Вертикальный мир - Татьяна Костина

Утром, на одиннадцатый день пути, отряд Геяо вышел к морю. Было прохладно, солнечные блики плясали в набегавших волнах, и такое умиротворение царило вокруг, что хотелось остановиться, сесть на берегу и не думать ни о чём. Служители продолжили путь, даже не подойдя к заманчиво сверкавшей изумрудной воде. Геяо что-то беспокоило, это было заметно всем. Через два часа они подошли к безлюдному порту. Вдали, почти вплотную придвинутые к скалам, виднелись стены Города Мудрости. Казалось, здесь всё было необитаемо: ни одного живого существа, ни одного корабля, — только пустые причалы и холодные камни. Город издали казался лишённым жизни.

Геяо медленно прохаживался вдоль берега, скрестив руки на груди; отчаяние в нём начинало брать верх. Он поймал себя на мысли, что нарочно смотрит под ноги, лишь бы не встретиться взглядом со своими учениками, не дать им прочитать в нём то, что он уже не в силах был скрывать. «Где же корабли? — думал самый сильный и выносливый Служитель, его мощное тело дрожало от напряжения и ускользающей надежды. — Верховный Жрец Южной Школы не мог нарушить обещания. Может быть, что-то случилось?»

Конечно, никто не заметил слабости никогда не сдающегося и вечно жизнерадостного Геяо. Как же могло подобное придти в голову тем, кто постоянно следовал за смельчаком, за человеком, ведавшим все пути и дороги, знавшим язык природы, читавшим будущее в дуновениях ветра? Они не понимали, что загадочная и неугомонная душа скитальца всегда находила равновесие только потому, что страстно его желала, тянулась к лёгкости и чистоте, но не обладала ими изначально. Он всегда шёл вперёд не оттого, что не испытывал страха, а потому, что ученики следовали за ним и кто-то должен был оказаться первым.

— Я схожу на разведку, — сказал Рао, устремив пристальный взор в сторону молчавшего города.

— Хорошо, — ответил голубоглазый гигант, наконец оторвав взгляд от земли, — возьми с собой ещё кого-нибудь.

Двое ушли. Остальные остались на берегу. Прошло довольно много времени, прежде чем они вернулись. Служители приближались быстро и уверенно, по их лицам нельзя было понять, какие новости они несут.

— Геяо, город пуст! — сообщил Рао.

Море мирно плескалось перед ними, сладкий шелест волн убаюкивал и завораживал. Белая пена рождалась и исчезала, золотые звёздочки вспыхивали на бескрайней «живой» поверхности. Грусть отпустила Геяо, он снова почувствовал себя уверенно, будто рыба в воде. Он сидел на песке, и теперь почему-то был абсолютно спокоен. Такое иногда случалось: кажущаяся безнадёжность могла сопровождаться у него ощущением благополучного исхода.

— Что мы будем делать? — спросил один из учеников.

— Ждать, — ответил Служитель с прозрачными глазами, не отрывая взгляда от сияющих крупинок мокрого песка.

Часто его слова и решения казались странными, лишёнными логики и здравого смысла. Но за многие годы странствий его подопечные поняли: Геяо имеет особое чутьё, интуицию, которая подсказывает нужные ответы. Этот «дар» они считали врождённой особенностью, хотя в действительности он был результатом опыта. С детства почувствовав тягу к созерцанию сокровенной жизни Природы, он сознательно направлял свой взгляд на границы предметов, на незримое и неосязаемое, разглядывал воздух, который только кажется прозрачным, и замечал то, что обычно называют вымыслом и фантазией. И эта таинственная жизнь, которую он считал подлинной Реальностью, более настоящей, чем мир физических явлений, воспитала в нём утончённость чувств и научила видеть едва различимые знаки. Его душа стала способна воспринимать ускользающую красоту; он не просто верил, он знал, что всё вокруг — живое, что Природа многомерна и совершенна, тысячи существ населяют её, управляют шёпотом листвы, дыханием ветра, и разумные силы всегда сопровождают человека… И в этом одушевлённом мире у него было множество друзей, и именно они подсказывали ему путь.

Ждать значит ждать. Его ученики уже не раз видели чудеса, поэтому, не задав больше ни единого вопроса, сели у воды рядом с наставником. Маленький скальный остров с изломанными вершинами торчал из моря в нескольких километрах от берега, а всё остальное пространство обнимала бескрайняя бирюзово-изумрудная даль, примыкавшая на горизонте к ясному небу.

