Пилот на войне - Александр Зорич

Доказать подобное смелое, на грани научной провокации, предположение невозможно. По крайней мере, пока физики не научатся засекать то самое хрононовое излучение.

Однако если принять гипотезу, придется признать, что первыми под удар ретроспективной волны попали сами джипсы, превратившие свою материнскую планету в «каменоломню», сформировавшую их первый Рой. Учитывая, что они жили на эсмеральдитовых генераторах долгие века, волна должна была иметь могущество цунами, которое смыло их цивилизацию во времена не просто архаические — архейские.

— Борт 309, на взлет. — Послышался голос в рации диспетчера. — Коридор 3 свободен. Разгон до первой от эшелона двадцать семь. Как приняли маршрут?

— Здесь борт три ноль девять, принял чисто. — Ответил я после короткого общения с парсером, который подмигнул зеленым глазом, мол, не сомневайтесь, товарищ пилот, все в порядке.

— Хорошей тяги, «Комета»! Ни пуха, ни пера!

— К черту!

Я затворил шлем, а парсер без напоминаний перевел основные показатели датчиков на забрало и продублировал на остекление кабины. Интегрированный комплекс управления проецировал данные непосредственно на мою нежную сетчатку, так что не было необходимости вертеть головой, обозревая необъятный пульт «Дюрандаля».

— Все системы в норме. — Парсер говорил женским голосом, из которого прямо-таки сочился весь оптимизм Вселенной.

— Вижу.

— Активировать автопилот?

— Отрицательно. — Мне хотелось порулить самому, вот такое странное желание.

Мягким шенкелем я пришпорил двигатели, уже две минуты крутившиеся вхолостую.

Индикатор скорости пополз вверх. Тяга два процента.

Мимо побежал космодром Глетчерный, весь в традиционной побелке, будто валиком прошлись. Потому что, хоть и весна в самом соку, но только не на богом забытом «Ямале». Здесь конец апреля ознаменовался жарой в десять градусов ниже ноля.

Рулежная дорожка соседней взлетки, где маневрировал могучий «Фульминатор», осталась позади. На меня неслась череда ориентационных огней, а по левую руку им вторили огни сварки на исполинской туше «Рюдзё», видневшегося в двух километрах.

Покойный авианосец разрезали прямо на бетоне — тащить потому что было далековато. Уже месяц резали, а все никак не могли дорезать до конца, хоть и остался от гиганта голый скелет.

Полоса мягкая, ровная, спасибо пенобетону! Не скажешь, что всего ничего тому назад здесь царил хаос воронок, змеистых трещин и могучих камуфлетных холмов от главного калибра.

Пенобетон — второе по значимости открытие человечества. Первый, конечно, детоксин, который позволяет нам трескать спирт, не шибко заботясь о последствиях!

— Здесь Ревенко. — Сообщила рация.

— Слушаю тебя, Артем.

— Ждем тебя на опорной орбите в квадрате…

— У меня есть маршрут, спасибо. — Перебил я товарища.

— Тогда отбой. — Рация заткнулась.

Мы.

Ревенко и Румянцев — всё что осталось от Эскадрильи Особого Назначения. Есть еще Клим Настасьин, но где его носят черти Х-матрицы знают только Бог и товарищ Иванов.

Судя по данным на радаре, опорную орбиту оседлало великое множество флуггеров. То есть уже не эскадрилья, а целое авиакрыло особого назначения! Сводное, конечно.

Но у больших людей большие причуды. На чем мы полетим, вот что интересно… и, кстати, куда полетим? Иванов точным заданием не осчастливил. Марш к «Дюрандалю» — и на взлет. Без «здравствуйте». Прибыть туда-то. И всё.

Очень похоже на нашего вождя!

Флуггер бежит по ВПП, пожирая метры и ночь. Ночь! А я так и не добрался до койки.

Меня никто не торопил, так что все доступные фокусы с форсированным стартом — в топку! Нормальный разбег в полторы тысячи метров. Экономится топливо, ресурс центроплана, да и двигатели нечего жечь сверх меры. Как и мое обожаемое здоровье.

Скорость четыреста. Впереди виднеется предупредительное табло, пламенеющее алой цифирью сквозь снегопад. До конца взлетки пятьсот метров. Вполне достаточно.

Педаль упруго погружается в гнездо. Скорость четыреста пятьдесят. Пейзаж за колпаком уже не мелькает — сливается в полосу скучных тонов: черный, серый, белый.

Пора!

Рукоять к себе. Флуггер опускает закрылки, а днищевые дюзы направляют снопы пламени вниз, на бетон. Машина ощутимо вздрагивает.

Добавляю тяги, а рукоять сдвигается еще немного назад. Мягкий толчок, как сквозь подушку. «Дюрандаль» в небе, есть отрыв!

