Пираты офшорного моря - Евгений Сухов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Шевцов понимал.
– Спасибо, как-нибудь в другой раз.
– Да, конечно, – рассеянно произнес майор. – Ладно, вы здесь располагайтесь. Если вам что-нибудь понадобится, так вы только дайте знать. Панкрат будет рядом, он вам подскажет, что да как.
Майор ушел. Еще через несколько минут, негромко постучавшись, в кабинет вошел худощавый темноволосый капитан.
– Капитан Пономарев, – коротко представился он. – Это вы меня искали? Меня предупредили, что со мной хотят побеседовать.
Внешность капитана нельзя было назвать героической: ладный, стройный, с такими пропорциями подобает вышагивать по плацу, показывая стать, а он боевиков по горам выкуривает.
Шевцов протянул руку:
– Да, это я с вами хотел поговорить. Майор Шевцов, Московский уголовный розыск.
– Хм, странно, – невольно удивился капитан Пономарев, – обычно нами милиция не интересуется. У нас своих надзирательных органов хватает.
– Просто так сложилось. Не я решал.
– А я почему-то подумал, что вы из военной разведки. Тогда было бы по нашему ведомству и все понятно. А тут? – Казалось, что он сомневался, а стоит ли продолжать разговор дальше.
– Сейчас наши с разведкой интересы совпадают. Так бывает.
– Ну раз так…
Сели на стулья, по одну сторону стола.
– Откуда вы родом? – спросил Шевцов.
– Из Москвы, с Таганки. Вот как раз собираюсь к родителям съездить. Домой… Хотя сейчас я домой езжу, как в гости. После разговора с вами и отправлюсь.
– Может, вместе и полетим, – улыбнулся Вадим.
– Хорошо бы. Так что вас интересует?
На первый взгляд нейтральные фразы, но именно во время непринужденного разговора человек расслабляется, что позволяет установить контакт.
– Меня интересует личность Мещерского.
– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул капитан. – А я думал, что уже все забылось…
– Не забылось. Что он за человек? Почему он перешел на сторону боевиков?
– Честно говоря, для меня самого это очень большая загадка. Обычно такие люди не предают.
– А если все-таки это случилось?
– Но уж если подобное случается, то для этого должны быть очень серьезные мотивы… Такие, которые должны перевесить все остальные ценности: долг, дружбу, честь, если хотите… Это может быть серьезная обида. По-другому, у человека резко меняются сознание и взгляды на всю прожитую жизнь, на жизненные ориентиры, к которым он стремился. – И, помолчав, добавил: – Видно, все-таки такой мотив у него имелся.
– Вы полагаете, что это была девушка, которая погибла?
– Выходит, что так. Он ее очень любил.
– Как нам найти Мещерского? Может, вы что-нибудь знаете?
– Этот вопрос не ко мне. Этим делом вы как раз должны заниматься.
– Вот мы и занимаемся, поэтому и просим вашей помощи. Где может быть Мещерский?
– Он может быть где угодно и одновременно нигде. Хочу сказать, что поймать его вам будет очень трудно, потому что он просто прирожденный разведчик. Во всяком случае, мне таких людей встречать не приходилось: ни до, ни после. Не знаю, как ему это удается, но он способен чувствовать любые неприятности. Я уж не говорю о ловушках и разного рода минах, которые боевики устанавливают в горах. Я сам в этом неоднократно убеждался.
– И что же ему позволяет быть таким неуловимым?
– Он умет перевоплощаться, думать так, как это сделал бы на его месте противник. Перехитрить их тем самым. Он работает на террористов?
– Есть такая оперативная информация.
– Если такой человек действительно на стороне террористов, то для них он большая находка. Он умеет воздействовать на людей, этому тоже учат в спецшколах, а там он был одним из лучших. Мещерский невероятно одарен. Редко бывает, чтобы в одном человеке собралось сразу столько качеств. А за время службы он даже выучил чеченский язык.
– Вот как, я этого не знал, – удивился Шевцов.
