Черноморский Клондайк - Михаил Серегин

Из дома выскочил какой-то человек, по всей видимости, сторож.

Его опережала целая свора собак. Сторож что-то зычно выкрикивал, но из-за расстояния слова различить было невозможно, хотя ни для кого не являлось тайной, что звучала команда остановиться. Раздался выстрел.

В растопленном воздухе он прокатился осколками дальнего циклона. Собачий рык, порой поднимавшийся до дикого диссонирующего визга, шаровой молнией катился вслед убегавшим нарушителям порядка. От него, как от огненного шара, то и дело отделялись более быстрые зигзаги гневного лая.

– Быстрее, – скомандовал Иннокентий, хотя все и без того, повинуясь инстинкту самосохранения, рванули по дороге.

Галина снова начала прихрамывать. Она отставала. Иннокентий схватил ее за руку.

– Не могу, – заныла она, – нога болит.

– Понимаю, но выхода нет, – вскричал он, разгоряченный бегом.

– От собак не уйдешь! – задыхаясь от отчаяния, воскликнул Валентин.

Сторож между тем палил и палил. Настроен он был решительно, потому что стрелял не в воздух, а целил в беглецов.

– Ст-о-ой! – донесся до ребят истошный вопль.

Они ворвались в рощу, как стадо мустангов, уходящих от погони ковбоев.

Никто не желал, чтобы на него набросили лассо. Собаки приближались, их свирепый лай звучал в нескольких шагах.

– Садитесь на корточки все, приказываю! – оглушительно крикнул Иннокентий и рванул Галину за руку, так, что она осела на землю. – На собак не смотреть!

Юрий с Валентином переглянулись. Валентин вскинул глаза на апельсиновое дерево, но, очевидно, прикинув, что забраться на него у него времени нет, и кинув на землю рюкзак, сел на корточки. Юрий последовал его примеру. В этот момент раздался очередной выстрел, и все автоматически пригнулись. Тут-то как раз и вылетела неугомонная собачья стая. Увидев сидящих на корточках людей, собаки как будто бы растерялись. Лай, как по мановению волшебной палочки, смолк, уступив место озадаченному повизгиванию. Огромный рыжий пес, по-летнему вылинявший, с клоками жухлой шерсти на боках, обнюхал Галину. Девушка от испуга зажмурилась, трясясь как осиновый лист. Если бы не железная хватка Иннокентия, она бы не выдержала этого тщательного собачьего изучения, вскрикнула, вскочила, побежала и… оказалась бы во власти рассвирепевшего пса.

– Тс-с, – прошипел Иннокентий, привлекая шепотом другого кобеля – черно-белого, гладкошерстного, с торчащей меж задних ног «шишкой».

Пес ткнулся пару раз влажным черным носом Иннокентию в плечо, потом застыл, внимательно глядя на него. Еще две собаки, обнюхав рюкзаки, тихо сели возле них, в прямом соседстве с Юрием и Валентином. Псы пребывали в нерешительности, но в любую минуту эта их растерянность могла обернуться приступом злобы.

Сколько еще пришлось бы им сидеть в неудобных позах – одному богу известно, если бы не появление астматически покашливающего седого краснолицего старика в форменной фуражке, из-под которой выбивались пышные вихры.

– Ну, суки! – сверкал он глазами. – Что, сдрейфили?!

– Убери собак, папаша, – спокойно сказал Иннокентий и услышал возле себя сдержанный злобный рык.

– Хорошо, Мороз, – похвалил черно-белого кобеля сторож.

Странное имя было у этого недремлющего четвероногого охранника. В таком климате, на такой широте назвать пса Морозом означало проявить глубокое, поистине народное чувство юмора. А из этого следует, заключил Иннокентий, что с мужиком можно договориться.

– Ладно тебе, – Иннокентий попробовал привстать, но тут же был заново «усажен» грозным рычанием. – Что мы, преступники, что ли, что ты по нас стреляешь и псов на нас натравливаешь?

Мужик злорадно скалился, сдвинув фуражку на затылок и вытирая пот со лба тыльной стороной руки. Белые клочья усов свешивались до самого подбородка, закрывая углы рта и верхнюю губу. Старикан был очень даже похож на Ницше, что не преминул отметить про себя Иннокентий. Так он его и окрестил, мысленно, конечно. В руках у него двумя темными стволами лоснилось начищенное ружье.

Что касается немецкого занудства и дотошности, в этом Иннокентий не ошибся. Сторож не спешил проявлять гуманизм и понимание. Ему явно доставляла удовольствие эта двусмысленная и довольно опасная ситуация.

– Какого хрена забрались сюда? – сипло гаркнул он и закашлялся.

– Мимо шли, решили путь сократить, – признался Иннокентий.

