могли быть разночтения: «если речь шла о неотложных требованиях сиюминутной обороны» или «если никто не видел другой разумной альтернативы». Как бы то ни было, исполнение закона теперь зависело от выбранного курса.

Маньоли был разумен, точен и красноречив. Еще бы, Хироши Такагава потратил уйму денег на пиар-кампанию, а также на персонального преподавателя Маньоли, чтобы научить того вести себя подобающим образом.

И никого не интересовало, прав был Маньоли или нет, являлся он агентом иностранной держа вы или нет, и вообще — насколько важно это было знать президенту. Вопрос заключался только в том: как Маньоли к нему пробрался.

__ Бутяик, а с чего это ты вдруг начал разговаривать с этим Маньоли? — спрашивает президента Джеймс Бейкер.

— Нил, — отвечает президент, имея в виду сына, который волнует его сейчас больше всего. — У нас нет осведомителей? — Имеется в виду, не знает ли Бейкер, какое решение будет принято относительно Нила.[67]

— Я слежу за этим.

— Если бы он не был моим сыном.[68] — Буш качает пальцем. Но это не означает «я бы тогда заставил его отдуваться по полной, чтобы другим не было повадно», он хочет сказать: «Если бы он не был моим сыном, никто бы не почесался». — …Ни одна публичная ищейка… — «Надеюсь, адвокат, которому было велено прикрыть это дело, не станет сообщать об этом всему миру». — Что там ковыряться в дерьме. Пусть подождут, и все выяснится.

— Ты же знаешь, что он прикрывает японцев, — говорит Бейкер, возвращаясь к Маньоли.

— Конечно, знаю. За кого ты меня принимаешь? — отвечает Бутл. — И можешь не отвечать на этот вопрос, — поспешно добавляет он.[69]

— Вся его компания полностью принадлежит «Мусаши».

— Я же сказал, что знаю, — откликается Буш. — Повторяю по слогам. Может быть, тебя интересует откуда?

— Интересует, — отвечает Бейкер.

— В «Мусаши» работает один из моих друзей, который помогает мне выбраться из лужи. Вот он-то и попросил меня уделить Маньоли несколько минут. Все просто как дважды два, — говорит Буш с довольным видом, который он принимает всегда, когда может сказать что-то, чего Бейкер не знает.

— Выбраться из лужи?

— Ну, с этой запиской. Черт, я ведь тебе даже не рассказывал.

— Нет, не рассказывал, — отвечает Бейкер. — Впрочем, ты совершенно не обязан это делать. Меня вполне устраивает нынешнее положение вещей, и уж кто тебе может помочь больше, чем я, Бушик.

— Ты помнишь эту записку?

— Записку?

— Да, записку Этуотера, — отвечает Буш, криво улыбаясь.

— Ах записку!

— Да. Там было велено показать ее Хартману.

— Ничего такого там не было, — отвечает Бейкер. — Напротив, он просил никому ее не показывать. А Хартмана он лишь советовал пригласить, если ты соберешься воспользоваться его рекомендациями.

Президент поднимает палец как пистолет и направляет его на Бейкера:

— Все уже в производстве.

— В производстве?

— Это они так говорят в Лос-Анджелесе. «В производстве». И они назначили своего лучшего режиссера. Джонатана Линкольна Бигла. Помнишь «Западных всадников»? Потрясающий фильм. Когда Клинт Иствуд прищурившись глядит на своих противников… — и президент пытается воспроизвести этот прищур.

— Я думал, ты ее разорвал.

— Она снова оказалась у меня, причем именно тогда, когда я встречался с Хартманом.

— Ты не разорвал записку?

— Она оказалась у меня в кармане.

— Как она туда попала?

— Одна из секретарш обнаружила ее в моем портфеле.

— Как она оказалась в твоем портфеле?

— Мне это нравится, Джимбо. Знаешь, какое у меня сейчас ощущение? Я себя чувствую Бертом Мавериком. На столе огромный банк, а я, прижав карты к груди, медленно их раскрываю и ничего не боюсь, потому что в рукаве у меня есть туз.

Бейкер предпочитает не ставить президента в известность, что телевизионных персонажей звали Брет и Барт Маверик, и только спрашивает:

— Значит, ты отдал записку Хартману?

— И он запустил ее в производство. Ты знаешь, что такое производство?

