Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 2 - Вальтер Скотт

Возвращаясь домой, Браун ехал некоторое время рядом с ловчим. Он задал ему кое-какие вопросы об его искусстве, но ловчий, казалось, боялся встретить его взгляд и стремился поскорее от него отделаться; причины этого Браун никак не мог понять. Ловчий был человек худощавый, смуглый, энергичный, и внешность его хорошо подходила к его опасной профессии. Но в нем не было ничего от веселого охотника народных сказок; он все время казался чем-то смущенным и опускал глаза, едва только замечал на себе пристальный взгляд. Сказав несколько малозначащих слов о том, что охота прошла удачно, Браун сунул ловчему в руку серебряную монету и поехал вперед с Динмонтом. Их ждал дома накрытый стол, на котором красовались жареная баранина и разная домашняя птица, а недостаточное знание правил света вполне искупалось бескорыстным радушием хозяев.

Глава XXVI

И Элиоты и Армстронги[165] явились.

Компания на славу собралась!

Следующие два дня прошли в самых обыкновенных деревенских забавах - в охоте и верховой езде. Рассказ о них вряд ли интересен для нашего читателя, поэтому мы сразу перейдем к описанию промысла, особенно типичного для Шотландии, - лова семги. Рыбу колют копьем с несколькими остриями, своего рода острогой, или трезубцем на длинном шесте, который называют здесь уэйстером[166]; такой способ лова широко распространен в устье Эска и на других реках Шотландии, где водится семга. Ловом семги занимаются днем и ночью, но чаще всего именно ночью, когда рыбу ищут при свете факелов или зажигая на железных решетках куски просмоленного дерева; вспыхивая, они освещают воду хоть на незначительном расстоянии, но все же довольно ярко. В этот вечер главная партия рыболовов поплыла в старой, рассохшейся лодке в направлении мельничной плотины, где река полноводней и шире; остальные, подобно участникам древних вакханалий, бегали по берегу, размахивая факелами и копьями и преследуя семгу, то уходившую вверх по реке, то укрывавшуюся от них где-нибудь под корнями деревьев, под камнями и скалами. Рыболовы, плывшие в лодке, находили ее по малейшим признакам; достаточно было, чтобы где-то поблизости блеснул плавник или шелохнулась поверхность воды, и они уже знали, куда направить свое оружие.

Людям привычным такая погоня за рыбой кажется увлекательной, но Браун, не научившийся еще как следует владеть острогой, очень скоро устал от напрасных усилий, которые приводили только к тому, что копье его ударялось о камни речного дна и ни разу даже не задело рыбы.

К тому же, может он и скрывал это от окружающих, ему было неприятно видеть, как прямо перед ним в запачканной кровью лодке билась и корчилась издыхающая рыба. Поэтому он попросил, чтоб его высадили на берег, и оттуда, с вершины скалистого гребня, смотрел на лов уже с большим удовольствием. Красный отблеск заката ложился на живописные берега, вдоль которых скользила лодка, и, следя за ним, Браун не раз вспоминал своего друга, художника Дадли. Но вот сияние заката стало меркнуть, и в воде осталось одно-единственное светлое пятнышко; казалось, что это один из тех огоньков, которые, по преданию, зажигают водяные на том месте, где они заманили жертву на дно. Потом огонек этот начинал приближаться, становясь все шире и ярче, озаряя берег, деревья, скалы, окрашивал их в густой багрянец заходящих лучей и вдруг исчезал, и все погружалось в полную темноту или же словно растворялось в рассеянном свете луны. Зарево освещало и человеческие фигуры в лодке: одни замахивались копьями на свою добычу, другие стояли прямо и неподвижно. Яркие отблески пламени придавали этим будто отлитым из бронзы фигурам какой-то зловещий вид, словно это были выходцы из ада.

Налюбовавшись вволю игрой света и тени, Браун побрел на ферму; дорогой он еще долго глядел на рыболовов; они сходились обыкновенно по двое или по трое; один зажигал факел, а другие держали наготове остроги, чтобы при свете сразу же воткнуть их в рыбу. Увидав, как один из рыболовов сражался с очень крупной семгой, которую он подцепил копьем, но никак не мог вытащить из воды, Браун подошел к самому берегу, чтобы посмотреть, чем кончится это единоборство. В человеке, державшем в эту минуту факел, Браун узнал того самого ловчего, чье странное поведение удивило его на охоте.

- Идите-ка сюда, сударь, подойдите поближе; гляньте, рыбина-то какая, настоящий боров! - кричали те, кто заметил Брауна.