– Вот я вас ментам сдам, им и объяснишь, как сюда забрел и зачем, может, они вам и поверят, – он недобро усмехнулся. – Фу, Мороз, Найда, иди сюда…

Он поманил одну из замерших в сторонке собак – черную, со смешной козлиной бородкой суку, похожую статью на догиню. Собака покорно погрузила свой мокрый нос сторожу в ладонь.

– Ух ты, моя девочка, – бурчал сторож. – Фу, Рекорд, – прикрикнул он на рыжего кобеля, который продолжал испытывать Галинины нервы.

Приструнив своих четвероногих друзей, сторож приказал нарушителям следовать за ним.

– Эк вы меня напугали, – качал он головой, – даже рацию не прихватил. А ты как думал, – посмотрел он на Иннокентия, – у нас тут цивилизация, мать ее… И вертолет вызвать могу, если надо…

Такая перспектива удручила парней. Галина вообще поникла. Она сконфуженно семенила вслед за Валентином, который от бессильного бешенства прямо-таки скрежетал зубами.

– Сейчас мы установим и причину, и следствие, – скалился довольный своим ремеслом сторож, – а то шляются тут разные…

Читать-то умеете? – Он остановился и вскинул на идущих за ним ребят безжалостные серые глаза в оплете глубоких морщин. – Тут, брат, экспериментальное хозяйство, а вы заразу разносите…

– Дядь, может, подобру отпустишь? – взмолился Валентин, упрятав на дно души злобу и раздражение.

– Ага, – сардонически усмехнулся непреклонный сторож, – отпущу… Если я всех нарушителей отпускать стану…

Он покряхтел, словно жаловался на невозможность поступить иначе – не таким вот зверским способом, вызвав ментов и сдав им по неосторожности проникших на запретную территорию людей.

– А может, договоримся? – Иннокентий пошарил в кармане, многозначительно улыбнувшись мужику.

– Взятка? – сердито сдвинул свои кустистые брови неподкупный сторож. – При исполнении служебных обязанностей?..

«Дело дрянь», – огорчился Иннокентий. Они наткнулись на не берущего взятки служащего, а это могло означать лишь одно – он сдаст их ментам. А в их положении это было равносильно провалу операции. Иннокентий встретился взглядом с Валентином.

В глазах последнего не было той застарелой вражды, которая придавала их отношениям взрывоопасное напряжение. Валентин, судя по выражению его глаз, тоже оценил ситуацию и понял, что нужно действовать быстро и решительно, но избегая ошибочных шагов и поспешности.

Сутулая спина сторожа вела их к домику. Бежать было бесполезно и даже опасно – их окружала натасканная свора псов, а у мужика было ружье. Стрелял он хоть и не метко, но смело, да к тому же, исходя из его жесткой несгибаемости и отсутствия желания поладить, ждать мягкости и понимания от него не приходилось.

Взвесив все это, Иннокентий решил, что разумнее будет пройти с ним в его избушку, а там уж, все тщательно прикинув, начать действовать.

Как бы ни был тверд и кровожаден сторож, Иннокентий все же не терял надежды с ним договориться. Если мужик не берет денег, может, он просто так, от нечего делать проявит себя как добрый человек и, покуражившись, точно барин-самодур, отпустит их восвояси.

Сторож не закрывал рта. Советы, речения, бесполезные рекомендации, солдафонские шутки, – все это пришлось выслушать ребятам, пока они не оказались перед синим домом. Две прилепившиеся к нему постройки были сараями, где дремали на насестах куры и похрюкивали в загоне свиньи. Над колодцем висело оцинкованное ведро. Две конуры, от которых тянулись к дому толстые цепи, имели весьма зачуханный вид. Крохотный огородик был треугольной формы.

Опередив всех, Мороз начал жадно лакать из грязной алюминиевой миски.

Сторож толкнул ногой деревянную дверь и замер на пороге, пропуская пойманных нарушителей.

– Давайте шустрее, – ухмылялся он, показывая почерневшие от табака и кариеса зубы, – сколько вас ждать?

Миновав сени, ребята прошли в «залу». Обстановка была уныла и бедна до слез. Зато на столе, в углу, стояла бутылка со спиртом и лежала на газете домашняя закуска – колбаса, помидоры, огурцы, банка со шпротами.

В мозгу Иннокентия мелькнула задумка. Может, выманить «Ницше» на откровенный разговор о его злосчастной судьбе? А за этим делом распить бутылочку, всучить все-таки несколько баксов и мирно распрощаться с гостеприимным хозяином?

– Рассаживайтесь, гости дорогие, – со смаком рассмеялся одышливый старик, – будьте как дома.

Он сгреб со стола рацию, которая была скрыта за газетным листом. Внутри у Иннокентия все похолодело. Галина сидела на табурете ни жива ни мертва. Валентин, картинно забросив ногу на ногу, расположился на обитом дерматином диване. Юрка примостился рядом. Он сидел не поднимая глаз. И лишь шальные взоры Валентина скользили по лицу Иннокентия.