Нина - Илья Владимирович Авраменко

- Боюсь, что он не может сейчас подойти, - понизив голос, сказала Нина.

- Не понимаю, вы боитесь или он не может? - с едкой иронией спросила секретарша. - В таком случае передайте Михаилу Анатольевичу, что члены правления банка прибудут, как он и назначил, к девяти часам. Машина за ним уже выходит.

Нина заглянула в спальню и увидела, что Михаил сидит в постели. Он улыбался, глядя на неё.

- Тебе звонила женщина с оперным именем. Я не запомнила, извини. Что-то из Вагнера, что ли.

- Изольда, - рассмеялся он. - Что говорит?

- Правление банка прибудет к девяти. И машина выходит за тобой.

- Что у тебя на щеке? - спросил он, показывая пальцем. - Дай я вытру.

Она доверчиво наклонилась к нему, а он притянул её к себе и принялся целовать. Так они и целовались в постели, пока снова не зазвонил телефон. Нина попыталась взять трубку, но Михаил всё не отпускал её

И тут рядом с ними прозвучал голосок Петьки:

- Слушаю вас, Силаков.

Нина, ахнув, вскочила с постели и, поправляя халат, выскочила на кухню. А сонный Петька тут же забрался на её место в постель и, устроившись рядом с Михаилом, передал тому трубку:

- Тебя.

Михаил подмигнул Петьке и ответил в телефон:

- Слушаю, Колесник. А, Вова… да-да, голубчик, выезжай. Ну, куда-куда… - закрыв трубку рукой, он спросил у Петьки. - Слушай, мы сейчас где? Территориально.

- Как где? Дома.

- А-а, ну да, действительно. Домой выезжай, голубчик. Да нет, не на Сокол. Спроси у Воронина, он в курсе.

Прислушиваясь к его голосу, Нина расставляла посуду на столе. Она отгоняла тревожные мысли, стараясь сосредоточиться на обычных домашних хлопотах. Ей было хорошо и стыдно оттого, что так хорошо. Возможно, Михаил женат. Возможно, они больше никогда не увидятся. Возможно, она будет страдать без него. Всё возможно, но сейчас ей хорошо. А воспоминания о прошедшей ночи кружили ей голову, как шампанское…

Умытые и причёсанные, Михаил и Петька встали в дверном проёме.

- Разрешите приступить к приёму пищи?

- Вольно, - смеясь, скомандовала Нина. - Приступайте.

- Когда ты успела всё вычистить и нагладить? - спросил Михаил, садясь к столу. - Может быть, у тебя есть знакомые ночные гномики, которые всё делают, пока хозяйка спит?

- Нет, - сказал Петька. - Мама сама всё делает.

Нине было приятно смотреть, как дружно они уплетают салат и омлет.

- Мама всегда на завтрак готовит салат, - приговаривал Петька, не сводя глаз с Михаила. - От свежих овощей человек становится сильным. И быстро растёт.

- Давай, брат, нажмём на овощи. Я тоже хочу вырасти.

Петька оглядел его придирчивым взглядом и сказал:

- Ты и так длинный. Хватит уже.

- Петя, не приставай с разговорами, - приказала Нина. - Ешь быстрее, а то мне уже пора на работу.

Михаил глянул на часы:

- Не волнуйся. Я вас отвезу. Петь, посмотри в окно, стоит машина у песочницы? Такая чёрная и квадратная.

Петька выскочил из-за стола и вскарабкался на подоконник:

- Стоит! Чёрный джипяра! То есть, мама, я хотел сказать, джип. Дядя Миша, это твой «Гелендваген»?

- Молодец, разбираешься. Нет, это не мой, это с работы.

- А кем ты работаешь?

- Финансистом работаю.

- Тогда я тоже буду фи-на-насистом, когда вырасту. Мам, поехали скорее!

Михаил, вставая из-за стола, поцеловал Нину в щёчку:

- Спасибо, всё было очень вкусно. Какие планы на вечер, душа моя?

- Никаких.

- А на жизнь?

- Тем более.

- Отлично. Значит, ближе к вечеру обсудим ряд предложений. Есть у меня несколько интересных идей.

- Ещё что-нибудь угнать собираешься? Троллейбус?

- Нет. Не троллейбус. Проект касается молодой женщины с очень умным ребёнком. Но поговорим об этом позже. Вечером.

Нина так давно не ездила в хороших автомобилях, что, оказавшись в салоне «Гелендвагена», даже растерялась. Внутри стоял чудесный запах кожи, которой тут было обтянуто всё, что только можно, включая потолок. Все рукоятки, кнопки и рычажки были отделаны деревом. А больше всего поразило Нину то, что сзади, вместо обычного дивана для пассажиров, в этой машине стояли два отдельных кресла. Петька чуть не утонул в глубокой скрипучей коже, но самостоятельно пристегнулся, а Михаил показал ему, какие кнопки нажимать, чтобы кресло приняло удобное положение. Естественно, всю дорогу до детского сада Петька только тем и занимался, что регулировал своё сиденье.

Впереди «Гелендвагена» всё время держался чёрный «Вольво». Он первым остановился у ворот детского сада, и из машины вышли двое крепких бритоголовых парней.

- Узнаёшь? - Михаил повернулся к Нине со своего «командирского» кресла. - Эти орлы вчера заставили нас побегать.

- Им надо поработать над имиджем, - смутившись, ответила Нина.

- Слышу речь профессионала, - одобрительно улыбнулся Михаил. - Петька, готов? На выход!

- Первый, пошёл! - сам себе скомандовал Петька и выпрыгнул из машины.

Нина смотрела через опущенное стекло, как он вприпрыжку бежит между клумбами, догоняя толстяка Филиппа. Вот они пошли в обнимку, голова к голове, о чем-то сговариваясь. А на крыльце детсада застыла заведующая, переводя изумлённый взгляд то на Петьку, то на пару чёрных машин у ворот.

- Morning! - звонким дуэтом приветствовали её мальчишки.

Петька остановился на крыльце, и, обернувшись к машинам, прокричал:

- Мамочка, любимая, до вечера!

Нина помахала ему из окна машины, и заведующая тоже приветливо заулыбалась ей и даже присела перед мальчишками, приглаживая их чубчики, а потом - ого, какая забота! - взяла за ручки и лично повела в группу. И Нине стало понятно, что вчерашняя драка забыта, инцидент исчерпан, и сын рыбной торговки снова стал чудесным ребёнком.

Кортеж проехал в ворота рынка. Никогда ещё Нина не проделывала свой обычный путь от дома до работы с таким комфортом. Михаил первым вышел из машины, чтобы открыть дверь Нине и подать ей руку.

Ей было немного неловко. Казалось, что все грузчики, продавцы и охранники, все редкие первые покупатели во все глаза следят за каждым её движением. Однако, оглянувшись, она увидела, что никому на рынке до неё нет никакого дела. И даже Тигран разгружал свою «двойку», упорно не замечая двух машин, остановившихся у его павильона.

Единственный человек, с кем Нина успела обменяться взглядами, был Егор. Он стоял у стеклянных дверей шашлычной, наполовину скрытый бамбуковой занавеской, и смотрел на Нину с