– И он частенько пользовался этим. Войдет в чеченское село, а его принимают за своего. Не берусь даже сказать, сколько раз это спасало нам жизнь. Могу сказать одно: отыскать вам его будет нелегко. Когда мы учились в разведшколе, то он был одним из лучших и прекрасно представляет себе вашу специфику поиска. Он может попасться только по большой случайности. Ну, или, скажем, если сам того захочет.
– А как насчет этой девушки, которую убили? Неужели все-таки это сделали федералы?
– Так написано в деле? – с усмешкой спросил капитан Пономарев.
– Получается, что так… Дело было закрыто, преступника так и не нашли, – сдержанно ответил Шевцов, тон капитана ему не понравился. – Собственно, поэтому я и приехал, чтобы понять, что же там произошло.
– Те люди, которые в то время здесь служили в комендатуре, уже давно уехали. Правды теперь уже не найти.
– Куда уехали?
– Наивный вы человек… Позанимали теплые места и сидят спокойно. Вам до них не докопаться. А если дело закрыли, значит, это им было выгодно, значит, им за это хорошо заплатили. Хотя правда лежит на самой поверхности. Понимаете, здесь все упирается в деньги, что бы вы ни делали. Даже мертвый солдат стоит пятьдесят долларов… Удивлены? Вот видите, вы даже об этом и не знали. А этими останками весь Моздок забит! И все они подсчитаны, а деньги уже поделены. А сколько было таких солдатиков… Страшно даже подумать! Как вы считаете, эти деньги достанутся матерям или вдовам? Как бы не так! А потом разве матери возьмут эти деньги! – Пономарев источал желчь. – Это только мертвый солдат столько стоит, а сколько же тогда будет стоить живой… Подумали? Вот и я о том же. Получается, что очень многие люди были заинтересованы в этой войне. А закрыть дело или открыть его, так это еще одна статья заработка. Причем весьма неплохая. Если кому-то будет выгодно, откроют.
– Вы говорите так, как будто вам известно что-то конкретное.
– Разумеется, известно, чего же просто так чесать языком. Есть солдат, который слышал разговор о том, как девушку эту заказали. Солдата допросили, но дело все же замяли. Уверен, что его показания даже в дело не вошли, просто они никому были не нужны. Выкинули их за ненадобностью, вот и все. Мешали! Я даже удивлен, что этого солдата не застрелили.
Шевцов невольно нахмурился: дело он изучил довольно тщательно, но не помнил, чтобы там фигурировали показания солдата.
– Вот как. И где же найти этого солдата?
– А чего его искать? – удивился Пономарев. – Он сейчас за дверью стоит. Панкрат!
В кабинет вошел сержант.
– Товарищ капитан… – вытянулся он.
– Отставить, сержант! С тобой майор хочет поговорить. Расскажи ему все, как было.
– Это о чем же?
– Вспомни, что ты в плену услышал.
– Ах, это. – Рот Панкрата болезненно скривился. – Так с чего начать-то?
– Как ты попал в плен? – спросил Шевцов.
– По-глупому. Отошел от блок-поста всего-то метров на двадцать по нужде, у нас туда тропинка была протоптана… Ну, мне мешок на голову и в машину. Видно, дожидались… Ладно, меня очень быстро хватились, а то еще неизвестно, чем бы все это закончилось.
– Это верно, – согласился капитан. – Через четыре часа мы его на двух боевиков обменяли.
– За то время, пока я там у них сидел в плену, о многом успел передумать.
– И что же ты там слышал?
– Меня в дом повели…
– Зачем?
– Обычно у них в доме подвалы вырыты для пленников, а вход ковром покрывают, диван на него ставят. А тут, слышу, машина какая-то подъезжает, меня тут же в соседнюю комнату затолкали и сказали, чтобы я не шевелился, а то голову отрежут. Ну, сел я на какую-то лавку, жду, что же там дальше будет. Тут слышу, входят люди. Выглянул я немного и вижу, что идет какой-то важный чеченец, рядом хозяин. Я понял так, что это был один из их лидеров. Они сели за стол, о чем-то поговорили, а потом он сказал, что ему нужно убрать одного человека…
– Ты понимаешь по-чеченски? – удивился Шевцов.
– Я здесь уже не первый год, – несколько смутившись, ответил сержант. – