Жаркие оковы - Ширли Уотерс

– Неудачная мысль, – заметил он.

– У меня нет сил, я хочу покоя, – признался Бальдвин. – И еще я хочу вернуть свою дочь. Я не стану рисковать ее жизнью, атакуя эту крепость.

– Мы могли бы поджечь ворота, – предложил Ингварр.

Ангус рассмеялся.

– Или перелезть через них! – крикнул Ингварр. – Разве в Истфилде мы так не делали? – Он начал ходить туда-сюда среди воинов, протягивая к небу руку, сжатую в кулак. – Мы ведь викинги!

– Тебе следовало бы задуматься о том, что, кроме вас, викингов уже давно не осталось, – произнес Ангус. В его голосе слышалось нечто похожее на удовлетворение.

Роуэн задумался, не предупредить ли его, однако этот мужчина выглядел достаточно опытным; ему следовало понимать, когда он заходит слишком далеко.

– Мои предки сражались в войске Вильгельма Завоевателя и долгое время ежедневно благодарили Бога за то, что последние выжившие после великой битвы за Англию язычники расползлись по своим норам и в конечном итоге исчезли. Вы бы…

– Ангус! – предостерегающе проговорил Роуэн.

– Придержи свой лживый язык, шотландец! – перебил Ангуса Ингварр. – Иначе я его тебе отрежу.

Похоже, это заявление ничуть не изменило радостного настроя шотландца, но он все же замолчал.

– Ты допустил слишком много ошибок, Бальдвин, – продолжал упрекать предводителя йотурцев Ингварр. – Ты взял с собой англичанина, который до сих пор не принес нам никакой пользы, а лишь представляет собой постоянную опасность. Ты не способен осуществить свою месть. Ты избаловал Руну и Ариена…

Роуэн ожидал, что Бальдвин, оправдывая свой вспыльчивый нрав, ответит на эти упреки яростным возражением. Однако невысокий предводитель викингов, казалось, еще больше ссутулился. Его густые светлые брови сошлись на переносице, а борода затряслась от гнева.

– Что бы ты ни имел в виду, Ингварр, – охрипшим голосом произнес Бальдвин, – не трогай моих детей.

– Но ведь они также имеют к этой истории непосредственное отношение! – Ингварр навис над предводителем. – И как мы можем видеть, Руна не способна возглавить йотурцев в будущем. Она может стать прекрасной супругой предводителя, но не главой Йотура. А что касается тебя… Ты хорошо справлялся со своими обязанностями, но твое время прошло.

Роуэна изумило такое неуважительное отношение; остальные тоже открыли рты от удивления. Однако никто не остановил Ингварра. Неужели викинги его опасались? Возможно, втайне они даже соглашались с ним. Ингварр был молод и силен. «Но его глупая вспыльчивость станет причиной того, что вымрут последние викинги», – подумал Роуэн.

– Значит, ты хочешь стать предводителем вместо меня, – пробормотал Бальдвин.

Он смотрел сквозь Ингварра, словно хотел оказаться как можно дальше отсюда.

– Это было бы благоразумно, не так ли? Взамен я верну тебе дочь и приведу монаха.

Ингварр ожидал ответа, однако Бальдвин молчал. Ингварр рассерженно вскинул руку, словно замахиваясь на своего предводителя.

– Пойми же наконец, что ты уже старик! – проревел он.

Наконец из толпы вышли Сверри и Халльвардр и положили руки на мечи.

– Довольно, Ингварр. Ты не имеешь права так говорить.

Ингварр тоже ухватился за рукоять своего клинка.

– Он согласен, вы же видите! Ему просто нужно преодолеть себя, чтобы признать это. Вы хотите мне помешать, несмотря на то, что даже Бальдвин не собирается этого делать?

– Возможно, тебе следует сперва рассказать о своем плане, – заметил Роуэн, с трудом скрывая презрение. – Ты не сможешь взять крепость штурмом. Пробраться туда незаметно, как Руна, теперь, когда ее обнаружили, тебе тоже не удастся.

– У нас есть заложник. Шотландец.

Ангус с язвительной усмешкой отмахнулся. Странный человек.

– За меня не дадут ни одного пенни. К тому же я не до конца выполнил свое задание – не завел вас в крепость для расправы.

Ингварр с ревом вытащил меч. Роуэн схватил его за правую руку. Больше он ничего сделать не мог, поскольку сам был безоружен. Однако шотландец не избежал смерти. Ингварр оттолкнул Роуэна назад, а левой рукой выхватил висевший на поясе длинный нож и вонзил его в смеющегося Ангуса.

