Девять негритят - Андрей Ильин

И на этот раз почти сразу же, почти без паузы, без дополнительной интриги это сообщение появилось.

«МНЕ ЖАЛЬ, НО ВЫ НАРУШИЛИ УСЛОВИЯ КОНТРАКТА!» —

выговаривал злодей.

«ПОЭТОМУ Я БЫЛ ВЫНУЖДЕН НАКАЗАТЬ ВАС!»

Наказать — это значит станцию взорвать!

И тут же, следом, новый ультиматум, который он стыдливо назвал «ТРЕБОВАНИЯ». Три, уже тоже хорошо известных, хотя звучащих чуть иначе, пункта:

Первый — «НЕМЕДЛЕННО УБРАТЬ С ОРБИТЫ „ШАТТЛ“ И „СОЮЗ“».

Второй — «ОБЕСПЕЧИТЬ БЕСПЕРЕБОЙНУЮ СВЯЗЬ КОСМИЧЕСКОЙ СТАНЦИИ С ЗЕМЛЕЙ».

Третий — «СОБРАТЬ В ЦУП ЖУРНАЛИСТОВ ВЕДУЩИХ ИНФОРМАЦИОННЫХ КОМПАНИЙ ДЛЯ ПРЯМОГО ОБЩЕНИЯ СО СТАНЦИЕЙ».

И четвертый, новый — «ЗАСТРАХОВАТЬ ВСЕХ ЧЛЕНОВ ЭКИПАЖА НА ДВЕСТИ МИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ»!

И в завершение предупреждение, вернее — угроза:

«ЕСЛИ „ШАТТЛ“ И „СОЮЗ“ ОСТАНУТСЯ НА ОРБИТЕ, ТО СТАНЦИЯ БУДЕТ ВЗОРВАНА!»

И тут же, для пущей наглядности, продемонстрировал очень коротенький, но очень понятный мультфильм, где Международная космическая станция, взорвавшись, как мыльный пузырь, разлетается на мелкие-мелкие кусочки. Среди которых летят, кувыркаясь, во все стороны фигурки пока еще живых астронавтов!

А что последует дальше, все уже догадывались. Заранее!

И что ожидали — то и увидели!

Увидели на экранах мониторов памятные им электронные часы, которые начали отсчет времени. Но только на этот раз на них было не сорок восемь часов, на этот раз на них было лишь десять часов.

Вернее, уже:

Девять часов, пятьдесят девять минут, пятьдесят девять секунд.

Пятьдесят восемь.

Пятьдесят семь.

…шесть…

США. ГОРОД ВАШИНГТОН. ШТАБ-КВАРТИРА НАЦИОНАЛЬНОГО АЭРОКОСМИЧЕСКОГО АГЕНТСТВА (NASA)

— Черт вас возьми!.. Неужели вы хотите мне сказать, что какой-то псих может навязывать нам, а значит, всей Америке, свои условия? — возмутился до глубины души директор NASA.

— Я ничего не хочу сказать, кроме того, что уже сказал, — ответил тоже директор, но Федерального бюро расследований, — я лишь констатирую известные нам факты.

На борту МКС произошел взрыв… О чем вы осведомлены не хуже меня. Наши специалисты оценили его мощность где-то в тридцать-сорок грамм тротилового эквивалента. Я не знаю, как он смог это сделать, вам виднее, как он мог это сделать…

Директор NASA поморщился, прекрасно поняв, в чей огород полетел этот камешек.

— Но кто может гарантировать, что он не заложил где-нибудь еще одну, но уже более мощную дойну?

Никто не может…

— Вы представляете, что произойдет, если он взорвет не сорок, а, к примеру, двести или пятьсот грамм?

Директор NASA это представлял, причем гораздо лучше далекого от космоса фэбээровца. Если этот идиот решится взорвать заряд большей мощности, да еще где-нибудь поближе к жилому модулю или в нем самом, то экипаж мгновенно задохнется, не успев даже воспользоваться индивидуальными средствами спасения! А сама станция от такого взрыва окончательно сойдет с орбиты, улетит черт его знает куда, раскрутится волчком и будет почти наверняка безвозвратно потеряна. Что принесет программе многомиллиардные убытки!

Так подумал директор NASA.

Хотя другой директор имел в виду совсем не это — не гибель астронавтов и станции. Он имел в виду совсем иной ущерб, который ждет Североамериканские Штаты. Если одиночка сможет заставить Америку действовать по своей указке, то обязательно отыщутся его последователи — такие же, как он, психи, которые захотят пойти по его стопам! Чего допустить было никак нельзя!

— Что вы предлагаете? — уже гораздо спокойней, уже не горячась, спросил директор NASA.

— Предлагаю пойти ему навстречу.

— Убрать обратно на Землю «шаттл»?! — воскликнул директор.

— Убрать. Но совершенно не обязательно на Землю. Просто с глаз долой, — ответил более привычный к интригам глава ФБР. — А в теле-эфире мы дадим соответствующий репортаж о возвращении и посадке «шаттла».

— А русские?

— С ними уже ведутся соответствующие переговоры. На самом высшем уровне.

Да? Так, конечно, можно…

Какие там еще шантажист выдвигал требования? Обеспечить бесперебойную связь станции с Землей?

Это не проблема, потому что всего лишь — техническая проблема. Обеспечить связь — пара пустяков, если, конечно, заработает бортовой компьютер. Но это уже не их забота…

С этим тоже — все.

А вот что касается третьего пункта — который насчет репортеров…

— Но вы понимаете, что если принимать его условия, то придется пригнать в ЦУП толпу репортеров, — напомнил директор, — которые черт знает что услышат, еще больше придумают и сверх того — понапишут!

— Пригнать придется. Что совершенно не обозначает, что они что-нибудь напишут, — загадочно ответил глава ФБР. — Ведь необязательно, что здесь соберутся одни только нелояльные к Правительству США журналисты. Может быть — ТОЛЬКО другие.

Ну да, конечно! Если на писак прикрикнет кто-нибудь из ФБР или, пуще того, из Белого дома, то они враз поумерят прыть своих «вечных перьев». Тут он прав.

Четвертый пункт они не обсуждали, за четвертый пункт пусть голова болит у Министерства финансов.

Тогда — ладно…

Прочие вопросы уже были, что называется, в частном порядке.

— Как вы думаете, зачем ему нужна вся эта шумиха? — спросил за чашкой кофе директор NASA.

— Честно говоря — не знаю, — развел руками глава бюро расследований. — Если это реальный псих, страдающий комплексом Герострата, то, возможно, он удовлетворится тем, что о нем и его подвигах узнает весь мир.

— А если не псих?

— Если не псих… То мы все узнаем сразу же, как только выполним его требования, — ответил директор ФБР…

Хотя наверняка сказал меньше, чем мог бы сказать. Но такова уж специфика его работы…

США. ГОРОД ВАШИНГТОН. ШТАБ-КВАРТИРА ФЕДЕРАЛЬНОГО БЮРО РАССЛЕДОВАНИЙ

— Какое будет относительно этого дела ваше мнение?

У рядовых и даже не рядовых, вроде Гарри Трэша, агентов очень редко интересуются их личным мнением. Потому что, с точки зрения начальства, оно всегда оказывается ошибочным. А если оно верно, то есть совершенно совпадает с мнением начальства, то зачем тогда о нем спрашивать, время терять?

Но на этот раз у начальства своего мнения не было. Вернее, не было единого мнения, потому что было много разных мнений, которые никак не получалось привести к единому знаменателю.

— Так как вы считаете?..

— Вообще-то — прибавлением слагаемых! — честно ответил Гарри Трэш.