Гений зла Сталин - Николай Цветков

И действительно, 16 июля 1941 года Гитлер заявил: «Весь балтийский край должен быть включен в состав Германии». Эстония, Латвия, Литва и Белоруссия были включены в рейхскомиссариат Остланд.

Сталин считал, что Германия, ввязавшись в войну с Англией и Францией, не будет иметь возможности скоро ее закончить… и это приведет ее к серьезному истощению. Чтобы выйти из войны, организовать поход против СССР, Гитлеру потребуется значительное время. Не закончив войну на Западе, Гитлер не рискнет напасть на Советский Союз. Не такие они дураки, чтобы вести войну на два фронта.

Но Сталин не предусматривал того, что Гитлер мог прервать войну на Западе и главными силами ударить по СССР.

Сталин и Молотов были ловко обмануты Гитлером, сумевшим внушить им, что Германия будет верна пакту о ненападении и не собирается воевать с Советским Союзом. Наоборот — жить в дружбе, резко повысить у нас закупки нефти, угля, хлеба. (Примечание. Поставки из СССР в Германию упомянутых товаров проводились вплоть до 22 июня 1941 года.)

Такая версия импонировала Сталину, и он оказался жестоко обманутым. Он понимал, что Германия экономически была сильнее нас, но война, которую она ведет на Западе, может серьезно истощить ее, поэтому нужно во что бы то ни стало продлить мирное сосуществование с Германией. (Из письма маршала Г.К. Жукова писателю Соколову.)

Как отмечал Йозеф Геббельс в своих дневниках 27 июля 1940 года, «…русские поставляют нам даже больше, чем мы хотели иметь. Сталин не жалеет труда нравиться нам. У него, верно, достаточно причин для этого».

22 декабря 1939 года Геббельс записал: «Фюрер поздравляет Сталина с 60-летием телеграммой. Краткие статьи в германской печати — своего рода танец меж разложенных яиц».

Запись 14 марта 1940 года: «…Сталин для русских — папаша. Фюрер видел Сталина в одном кинофильме, и тот стал ему сразу симпатичен. Тогда, собственно, и началась германо-советская коалиция».

Долгое время у нас считалось положительным результатом договора о ненападении то, что СССР получил около двух лет мирного времени для укрепления своей обороноспособности. Однако факты свидетельствуют о том, что время, предоставленное договором, было использовано Советским Союзом менее эффективно, чем Германией. За 22 месяца от подписания договора до начала Великой Отечественной войны Германия в большей степени повысила свой военный потенциал, чем СССР.

Есть множество свидетельств того, что Гитлер и не собирался нападать на нашу страну, не обеспечив себе надежного тыла, промышленных и сырьевых ресурсов Западной Европы. Пакт только помог осуществлению его намерений, и фактически никакой дополнительной передышки мы не получили.

Сталин просчитался в оценках возможностей англо-французской обороны против Германии. Как уже отмечалось, он был крайне поражен быстротой поражения Франции.

А после капитуляции французов немцы совсем обнаглели — стали совершать бесцеремонные перелеты разведывательных самолетов через границы СССР вплоть до Чернигова и Шостки. Протестов с нашей стороны не было. Это еще больше вызывало уверенность фашистов в безнаказанности.

В ноябре 1940 года состоялась поездка Молотова в Берлин, куда он прибыл под проливным дождем. Ему был оказан холодный прием. Состоялись его беседы с Гитлером и Риббентропом. Молотов выразил недоумение по поводу сосредоточения немецких войск в Польше, вблизи советской границы. Последовал ответ: подобная дислокация призвана уберечь германские войска от воздушных бомбежек англичан.

Беседы проходили в то время, когда в действительности завершалась разработка плана «Барбаросса» и дело шло к определению даты нападения на СССР.

15 ноября 1940 года Геббельс записал в дневнике: «Молотов уехал. Достигнуто согласие по всем интересующим вопросам… Все дальнейшее зависит от Сталина…»

При этом Геббельс дал характеристику главе советской делегации и сопровождавшим его лицам:

«…Молотов производит впечатление умного, с твердым характером человека, но слишком застегнутого на все пуговицы. Лицо восковой желтизны. Из него почти ничего не вытянешь. Слушает внимательно, не более того. Молотов — своего рода форпост Сталина, от которого все и зависит… Сопровождающие Молотова лица более чем посредственны. Ни одной личности большого формата… На их лицах был написан страх друг перед другом и комплекс неполноценности. Даже невинная беседа с ними почти полностью исключена».

По наблюдениям Н.С. Хрущева, после поездки Молотова в Берлин у советского руководства еще больше укрепилось понимание неизбежности войны. На лице Сталина и в его поведении чувствовалось волнение, даже страх… Война неумолимо надвигалась. При встречах Сталин избегал этой темы. Он сильно волновался, он, видимо, думал, что в этой войне мы потерпим поражение, потеряем то, что завоевали под руководством Ленина.

Репрессии командных кадров обезглавили и деморализовали Красную Армию, физически и нравственно ослабили вооруженные силы перед войной, создав в них атмосферу подозрительности, доносительства, безынициативности. Это способствовало реализации авантюрных планов Гитлера.

И действительно, выступая на совещании в Ставке Вермахта 9 января 1941 года, фюрер сказал: «Поскольку Россию в любом случае необходимо разгромить, то лучше сделать это сейчас, когда русская армия лишена руководителей…» Вся политическая стратегия Гитлера перед войной сводилась к уничтожению нашей страны: «Все, что я делаю, направлено против России».

Не секрет, что Сталин испытывал страх перед Гитлером. Боязнь «прогневать» фюрера побудила Сталина не подводить войска к границам и дать строгий приказ военным «не отвечать на провокации». Он преступно допускал разведывательные полеты немецкой авиации над нашей территорией, а также действия немецких разведывательных групп под предлогом «поиска могил» немецких солдат, погибших на русских фронтах в 1914–1918 годах. До самого 22 июня 1941 года он гнал в Германию эшелоны с хлебом и нефтью, хотя немцы рассчитались с нами за поставки к началу войны только на 50–60 %.

Всякие объективные сведения раздражали Сталина. Он не только не вникал в донесения разведки, но и расправлялся с особенно настойчивыми работниками этой службы.

Сталин был убежден, что Гитлер не решится на войну против СССР, открывая тем самым второй фронт. Но в действительности на Западе после поражения Франции фронта не существовало. Тем не менее, заслушав доклады о положении на Западном фронте в мае 1941 года на совещании, Сталин изрек: «Пожалуй, раньше весны следующего года немцы не решатся на войну». И так поступал Сталин, несмотря на то что о плане «Барбаросса» ему было известно из многочисленных донесений спецслужб и дипломатических представительств. Его резолюции на их полях говорят о том, что он не хотел верить в близкое начало войны.