Убийца из ФБР - Джонс Афродита

Прежде чем Дэвид Вулф покинул район с останками Сьюзен, он пообещал коронеру округа Пайк дать ответы на некоторые вопросы относительно смерти Сьюзен Смит и вернулся во Франкфурт, где начал экспертизу.

Тем временем двум агентам ФБР, Уильяму Уэлшу и Томми Гейхарту, было поручено найти коврик из багажника "Ford Tempo" 1989 года выпуска, на котором Патнем ездил в ночь убийства. Трое полицейских помогали агентам обыскивать территорию парка Боба Амоса. Они выпалывали сорняки на беговой дорожке длинными палками, но коврик так и не нашли.

Позже в тот же день заявление Патнема представили прокурору штата, и Раньон немедленно попросил секретаря позвонить Шелби Уорд.

— Можете приехать ко мне в офис завтра в 09:00 утра? — вежливо поспросил её Раньон.

— Сьюзен мертва, не так ли? — спросила Шелби.

— Боюсь, что да.

— Что с ней случилось?

Но Раньон не стал сообщать Шелби больше никаких подробностей по телефону, поэтому она повесила трубку и расплакалась. Слёзы текли по щекам. Поскольку Айк Уорд был в отъезде, она позвонила брату Бо и попросила его приехать и провести с ней ночь. Она сказала, что боится оставаться одна.

— Они не сказали мне, где её нашли и осталось ли от неё что-нибудь, они ничего мне не сказали, — причитала Шелби по телефону.

— Ну, ты же знаешь, что все они кучка проклятых лжецов. Они тянули это дело уже год, Шелб. Наверное, они знали о Сьюзи всё это время, — сдавленным голосом ответил Бо.

В ту ночь ни Шелби, ни Билли Джо не могли уснуть. Шелби плакала всю ночь напролет, и брат пытался её утешить, но безрезультатно. Они решили не сообщать никому другому в семье об обнаружении останков Сьюзен, по крайней мере, до тех пор, пока не узнают больше подробностей.

Они предположили, что Марк Патнем убил Сьюзен, но у них пока не было конкретных ответов. Всё это время они цеплялись за вероятность, что Сьюзен жива и находится под программой защиты свидетелей. Теперь этой надежде пришёл конец. И всё же мысль о том, что Сьюзен никогда не вернётся, казалась им нереальной.

К 06:00 Шелби и Билли Джо были уже одеты и готовы отправиться в Пайквилл. Они добрались до офиса Раньона ровно в 09:00, но их попросили посидеть в вестибюле, где они прождали больше часа. В это время Шелби слышала, как Раньон за закрытой дверью разговаривает по телефону. Его голос был приглушен, но она смогла разобрать имя "Патнем" — Раньон повторял его снова и снова.

— Он убил её, Бо, — сдавленным голосом сказала Шелби брату.

— Ну, мы ещё не знаем этого наверняка, — возразил Бо.

— Ты же слышишь, как он говорит по телефону, не так ли? — прошептала Шелби. — Разве ты не слышишь, как он повторяет ”Патнем"?

Наконец Шелби и Билли Джо вызвали в кабинет Раньона. Шелби вспоминает, что её поразило пустое выражение лица Раньона. Она утверждает, что прокурор не проявил ни сострадания, ни раскаяния — ничего.

— Как будто Сьюзен была никем, — сказала она.

Специальный агент Терри О'Коннер находился в офисе, и Шелби вспоминает, что его рука дрожала, когда он сказал ей:

— Мы хотим извиниться от имени Бюро за то, что случилось с вашей сестрой.

— Марк убил её, не так ли? — выпалила Шелби.

— Боюсь, что да, — ответил Раньон.

— Как её убили? — спросила Шелби.

— Удушение — он задушил её. У нас есть его признание. У Марка есть адвокат; его зовут Брюс Зимет. Марк признался в убийстве Сьюзен. Он сказал нам, где находится труп — в Хармонс-Бранч, недалеко от Пайквилла, — и мы поехали и забрали его позавчера.

— Хорошо, где сейчас тело? От неё что-нибудь осталось? – спрашивала Шелби.

— Просто останки скелета, — сказал Раньон, а затем, после минутного молчания, добавил: — Патнем и его адвокат заключили со мной соглашение о признании вины сроком на 16 лет.

— Всего 16 лет, Джон Пол? — Шелби была потрясена.

— Это была лучшая сделка, которую мы смогли заключить.

