Полумесяц разящий - Клайв Касслер

— О, да это же наша прекрасная Софи Элькин! — с подчеркнуто британским акцентом проговорил он. — Что, Департамент древностей решил пополнить коллекцию библейских артефактов, помимо тех, которые он уже конфисковал?

— Привет, Ридли, — холодно ответила Софи. — Нет, Департамент древностей не занимается коллекционированием антиквариата. Мы предпочитаем заботиться о том, чтобы он оставался там же, где был, не выпадая из своего культурного контекста.

Она махнула рукой в сторону горшков из Иерихона.

— Просто решила полюбоваться на последнюю коллекцию подделок мистера Бранди. О которой тебе, возможно, что-то известно.

Это было едкой насмешкой над Ридли Баннистером, дипломированным археологом из Оксфорда, признанным авторитетом по библейской археологии, когда дело доходило до прессы и телевидения. Хотя многие собратья по профессии и считали его скорее шоуменом, чем ученым, никто не осмеливался отрицать глубину его знаний относительно истории Израиля. Помимо этого ему постоянно чертовски везло. Его товарищам только и оставалось что восхищаться его способностью делать невероятные открытия, работая на самых заурядных раскопках. Он натыкался на могилы царственных особ, находил камни с надписями и резьбой, дающими потрясающую информацию, откапывал драгоценные украшения там, где уже, казалось, все вдоль и поперек перекопали. А при его таланте промоутера, ничуть не меньшем, он ухитрялся на основе каждой такой своей находки сделать фильм или книгу и заработать немалые деньги.

Правда, в последнее время удача его оставила. Это началось, когда помощник принес ему небольшой плоский камень с надписью на арамейском, датировавшийся X веком до нашей эры. Баннистер пришел к выводу, что это — один из краеугольных камней Храма Соломонова, не сумев распознать в ней искусную подделку, изготовленную в расчете на богатое вознаграждение. Баннистер воспринял этот провал очень болезненно, а «любящие» коллеги не преминули раздуть его посильнее. Репутация его была разрушена, он быстро сошел со сцены и был вынужден лишь изредка работать на тех раскопках, куда его приглашали, а в перерывах — работать экскурсоводом для туристов, приехавших в Святую Землю.

— Софи, ты не хуже меня знаешь, что Соломон — один из самых уважаемых дилеров по антиквариату во всем Израиле, — ответил он, пытаясь сменить тему.

Софи закатила глаза.

— Может, и так, но думаю, уважающему себя археологу не стоит показываться в магазинах, торгующих антиквариатом, — сказала она, делая шаг к двери.

— Согласен целиком и полностью, мисс Элькин. Очень рад был снова с вами увидеться. Хотелось бы как-нибудь посидеть с вами, выпить.

Софи одарила его ледяной улыбкой, развернулась и вышла из магазина. Баннистер посмотрел на нее через окно, когда она пошла по тротуару.

— Чудесная девушка, — тихо сказал он. — Хотелось бы мне, чтобы между нами было нечто большее.

— С ней? — переспросил Бранди и покачал головой. — Нет, если только она тебя за решетку упечет.

— Возможно, дело стоит того, — смеясь, ответил Баннистер. — А зачем она заходила?

— Расследует вооруженное ограбление в Кесарии.

— Да уж, ужасное происшествие, нечего сказать, — согласился Баннистер. — А ты к этому никакого отношения не имеешь, ведь так? — спросил он, наклонившись поближе к Бранди.

— Естественно, нет, — возмущенно ответил Бранди, взбешенный тем, что Баннистеру пришла сама мысль его заподозрить.

— Не знаешь, что украли? — спросил Баннистер.

— Элькин что-то говорила про римские папирусы четвертого века.

Это явно заинтересовало Баннистера, но он попытался скрыть возбуждение.

— Не знаешь, что в них было?

Бранди покачал головой.

— Нет. И не думаю, что в них могло быть что-нибудь выдающееся, учитывая исторический период.

— Наверное, ты прав. Интересно, кто же заказал это ограбление?

— Ты уже начинаешь задавать те же вопросы, что и мисс Элькин, — сказал Бранди. — Я действительно ничего не знаю об этом. Может, сам спросишь Толстяка?

— О да. Собственно, о нем и речь. Ты получил амулеты от Джоша, моего помощника?

— Да, и с запиской, где написано, чтобы я их припрятал, пока мы не поговорим.

Бранди пошел в служебную комнату и вернулся оттуда с небольшой коробочкой в руках. Открыв ее, он выложил на стол две подвески из зеленого камня, на которых было стилизованное резное изображение барана.

— Отличная пара амулетов Ханаанской эпохи, — сказал он. — Это из Тель-Арада?

— Да. Мой бывший студент возглавляет там раскопки, финансируемые американским университетом.

— Парень может нарваться на неприятности, распродавая находки.

— Он это прекрасно понимает, но тут случай исключительный. На самом деле он абсолютно честный парень. Просто случайно наткнулся на погребение и нашел ценные предметы. Они нашли четыре одинаковых амулета. Один отправили в университет, второй — в дар Музею Израиля. Два других Джош отправил мне в подарок, в знак признательности за мою помощь в прошлом.

Бранди удивленно приподнял брови.

— Хочешь, чтобы я их продал? — спросил он.

Баннистер улыбнулся.

— Нет, друг мой. Хотя я и понимаю, что они немало стоят, мне нет нужды продавать их. Возьми себе один из них и делай с ним, что хочешь.

— Это очень щедрый подарок, — ответил Бранди, и его глаза загорелись.

— С годами я все больше ценю нашу дружбу. Возможно, в будущем мне может потребоваться твоя помощь. Так что бери, с наилучшими пожеланиями от меня.

— Шалом, друг, — сказал Бранди, пожимая руку Баннистеру. — Можно спросить, что ты собираешься делать с другим?

Баннистер взял в руку амулет и с секунду глядел на него, а затем положил в карман и направился к двери.

— Отнесу Толстяку, — сказал он.

— Мудро, — согласился Бранди. — Он хорошо за него заплатит.

Баннистер помахал ему рукой на прощание и вышел на улицу, улыбаясь. Он рассчитывал, что Толстяк отплатит ему за амулет, но чем-то куда более ценным, чем просто деньги.

21

Джулия Гудьир прошла мимо чудовищного размера морских орудий калибра пятнадцать дюймов, повернутых в сторону Темзы, и взбежала по ступенькам лестницы Имперского военного музея. Один из знаменитейших музеев Лондона располагался в Саутуаке, южном районе города, в кирпичном здании постройки XIX века, когда-то служившем больницей для душевнобольных. Помимо всемирно известной коллекции фотографий, предметов искусства и экспонатов, относившихся к периоду Первой и Второй мировых войн, там имелся также весьма обширный архив писем и документов тех времен.