Не устоять! - Сюзанна Энок

— Да нет, скорее ужасает, — покачала головой девушка.

— Там были и другие тяжелораненые, но из всех только меня принесли в палатку Веллингтона, где меня перевязал его личный врач.

Фелисити пытливо посмотрела на него:

— Вы предпочли бы, чтобы вас бросили в том окопе умирать? Рейф, вы как-то не похожи на человека, готового погибнуть ради славы.

— Да нет, конечно. В тот день я был счастлив, что я сын герцога Хайброу.

— Тогда чем вы недовольны? Если бы он даже считал Фелисити пустоголовой девицей, этот вопрос заставил бы его забыть об этом.

— Недоволен?

— Я полагаю, что вы воспользовались именем своего отца, чтобы стать участником битвы при Ватерлоо. Опять же благодаря влиятельности отца вам после ранения был обеспечен надлежащий уход. Получается, что все уравнено, не так ли?

Он долго молчал, разрываясь между изумлением от ее прагматичного подхода и раздражением от ее непонятливости.

— Ну-ну, — наконец только и выговорил он.

— Ради Бога, Рейф, — заговорила Фелисити, не скрывая иронии. — Не станете же вы меня убеждать в том, что человеку с вашим складом ума подобные мысли не приходили в голову!

— Разумеется, приходили. Но когда я стараюсь произвести впечатление на даму своими бравыми подвигами, то это не предполагает, что она вот так вот будет швырять правду мне в лицо.

— В таком случае не надо было мне рассказывать правду. — Фелисити посерьезнела и еще раз погладила его по изуродованной щеке. Потом посмотрела в глаза и негромко спросила: Зачем вы рассказали мне все так, как было?

— Потому что вы меня об этом попросили, — негромко, ей в тон, ответил он, чувствуя себя неспособным отказать ей в любой, пусть самой маленькой, просьбе.

Фелисити склонилась к нему, и Рейф в ожидании поцелуя прикрыл глаза. Лис колебалась, губы их были в соблазнительной близости друг от друга. Но девушка все же отстранилась и вернулась к подзабытым документам на столе.

— Итак, прошлым летом у нас было восемь телят, а весной добавились еще два. С другой стороны, в прошлом году мне пришлось продать четыре головы, чтобы оплатить счета.

— Поцелуйте меня, — потребовал Рейф, пытаясь решить для себя, что лучше сделать — рассмеяться ли ее упрямой практичности или затащить упрямицу под стол и сорвать с нее одежду.

Фелисити улыбнулась и посмотрела на него долгим взглядом из-под длинных густых ресниц:

— Скажите-ка мне, сколько у вас голов скота?

— Тогда вы меня поцелуете?

— Да.

— Сорок две головы.

И Рейф незамедлительно обнял ее за талию.

— Верно, но…

Дать обмануть себя он не собирался и поэтому привлек Фелисити к себе и накрыл ртом ее губы. Руки девушки как-то сами собой обняли его за шею, и Рейф испытал неведомую ему доселе дрожь от озарившего его понимания, что она больше не в силах устоять перед ним, как и он перед ней.

Начав ее целовать, Рейф уже не мог остановиться. Потихоньку он начал подталкивать Фелисити, и вскоре они, не прерывая поцелуя, полулежали на составленных в ряд стульях. Он повел губами по ее щеке, добрался до ушной раковины и легонько укусил розовую мочку. Потом медленно и нежно стал целовать шею, наслаждаясь ароматом ее кожи.

В каком-то полузабытьи Фелисити гладила его широкую и сильную спину. Рейф воспользовался этим и незаметно вытащил у нее из прически шпильку, сгорая от желания еще раз полюбоваться распущенными волосами, зарыться лицом в щекочущую и пахнущую лавандой темноту. Жадно целуя девушку, он сумел вытащить вторую шпильку, и волосы темной волной рассыпались по ее спине и плечам.

— Рейф… — едва слышно шепнула Фелисити.

— М-м-м?

Господи, какие сладкие у нее губы! Страсть разгоралась, и Рейф передвинул руку с талии Лис ниже, чтобы еще крепче прижать ее к себе.

Фелисити прерывисто вздохнула:

— Рейф, не забудь… что у тебя… четыре коровы… с телятами, — нетвердым голосом выговорила она.

— Что?! — Все еще одурманенный близостью, Рейф рывком поднял голову и ошалело уставился на Фелисити. — Я пытаюсь подарить тебе любовь, а ты толкуешь про каких-то коров?

— Но это очень важно, — запротестовала она, тем не менее не выпуская из крепко сжатых кулачков ворот его рубашки. Подтянувшись на руках она приблизила лицо и медленно провела кончиком языка по его подбородку.

— О Боже! — пробормотал он, стараясь сохранить остатки самообладания. — Так ты хочешь разделить со мной любовь или предпочитаешь беседу о сельскохозяйственных животных? Она не сводила глаз с его губ, которые были снова так близко, но потом решительно тряхнула головой и посмотрела ему прямо в глаза:

— Ты меня нанял, чтобы со мной целоваться или чтобы я занималась твоей бухгалтерией?

Рейф открыл было рот, чтобы ответить, хотя толком и не знал, что именно. За честный ответ — для того и для другого — он, несомненно, еще раз схлопотал бы по голове. Но что же делать, если это правда?

— Лис, я…

— Ш-ш-ш! — Она прикрыла ему рот ладонью, а другой рукой забросила за спину свои длинные волосы.

В этот момент из коридора донесся торопливый топоток Мэй.

— Рейф? — В проеме двери появилось любопытное личико. — Рейф? Музыканты приехали!

Высокие спинки стульев скрывали Фелисити и Рейфа, и девочка их не увидела, потому что спустя мгновение ее голосок уже донесся из прихожей.

— Рейф, вставай, — прошептала Фелисити. — Тебе нужно идти и принимать гостей на этом твоем дурацком званом вечере!

— Значит, дурацком? — Он сел и привлек ее к себе. Он злился и досадовал, но прекрасно понимал, что, будь она одной из простушек, его бы так к ней не влекло. — Между прочим, я первый раз в жизни принимаю гостей. Так что будь любезна проявить чуть больше уважения.

— Первый раз в жизни? — с легким удивлением переспросила Фелисити. Щеки ее по-прежнему горели. — Впрочем, насколько я понимаю, и последний, ведь ты продаешь усадьбу.

Больнее она не могла бы его уязвить, но Рейф не мог не сочувствовать ей, порой даже излишне близко принимая все к сердцу.

— Это не моя вина, Лис. Если бы я знал… Выражение ее лица смягчилось, и девушка снова прижала кончики пальцев к его губам.

— Понимаю. — Убрав руку, она тронула его губы легким поцелуем. — Я понимаю, Рейф.

Сердце его буквально разрывалось между массой желаний и предположений. Прерывисто вздохнув, он встал. Ну что ж, пошли сносить твою конюшню.

— Твою конюшню, Рейф.

— Хорошо, мою.

Глава 9

Хотя Рейф никогда прежде и не принимал гостей в качестве хозяина званого вечера, радушие было неотъемлемой частью его натуры. Конечно, его преимущество было и в том, что подобного приема в Чешире еще не бывало.