— Ну, это не слишком большой срок для убийцы двух человек, — язвительно заметила она.

— В штате Кентукки убийство нерождённого ребёнка не считается убийством, даже если женщина на девятом месяце.

— Он хладнокровно убил мою сестру. Я хочу, чтобы ему вынесли смертный приговор! — крикнула Шелби.

— Обстоятельства дела соответствуют непредумышленному убийству, Шелби. Если вы посмотрите на признание, вы поймёте, о чём я говорю, — настаивал Раньон.

— Меня не волнуют никакие признания. Сестра целый год пролежала там за холмом, как собака! Убийство сойдёт Патнему с рук!

— Шелби, когда они позвонили сюда, они хотели всего 6 лет, а я сказал "ни за что". Потом они дошли до 12 лет, и я повесил трубку. Но когда они согласились на 16 лет, я сказал, что соглашусь на это, потому что нам не за что было осудить этого человека без его признания. Мы не смогли бы назначить Патнему максимальное наказание, если бы он отказался сотрудничать. Ведь тогда мы вообще не смогли бы предъявить ему обвинение.

— Это было убийство! Хладнокровное убийство! — Бо был в ярости.

— Произошедшее квалифицируется как непредумышленное убийство. Я хочу, чтобы вы оба ознакомились с признанием. Тогда вы лучше поймёте.

— Вы говорите так, словно защищаете Марка! – вспылила Шелби.

— Мы никогда не смогли бы предъявить ему обвинение, если бы всё произошло по-другому. Единственное, о чём мы могли его попросить, это пройти тест на детекторе лжи, а его результаты – не улика для суда. Мы никогда не нашли бы труп, если бы не заключили сделку о признании вины, по которой он признался и привел нас к ней. Без трупа не было никакой возможности доказать преступление. Мы могли бы месяцами прочесывать холмы округа Пайк, но так ничего бы не нашли.

— Будет суд? — спросила Шелби.

— Нет. Если заключена сделка с правосудием, мы не требуем судебного разбирательства. Его приведут в суд 12 июня в 09:00. Нам нужно, чтобы вы двое были здесь 10 июня в 09:00 для встречи с членами большого жюри. Они должны услышать ваше свидетельство. Мне жаль того, что случилось с вашей сестрой, — ровно сказал Раньон.

Шелби и Бо вышли из офиса Раньона в оцепенении. Они не могли понять, почему у них не спросили перед заключением сделки о признании вины. Они не могли поверить, что прокурор мог позволить человеку избежать наказания за убийство, назвав его непредумышленным. Возмущённым, им предстояло вернуться во Фриберн и встретиться лицом к лицу с родственниками и объяснить, что произошло. Потом были двое маленьких детей Сьюзен. Им пришлось рассказать ужасную правду.

Эта новость разорвала семью на части, и в течение нескольких дней все находились в состоянии шока. По-прежнему не было ни слова ни о похоронах, ни о результатах вскрытия. Все обсуждали только вынесение приговора Марку Патнему.

Ранним утром 10 июня Шелби с братом вернулись в Пайквилл, чтобы встретиться с большим жюри. Она курила сигарету за сигаретой в коридоре, прежде чем вошла в комнату большого жюри, расхаживая по комнате, пока Джон Пол Раньон разговаривал внутри, как ей показалось, целый час. Когда он периодически выходил в коридор, Шелби хватала его и спрашивала:

— Когда я смогу туда войти?

Но Раньон только отбивался от неё со словами “потом, потом” каждый раз, как проходил мимо.

Когда Шелби Уорд наконец предстала перед большим жюри, ей казалось, что это её судят. Она не могла поверить в то, как члены жюри уставились на неё. Ей показалось, что каждый из них напуган.

— Вы обещаете говорить правду, всю правду и ничего, кроме правды, и да поможет вам Бог? — спросил её чиновник.

Шелби сказала “да” и села на стул.

Первое, что Джон Пол Раньон сделал перед присяжными, это объяснил ей, что если они не пойдут на сделку о признании вины, а просто передадут дело в суд для разбирательства, Марк Патнем окажется на свободе, вспоминает Шелби.

— Ну, я этого не понимаю. Патнем — хладнокровный убийца, — протестовала она.

— Мне остаётся лишь напомнить, что если мы не согласимся на сделку с правосудием, то провалим всё дело, — сказал Раньон. — Вы помните, как пришли ко мне в феврале?