Похоже, шотландца это скорее удивило, чем ужаснуло. Он ухватился за клинок и вытащил его из собственного горла, а затем упал навзничь. Роуэн бросился к нему и опустился рядом с ним на колени. Кровь хлестала из открытого рта Ангуса. В мгновение ока его покрытое оспинами лицо побелело; оставшиеся зубы виднелись на окровавленных деснах. Ужасающее зрелище.

– Я не священник, господин Ангус. – Роуэн подложил руку под затылок шотландца и слегка приподнял его голову. – Но при необходимости я могу вас исповедать…

– Мне это… не нужно… благодарю. – Каждое еле слышное слово сопровождалось потоком крови.

Ангус захрипел и произнес что-то вроде: «Это должно было произойти уже давно». Рука шотландца заметалась в поисках руки тамплиера. Роуэн схватил ее и крепко сжал. Вскоре взгляд Ангуса потух. Он был мертв.

Роуэн опустил голову шотландца и поднялся. Эта бесполезная смерть камнем лежала у него на душе. Сколько смертей ему приходилось видеть тогда, на поле боя… сколько рук сжимать в своих ладонях, сколько последних утешительных слов шептать умирающим…

Тамплиер тяжело вздохнул.

Затем он повернулся к замершим в ожидании викингам.

– Предатель заслуживает лишь такой смерти, – хмыкнул Ингварр, который уже успел спрятать меч обратно в ножны и очищал лезвие ножа о траву. – И ты тоже, за то, что встал у меня на пути. Не думай, что я об этом забуду.

Роуэн задумался, не вызвать ли Ингварра на поединок и тем самым отомстить ему за смерть безоружного человека, пусть даже и предателя, однако потом отбросил эту мысль. Судьба Руны была гораздо важней.

– Нам придется предстать перед хозяином крепости. Другого выхода нет.

Бирюзовые глаза Ингварра сверкнули.

– Во время твоего отсутствия Горун осмотрел Дэнстон снаружи. Крепость расположена между двумя скалами, которые с внешней стороны вовсе не отвесные. Ночью мы можем взобраться по ним, а затем перебросим канат через пропасть на зубцы жилой башни.

– Я знаю строение крепостей лучше тебя. Вряд ли туда можно так легко взобраться, и мы наверняка станем не первыми, кто попытался попасть в крепость таким образом. Нам следует отправиться к хозяину крепости и поговорить с ним.

– Я не стану этого делать. Скорее выжгу все вокруг, похищу какую-нибудь ценную вещь, а затем найму войско, чтобы взять крепость штурмом.

– Это потребует слишком много времени, – возразил Роуэн. – Вспомни о Руне.

– Пока жива Ательна, – крикнул Ингварр, – будет жить и Руна!

– Но пока жив я, я не стану безропотно наблюдать за тем, как ты осуществляешь свои честолюбивые планы и ставишь под угрозу жизнь Руны.

– Каким образом все это касается тебя?

– Мы пойдем туда, – произнес Бальдвин.

Все замолчали, удивленные тем, что погруженный в раздумья предводитель наконец вмешался в этот спор. Викинги покосились на Ингварра.

– Хорошо, мы пойдем, – снисходительно произнес тот, словно Бальдвин был его подчиненным.

Возможно, он согласился лишь потому, что надеялся таким образом укрепить свои претензии на главенство в Йотуре. Если бы Ингварр продолжил накалять обстановку, викинги, скорее всего, встали бы на сторону Бальдвина. Однако взгляды, которые Ингварр бросал на своего предводителя, были полны презрения.

Роуэн с мрачным, недовольным видом наблюдал за происходящим. Как далеко зайдет Ингварр, чтобы сместить Бальдвина и занять его место? Насколько ценна и ценна ли вообще для него жизнь Бальдвина? И Руны?

Скрежет испугал девушку. В замочную скважину вставили ключ, и теперь он поворачивался. Руна вскочила со скрипящей кровати. Кроме этой кровати, которая когда-то явно принадлежала какой-то благородной даме, но теперь обветшала и сломалась, в комнатке стоял закрытый сундук. Тут было множество паутины и несколько мышиных нор. А еще скамеечка для ног, стоявшая под узким окном; прилагающаяся к ней скамейка для сидения отсутствовала. Для темницы это было весьма сносное место. Роуэн рассказывал о «дырах страха», которые получили это название не просто так. О мрачных сырых подвалах и о крысах. Возможно, охранники не хотели подвергать женщину такому испытанию и поэтому привели ее в одну из комнат башни. Однако до сих пор с Руной обходились не слишком вежливо. Ее голова все еще гудела от удара о стену, из-за которого она потеряла сознание.

Руна сжала в руках скамеечку – единственный предмет в комнате, который в случае необходимости можно было использовать как оружие, – и, присев на корточки, притаилась у стены.