Вдруг Геяо заметил, что от острова отчалила лодка, Служители смотрели на неё с надеждой и тревогой одновременно. Когда барка причалила к берегу, из неё вышел человек, наглухо закутанный в серый плащ.

— Кто вы? — спросил он.

Отсутствие приветствия не смутило голубоглазого гиганта, он подошёл к незнакомцу и некоторое время молча смотрел на него.

— Меня зовут Геяо. Мы пришли, потому что условились встретиться здесь с друзьями, но по неизвестным нам причинам не нашли то, что искали.

— Вас прислал Ассаван?

Геяо кивнул.

— Хорошо, — сказал человек, расстегнул серый плащ, и Служители увидели под ним белые одежды с золотой вышивкой и символами Южной Школы. — Вы ошибаетесь, вас давно ждут. Следуйте за мной.

Он дал знак, и к берегу направилась вторая лодка. Потом все они подплыли к острову, обогнули его и вошли в крошечную гавань внутри скальных вершин, где покачивались, ожидая своего часа, великолепные корабли.

Остров был райским местом. В ветвях огромных деревьев с широкими листьями щебетали птицы, их громкие голоса будто озвучивали радость путешественников, недавно исцелившихся от отчаяния. Яркие цвета пестрели вокруг, вода в гавани была изумрудной и удивительно прозрачной, можно было разглядеть каждый камушек на дне. Никто из жителей суровой пустыни прежде не видел ничего подобного…

Кораблей было шесть. Вокруг одного из них суетились люди.

— Он вышел из строя, — пояснил их только что обретённый друг. — Надеемся, что удастся починить. Все остальные уже отплыли. Ваши — те пять, как и договаривались…

На острове было много Служителей. Геяо догадался, что все они должны отправиться в путешествие на этом менее удачном судне. Так необычно было видеть их здесь! Собравшись вместе и образовав большой круг, ученики увлечённо вели диалоги, будто бы Школа продолжала существовать и не изменилось ничего. А выше, там, где скалы начинали карабкаться вверх и врастать в неприступные каменные стены, на одной из маленьких площадок горел огонёк, защищённый незатейливым навесом из стволов и пальмовых листьев. Это место стало теперь маленьким Храмом…

«Школа — это не стены», — задумчиво произнёс Геяо и улыбнулся.

Глава XXXIV

Посвящение огнём

Я пришёл стучать в заветные двери,Закрытые крепко тяжёлым замком.Позади у меня борьба и потери,Но вкус победы мне также знаком.

Грозного стража взгляд укоряющийОтныне меня уже не страшит;Под звёздною бездной факел мерцающийО приходе моём Богам возвестит.

Откройте! Мне нет обратной дороги,Я часа этого ждал много лет.Я быть хочу с теми, кто эти порогиПерешагнул, приближая рассвет.

Тайны — не есть цель долгих исканий,Не за счастьем явился я в эти края.Сейчас у судьбы я прошу Испытаний,Пусть Небо сегодня услышит меня.

Когда на город стали спускаться сумерки, сотни Служителей обступили Храм плотным белым кольцом. Царило молчание… Сегодняшняя ночь должна была решить судьбу всей Школы.

Ассаван находился внутри Храма вместе с тремя Жрецами, все остальные должны были ждать. Шло время, тьма медленно наползала, и вместе с ней возрастала тревога в сердцах учеников. Наконец Ассаван показался в дверях. Он шел плавно и медленно, взгляд его был сосредоточен и серьёзен, на лице читались спокойствие и некоторая отрешённость. Казалось, мыслями он был где-то далеко-далеко.

У ворот Храма ждали четырнадцать Служителей, которым было позволено сопровождать его. Среди них находились Тали и Онисана.

Процессия в полной темноте медленно двигалась к границам города. Шелест одновременных шагов вызывал странное чувство отсутствия времени. Они шли куда-то в неизвестность, затерянные в тиши и одинокие, крошечные беспомощные людишки под бесконечно-древним небом. А потом Тали показалось, что издалека раздаются какие-то звуки, ритмичные и монотонные. Это было похоже на сердцебиение самой ночи; непроглядная тьма обступила их со всех сторон. Через минуту уже отчётливо гремели вдали барабанные удары, там же горел огонь — маленький факел в чьей-то руке. Служители смотрели на этот огонёк во мраке, и на душе становилось легче. Он был живой надеждой, оазисом света в пустыне черноты, он указывал путь идущим и негласно обещал Победу. Когда процессия поравнялась со Жрецом, державшим в руке огонь, звук барабана умолк. В угнетавшей тишине только пламя шипело и кидалось из стороны в сторону, будто пытаясь спрыгнуть вниз и убежать прочь.