— Знаю. И кто будет платить Биглу? Кто-нибудь собирается ему платить? И сколько людей уже знают об этом?

— В этом вся прелесть! Никто. Кроме Хартмана, меня, Бигла и теперь тебя. Но ты вроде как знал об этом с самого начала.

— Бигл тоже знает?

— А как бы он, интересно, организовал войну, если бы он не знал, что должен ее организовать? Я бы, например, не смог это сделать. А ты?

— Так они работают за бесплатно?

— Нет. Хартман все очень хитро придумал. Евреи всегда умеют правильно взяться за дело. За все заплатит «Мусаши», хотя еще и не догадывается об этом.

— Потрясающе, — говорит Бейкер, стараясь не выглядеть слишком любопытным. — И как ему удалось это устроить?

— Видишь ли, в бизнесе есть такие понятия, как заработная плата и накладные расходы. Именно это создает рабочие места. Персонал и всякое такое. А также уровень жизни в Лос-Анджелесе. Ты же знаешь, что он там очень высокий. Поэтому он просто поставил «Мусаши» в известность, что если они подпишут договор с Биглом, то президент, то есть я, будет им очень благодарен. Я уже проявил достаточную благодарность, уделив этому парню целых семь минут:

— А они не начнут интересоваться, почему ты им должен быть благодарен за то, что они выделили какому-то голливудскому режиссеру пару миллионов баксов? Думаю, не меньше — там все начинается с пары миллионов.

— Честно говоря, точная сумма мне неизвестна. Но они получили все необходимое.

— А эти голливудские деятели не начнут обсуждать это на вечеринках и со своими подружками, чтобы пустить им пыль в глаза? — спрашивает Бейкер, пытаясь скрыть нарастающий ужас.

— Тебя интересуют принятые меры безопасности?

— Ну, в общем, да, — отвечает Бейкер. Как бы ему хотелось, чтобы этот липкий ужас, зародившийся в низу живота, был связан со страхом перед полетами, перед этим заключением в алюминиевом гробу на высоте двадцати двух тысяч футов над землей, а не с тем, что заварил Буш и что могло превратиться в горючую смесь Уотергейта с историей о нападении кролика на Джимми Картера. Лос-Анджелес! Кинорежиссер, создающий сценарий новой войны! Да это в любой момент может просочиться наружу! Что случилось? Может быть, Хартман подсунул Джорджу какую-нибудь голливудскую диву, которая лишила его способности соображать? Бейкеру доводилось видеть, что происходит со стареющими мужчинами, особенно с англосаксами, когда они впервые узнают, что такое оральный секс.

— У нас все под контролем. Круглосуточно. Прослушка и все прочее.

— ЦРУ? — спрашивает Бейкер. Тошнотворный комок подбирается все ближе к его горлу. Еще мгновение, и он ощутит его вкус во рту. Он уже видит, как какой-нибудь поганый либеральный конгрессмен-демократ прижимает сотрудника управления, запугивает его, и тот выдает все тайны прессе. Такое уже случалось и вполне может случиться снова.

— Нет, — самодовольно отвечает Буш. — Гейтс занимается этим в частном порядке.[70]

— Понятно, — с глубоким облегчением откликается Бейкер.

— Ты забыл, что я работал в Лэнгли и знаю все их трюки. Или почти все. Конечно, я не занимался конкретными заданиями, но у меня было достаточно агентов, которые рассказывали мне, что почем, и делились со мной профессиональными тайнами.

— Гейтс — хороший человек, — замечает Бейкер. И это соответствует действительности. Он был крепким орешком, то есть он не станет ничего рассказывать Конгрессу только потому, что этого требует закон, и будет искренне смущен, если правда выплывет наружу. Он был советологом, возглавлял аналитический отдел ЦРУ, был помощником и заместителем директора ЦРУ Уильяма Кейси. Рейган прочил Гейтса в преемники Кейси, однако его ходатайство было отклонено, когда выяснилось следующее: он не поставил Конгресс в известность, как того требовал закон, что Олли Норт не по назначению использует средства, вырученные от продажи Ирану оружия. Гейтс также известен подделкой документов в политических целях.

— Еще бы, — откликается Буш.

— А как деньги попадут к Банкеру?

— Вот тут я не в курсе, — отвечает Буш.

— Жаль, что ты мне раньше не сказал об этом. Я все-таки госсекретарь.