Набираю высоту пятьсот метров и закладываю правый вираж. Внизу остаются строения космодрома, стремительно поддающиеся аберрации дальности. Полукруг разворота и машина встает на красную полосу прокладки, которую уже высветил парсер.

Шасси убраны, полет нормальный!

Вот люблю я это дело — взлет с нормальной планеты, с нормальной силой тяготения и хорошей такой, плотной атмосферой! Чтобы полноценные шесть g, чтобы резать ломтями воздух, почти каменный на таких скоростях.

На двадцати семи тысячах я активировал орбитальный режим, набрал первую космическую и вырвался в космос.

Там меня уже ждали.

Ну-ка, поглядим: красиво. Сорок пять «Дюрандалей», несколько «Кирасиров» и «Андромед», кучкующихся неподалеку.

Раздался голос Иванова.

— Все в сборе? Товарищ Иванов говорит. Следуем за мной, то есть «Кирасиром» борт 777. Курс на «Ямал-1».

И вслед за ним Ревенко:

— Принимай ведущего, лейтенант Румянцев! Ловишь мой пеленг?

— Так точно.

Я занял место позади ревенковского флуггера с красивой бабой на вертикальном киле. Баба наряжена в античный хитон, сверкает сильными ляжками и мечом, потому что это Ника, богиня победы.

Теперь ясно, почему Иванов порол горячку. Если нам к «Ямалу-1» — сейчас самое время. Спутник как раз устроился над ночной стороной планеты, и скоро появится над головами аборигенов космодрома Глетчерный. Возиться, то есть, некогда. Мы нацелились в точку упреждения.

Местный спутник — мелкая такая небесная фиговина, на которую даже имени собственного пожалели. Только кодовое обозначение — «Ямал-1» и цифры в Астрографическом Реестре: С-801-7-1. По сути его даже планетоидом назвать трудно — слишком маленький.

Кстати, «Ямал-1» обязан своим рождением человеческой деятельности. Когда Военно-Космические Силы взялись за терраформирование планеты, на орбиту вышибли чудовищный рой мусора, так что С-801-7 на какое-то время даже обзавелась собственными кольцами. Мусор в виде обломков льда и камня вылетал в космос при взрывах двухгигатонных терраформирующих бомб, которыми раскручивали шарик и растапливали атмосферу.

Кому нужны лишние метеориты на рабочей орбите?

Правильно: никому.

Поэтому орбитальные мусорщики их собрали вместе, слепив в небесах уродливый ком примерно в две трети марсианского Фобоса. И вот теперь нам туда.

Однако триста двадцать тысяч километров!

Долетим, без вопросов, но ради чего такие церемонии? Наверное, что-то ужасно секретное. Настолько секретное, что даже на родной орбите «Ямала» светиться нежелательно. По крайней мере, по мнению командования.

Раз такое дело, все триста двадцать — наши. Ведь командованию всегда виднее, с его-то космической колокольни!

И что там такого может быть? Такого, что даже банального парома не сыскалось для бедных соколов черного неба? Х-крейсер? Полноте! Триумф на Восемьсот Первом парсеке превратил эти корабли из сверхсекретных в сверхпопулярные! Каждая газета, от сетевых до настоящих бумажных, считает своим долгом поместить фото героев со странными историческими именами: «Геродот», «Ксенофонт», «Вегнер», «Соколов»…

Может быть, очередное чудо отечественного военпрома? Х-глюонный альфа-дредноут?

Чтобы узреть сие чудо, летели пять часов.

И вот когда телеметрия ухватилась за силуэт на фоне «Ямала-1», у меня чуть глаза не выпали, до того изумился ваш покорный слуга.

Это был…

Это был «Римуш»! Его святейшество первоучитель долбанутых новых персов во всей своей тяжеловесной красе!

Разве можно спутать эту вытянутую коробку корпуса с массивной надстройкой в корме? Х-образные гондолы маршевых? Разве не я их выцеливал «Муреной» 16 марта сего года?

Я, конечно, я! И, нет, ни с чем не спутать!

Замысел товарища Иванова прояснился.

Клонский авианосец — ценный трофей. Его отремонтировали и теперь мы имеем готовый рейдер для разведки, который не вдруг отличишь от собратьев по серии! Значит, клонов летим разъяснять! Вот почему главком не велел хвастаться таким видным призом после победы!

Хитрецы, мать их за ногу… в хорошем, конечно, смысле.

Вот только непонятно, зачем городить огород со сводным авиакрылом? Меня выдергивать со службы, Ревенко и еще уйму людей. Готов спорить, что здесь собралась весьма разношерстная компания, а не цельная строевая часть.