- Крепче острогу держи! Что, в тебе силы, что ли, нет? - кричали рыбаку с берега то с радостью, то с досадой, а он стоял по пояс в воде, среди звеневших льдинок, борясь одновременно и с могучей рыбой и с бурным течением и не зная, как окончательно овладеть добычей. Подойдя к берегу и узнав при ярко вспыхнувшем свете смуглое лицо ловчего, Браун крикнул:

- Эй, приятель, факел получше держи!

Но едва только ловчий узнал его голос или просто догадался, что это был Браун, он, вместо того чтобы поднести факел поближе, будто нечаянно уронил его в воду.

- Бес тебя, видно, попутал, Габриель, - крикнул рыболов, в то время как обожженные куски дерева поплыли по воде. Сначала они тлели так, что видны были искры, а потом уже только дымились и гасли один за другим. - Не иначе как бес в тебя засел! Что я теперь тут в темени такой буду делать? Эх, жалость-то, вытащить бы, - знатная больно штука-то была, таких у нас на крючках еще не висело.

Тут несколько человек кинулись в воду, чтобы помочь ему, и рыба, в которой оказалось около тридцати фунтов весу, была вытащена на берег.

Поведение ловчего крайне удивило Брауна; лицо его было ему незнакомо, и он не мог понять почему этот человек так решительно избегал встречи с ним, а теперь это уже не подлежало сомнению. Неужели это один из тех двух разбойников, с которыми они столкнулись несколько дней тому назад? Это было, пожалуй, довольно вероятно, но свое подозрение Браун ничем не мог подкрепить. Он не помнил, ни какого роста были разбойники, ни какие у них были лица. И понятно: шляпы у них были глубоко надвинуты, а кафтаны такие широкие, что нельзя было разглядеть, какого они сложения. Браун решил поговорить об атом со своим хозяином Динмонтом, но, естественно, отложил этот разговор до утра.

Рыболовы вернулись, нагруженные богатой добычей; улов их перевалил за сотню рыб. Самые крупные были отложены для богатых фермеров, а всю остальную рыбу поделили между собой пастухи, батраки и все, кто так или иначе помогал во время лова. Семга, выкопченная в дыму хижин, которые отапливались торфом, была хорошей приправой к картофельной похлебке с луком - их основной пище в зимнее время. Рыболовов щедро угостили пивом и виски и накормили ужином - ухой из семги, сваренной в большом котле. Браун отправился вместе со своим веселым хозяином и всей остальной компанией в большую дымную кухню, где это вкусное блюдо стояло еще совсем горячим на дубовом столе, который, пожалуй, свободно выдержал бы тяжесть яств, приготовленных для Джонни Армстронга и всей его братии. Рыболовы от души смеялись, шумели и то весело хвастали, то подтрунивали друг над другом. Браун старался отыскать среди них смуглое лицо ловчего, но его, по-видимому, там не было.

Наконец он решился спросить о нем и сказал:

- Тут один из вас нечаянно уронил факел в воду, когда товарищ его бился, чтобы рыбу удержать.

- Нечаянно! - промолвил один из пастухов и поглядел на него. (Это был тот самый парень, который поймал большую семгу.) - Вздуть его за это надо бы как следует: гасить огонь, когда рыба уже на копье! Верьте не верьте, а Габриель нарочно факел в воду кинул - не выносит он, когда кому-нибудь больше, чем ему, везет.

- Эх, - сказал другой рыболов, - видно, самому стыдно стало, не то бы пришел сюда. Он ведь тоже не прочь поесть, как и наш брат.

- А он что, здешний? - спросил Браун.

- Да нет, он совсем недавно сюда нанялся. Но охотник он добрый; кажется, он откуда-то из Дамфриза.

- А как, вы сказали, его зовут?

- Габриель.

- Габриель, а дальше?

- Дальше одному только богу известно, нам тут до этого и дела нет. Здесь люди зовутся не по фамилии, а по клану, ну а в клане-то народу знаете сколько!

- Видите ли, сэр, - с расстановкой сказал старый пастух, поднявшись с места, - здесь у нас все Армстронги, или Элиоты, или еще в том же роде, две-три фамилии на всю округу, и, чтобы не спутать, лэрды, и фермеры прибавляют к своим именам названия мест, где живут; например: Там О'Тодшо, Уил О'Флэт, Хобби О'Сорбитрис, хозяин наш зовется Чарлиз-хоп. Ну вот, сэр, а кто попроще, так у тех есть прозвище; например: Кристи Шутник, Дэви Селезень, или, может быть, вот как этот парень Габриель, просто по ремеслу, например Гэбби Лисий или Охотник Гэбби. Он здесь недавно, сэр, и навряд ли кто знает его под другим именем. Но вообще-то не дело за глаза человека хулить, охотник он добрый, ну а на рыбу-то, конечно, найдутся ребята и половчее.