Леди с Запада - Линда Ховард

Эмма проснулась с первыми лучами солнца, проникшими к ней в окно, поспешно оделась и вышла из дома. Она направлялась прямо к дому, где жили работники. Мысль о том, насколько подобное поведение несвойственно воспитанной девушке, даже не пришла ей в голову. Работы на ранчо начинались с рассветом, и она была уверена, что все уже встали.

Утро было холодным, хотя уже скоро воздух нагреется, и жара станет давящей и тяжелой. Эмма ускорила шаг. Оказавшись у дверей, она постучала, но ей никто не ответил. Она постучала громче. Снова молчание. Тогда девушка решительно толкнула дверь и вошла внутрь. В большой комнате с высокими потолками никого не было. Повсюду: на столах, на кроватях, на лавках — в беспорядке валялось имущество живших здесь мужчин. Оглядевшись, Эмма с облегчением выскочила на улицу и побежала к сараю. Тут ей наконец повезло. Она наткнулась на мексиканца, забрасывающего сено в пустое стойло. Имени его она не знала.

— Ты не знаешь, где Ропер? — спросила девушка. Oн поднял на нее круглое безмятежное лицо

— Ропер повторила они, — ты видел его?

— Да, — ответил мексиканец.

— Ты знаешь, где он?

— Он уехал, сеньорита. Рано.

Он сказал, куда? Когда вернется?

Мексиканец покачал головой:

— Он забрал винтовку, сел на лошадь и уехал.

Эмма почувствовала, что слабеет. Значит, это правда. Они остались одни.

Она поблагодарила мексиканца и побежала домой. Виктория всегда просыпалась рано, и Эмма решила не откладывать разговора. Она поспешила в комнату к сестре и тихонько постучала. Виктория открыла дверь, одной рукой втыкая последнюю шпильку в волосы. Лицо ее было встревоженным.

— Что стряслось? — Она знала, что, если бы все было в порядке, Эмма поджидала бы ее в гостиной. — Чтонибудь с Селией?

— Нет. — Эмма вошла в комнату и обняла Викторию, стараясь успокоиться самой и успокоить сестру. — Джейк уехал.

То, что сказала Эмма, было так просто и ясно, что она не усмотрела в этом ничего необычного. Но увидев взволнованную Эмму, Виктория нахмурилась.

— Он выяснил, кто стрелял?

— Нет. — Эмма закрыла глаза. — Виктория, он уехал навсегда. Он собрал вещи, взял винтовку и уехал. Это было на рассвете. Мне сказал мексиканец.

Виктории показалось, что ее ударили в грудь. Она смотрела на Эмму и прислушивалась к ударам собственного сердца. Лицо ее стало белым как мел.

— Он… уехал?

— Да.

Странно, кажется, все вокруг умерло. Даже воздух стал густым и неподвижным. Слова вязли в нем. Она чувствовала, что Эмма обнимает ее и помогает сесть на кровать.

— Мы почти не выходим из дома, но теперь надо быть вдвойне осторожными. — Эмма хотела вернуть сестру к жизни, заставляя ее вспомнить о том, какие опасности им грозят. — Нам нельзя даже показываться на улице.

— Да, конечно, — еле слышно прошептала Виктория, — теперь Гарнет…

Да, теперь Гарнет волен делать все, что захочет. Только Джейк и удерживал его. Но он оставил их.

Солнце поднималось все выше. День разгорался, а Виктория продолжала неподвижно сидеть на кровати, потрясенная и раздавленная. Он предал ее, бросил. Неужели она была ему настолько безразлична, что он даже не удосужился сказать ей, что уезжает… Он сказал: «Доверься мне», и Виктория верила ему, как Богу. Она осталась в этом ужасном месте, она заставила остаться Эмму и Селию, и теперь им обеим придется расплачиваться за ее глупость. А цена будет высокой. Бог знает, какие испытания им предстоят, чтобы просто выжить. Они похожи на загнанных зверей, окруженных охотниками.

Джейк был единственным мужчиной, которого она любила. И от этого тяжесть нанесенной обиды становилась непереносимой. Война прервала нормальное течение жизни в Огасте, и Виктория не успела познать счастья, быть любимой, не успела полюбить сама. Она была настолько сдержанна, что ни один юноша не смог разбудить ее чувств. Джейку это удалось, и ради него она поставила на карту все. А он бросил ее так легко, будто она была шлюхой вроде Анжелины.

Эмма оставила сестру одну, и Виктория была ей за это благодарна. Ей самой надо было справиться со смертельной тоской, сдавившей сердце. Что такое гордость? Зачем она нужна? Разве она поможет добывать еду и одежду, защитить тех, кого любишь, за кого в ответе? И всетаки Виктория хваталась за нее, как за соломинку. Это ее единственное оружие. И когда она спустится вниз к завтраку, по ее лицу никто не догадается, какая буря пронеслась в ее душе.

Пройдет время, и Виктория переживет эту боль. Может быть. А может, и нет. Но сейчас ей надо думать о том, как выжить одним, без помощи Джейка. В доме они только в относительной безопасности. Впервые Виктория пожалела о том, что муж полностью, потерял рассудок. Раньше он про крайней мере заставлял Гарнета уважать святость домашнего очага.

Виктория ясно читала ненависть в глазах Гарнета, когда их взгляды встречались. Он постоянно следил за Селией, и на его лице отражалась безудержная животная страсть. Теперь перед Гарнетом не было никаких преград. Ему не составит труда застрелить Викторию, если она попытается встать на его пути. А в том, что и она, и Эмма, будут как львицы драться за Селию, Виктория не сомневалась.

Им придется защищаться самим до тех пор, пока они не выберутся из этих опасных мест. Эта мысль заставила ее сжаться от страха. Но отступать было некуда.

Виктория встала и глубоко вздохнула. Бесполезно сидеть в комнате и страдать, это Джейка не вернет. Она подошла к зеркалу. Оттуда на нее смотрела печальная худенькая женщина. Но Виктория с удовлетворением отметила отсутствие признаков безысходного отчаяния и паники на своем лице. Расправив плечи и высоко подняв голову, она спустилась вниз. Приближалось время ланча. Господи, неужели она просидела в комнате несколько часов? Когда Лола принесла еду, Виктория заставила себя поесть!

Забавно, подумала она, какие бы несчастья ни случались, сердце продолжает биться четко, а вот желудок отказывает сразу.

Они завтракали втроем, майор еще не вернулся домой. Последние дни его поведение было совершенно непредсказуемым, поэтому его отсутствие никого не удивило и не обеспокоило. Когда с едой было покончено, Виктория сложила салфетку и встала.

Мы должны уехать, — сказала она, глядя на Эмму.

— И чем скорее, тем лучше, — кивнула Эмма в ответ.

— Куда мы поедем? — спросила Селия.

Лицо ее было напряженным. Она не спрашивала ни почему они должны уехать, ни когда. Она хотела знать только куда. Это уже говорило о многом.

— Поедем в СантаФе, а оттуда — домой. В СантаФе стоят войска, и мы сможем просить защиты… если за нами будет погоня.