Лёд и пламень - Максин Барри

Мэрион понимала, что стоит за этим вопросом. Она знала, что может уклониться, замедлить ход событий и он не будет ни на чем настаивать. Но, разговаривая с ним, не было нужды лицемерить.

— Я хочу показать тебе то декадентское место, где я живу, — проговорила она быстро. — Так что ты с самого начала узнаешь самое худшее.

Улыбка Хэдриана стала угасать. Он уже знал самое худшее, но как сказать ей об этом? Она выглядела столь доверчивой, открытой и честной, что он почувствовал себя Иудой рядом с ней. Он не ожидал, что способен влюбиться с первого же взгляда, но именно это и случилось с ним.

— Пойдем, коли так, — произнес он наконец, беря ее руку в свою и слегка поглаживая пальцами ее ладонь. — Я обещаю не смеяться над вашим Пикассо за миллион долларов и не разбивать ваши древние вазы эпохи династии Мин.

— Это так великодушно с твоей стороны.

— Я тоже так думаю.

Спускаясь вниз в переполненном лифте, она крепче стиснула его руку, и так, все еще держась за руки, они вышли из здания.

Бруно ждал их в машине, стоявшей метрах в пятидесяти у бровки. Внезапно сумасшедшая мысль пришла ему в голову. Морган хотел убрать эту девицу с дороги, не так ли? А что, если с ней произойдет несчастный случай?.. Случайный наезд, водитель скрывается с места происшествия — такие вещи происходят постоянно. В это мгновение из-за угла появилось желтое такси, и она сошла с тротуара, энергично жестикулируя. Мужчина позади нее смеялся и отпускал какие-то шутливые замечания. Сейчас или никогда!.. Бруно надавил на газ, и его «форд», словно внезапно пришпоренный конь, с шумом рванулся вперед, набрав с места высокую скорость.

Хэдриан услыхал шелест шин и резко обернулся от удивления. Длинный приземистый автомобиль, цвета которого он даже толком не успел разобрать, мчался на Мэрион, притираясь колесами к бровке. Невольно вскрикнув, он бросился к ней. Мэрион услышала его испуганный возглас одновременно с ревом машины. Обернувшись, она увидела автомобиль, несущийся прямо на нее. В тот же миг чьи-то сильные руки подхватили ее, и ее подошвы оторвались от асфальта. Через мгновение автомобиль был уже рядом, его переднее колесо прошло в каких-то дюймах от ее ноги.

Она упала на спину, избежав даже легкого ушиба, потому что Хэдриан оказался под ней. Он шумно выдохнул, когда локоть Мэрион уперся в его ребра, и помотал головой, приходя в себя. Словно сквозь туман он слышал звуки сирен и шум моторов мчащихся мимо машин, но при этом не мог подняться. Прохожие со страхом оглядывались на них, стараясь не подходить близко.

— Ты в порядке? — спросила она неровным голосом. — Я забыла предупредить, какие сумасшедшие водители встречаются в Нью-Йорке.

Хэдриан выдавил нечто похожее на улыбку, но внутри у него еще сидел леденящий душу страх.

— Еще секунда, еще дюйм и… Маньяк! — выпалил он наконец. Но автомобиль был уже далеко.

Мэрион поежилась.

— Ужасно! — Она медленно прислонилась щекой к отвороту его пиджака и услышала лихорадочное биение сердца. Они посидели еще некоторое время вот так, на обочине, прямо на асфальте, не обращая внимания на людей, удивленно оглядывавшихся на них. Подняться не было сил. Его рука обвилась вокруг ее плеч, и он крепко прижал Мэрион к себе.

Кристофер достал досье Брин Виттейкер и внимательно просмотрел его вновь. Но сколько бы он ни перечитывал его, факты оставались фактами. Потеря фермы была неизбежной. Даже если бы он не сделал своего предложения относительно земли, банк все равно конфисковал бы ее за долги.

Но убедить в этом Брайони невозможно. Она твердо уверена в том, что он повинен во всех ее утратах, и он это знал. Зачем же бы еще она стала менять свою внешность, свое имя и выслеживать его? Он чувствовал себя чем-то вроде тигра, которого выслеживают, чтобы убить, но вместо страха он испытывал совсем другое чувство. Столь же волнующее, что и страх, но только куда более приятное. В этом есть нечто опьяняющее. Нет, черт побери, это в ней присутствует что-то опьяняющее!.. Какая-то удивительная смесь невинности и коварства. Очарования и угрозы.

Со вздохом он бросил документы на стол и заставил себя размышлять трезво. Ни один мужчина на его месте не остался бы равнодушен к такой прекрасной и разгневанной амазонке, как Брайони Роуз. Она олицетворяла вызов, такой же древний, как желание. И в этом он видел опасность для себя. Только полный дурак мог позволить этой тигрице вцепиться себе в загривок, какой бы прекрасной и темпераментной она ни была и как бы он ни хотел ее.

Не имело смысла откладывать дело в долгий ящик. Умопомешательство должно кончиться раньше, чем пострадает кто-нибудь из них. И он набрал телефонный номер.

— Алло, Брайони? Нам нужно поговорить, — начал он бодро. — Насчет фермы Коулдстрим и моего предложения. — Кто знает, возможно, если он предложит ей много, она воспримет это как компенсацию, возьмет деньги и успокоится. Ты так думаешь? — насмешливо спросил какой-то ехидный голос в глубине его сознания. Ну что ж, давай попробуй.

— О, конечно, конечно, — согласилась она, но в голосе ее проскользнуло смущение. — Ты все еще в отеле? Я сейчас буду у тебя.

Как только она приехала, он провел ее в кабинет. Его лицо ничего не выражало.

— Прежде чем перейти к делу, я хочу извиниться за вчерашний вечер, — без обиняков начала она.

Сегодня он выглядел особенно привлекательно — его обычный деловой костюм сменили джинсы и свитер с вырезом. И, глядя на него, она почти готова была поверить, что он такой же, как и все нормальные люди, а не холодная, расчетливая бизнес-машина, готовая раздавить всякого, кто станет у него на пути.

— Боюсь, что вино ударило мне в голову, — продолжила она неуклюже и упала в кресло. Голова ее болела от этого первого в ее жизни похмелья, а от смутных воспоминаний о прошедшей ночи она испытывала неловкость и стыд. Какой, должно быть, дурочкой она выглядела вчера! Ужасно!

На деле же все было наоборот. Никогда еще она не казалась ему столь прекрасной. Но вместе с тем и опасной, так что он не знал даже, с чего начать.

— Брайони… Нет ли чего-то такого, что ты хотела бы мне сказать? — спросил он, сам удивившись своим словам. — Я имею в виду… нет ли чего-нибудь… личного, что, по-твоему, я должен бы знать? — Почему он чувствовал себя обязанным дать ей шанс? Он и сам вчера, должно быть, выпил лишнего!

Брайони бросило сначала в жар, затем в холод. Она покачала головой.

— Нет. Ничего. Что может быть личного в том, что я продаю тебе эту ферму? — спросила она, решив, что нападение — лучшая форма защиты. — И, кстати, есть еще покупатели, которые ею интересуются, — солгала она, наблюдая за его реакцией. Если ему нужна земля, то стоит напомнить, что Вентура тоже хотел ее.

— Я уверен, что есть, — произнес он холодным тоном. Ну что ж, он дал ей шанс рассказать ему все начистоту, но она настроена иначе. О’кей! Пусть будет так. Даже интересно, как далеко она зайдет. Дадим ей полную свободу действий, а потом… — О’кей, Брайони. Я поговорил со своим банком, с адвокатами и получил довольно круглую сумму. Когда сделка будет подготовлена, я позвоню тебе.

Она улыбнулась. Она собиралась поймать его, нацепив ферму как наживку, а затем убрав ее прочь. Было бы отлично обмануть его именно так.

— Хорошо. Буду ждать вестей от тебя. Но я повторяю, есть и другие заинтересованные лица…

Кристофер не проглотил наживку. Он проводил ее улыбаясь, ласково попрощался, а затем вернулся к себе за стол. Он все еще чувствовал себя виноватым из-за Равенхайтса, даже несмотря на то что знал: это не его вина. Он долго сидел, глядя отсутствующим взглядом в пространство. Он предложил бы ей целое состояние за эту ферму, но в душе понимал, что Брайони не примет его.

Так или иначе, но они схватились в серьезном поединке, и она должна проиграть. Она не могла выиграть, поскольку все козыри были на руках у него. Но, вместо того чтобы поднять ему настроение, эта мысль как-то странно угнетала его.

ГЛАВА 21

— Мне кажется, что швейцар наблюдает за нами, — прошептал Хэдриан, когда они проходили через вестибюль, направляясь к лифту.

— Ничего удивительного, — усмехнулась Мэрион. — Ведь я впервые привожу мужчину в свои апартаменты.

— Очень мило, — сказал Хэдриан, когда они вошли в лифт. Ковер под ногами был почти в дюйм толщиной, а стены оклеены обоями, напоминающими старинный гобелен. — Тесновато, однако, — продолжал он, оглядываясь. — И не хватает все-таки спальни.

— Ты с ума сошел, — засмеялась она его шутке. — Это ведь всего-навсего лифт. — Глаза у нее блестели, с губ не сходила улыбка. Давно не пребывала она в столь веселом и игривом настроении, пожалуй с детских лет. — Этот лифт только для пентхауса, им могут пользоваться лишь те, у кого есть ключ.

— A-а. Значит, к тебе никто не сможет подняться, пока ты не нажмешь кнопку?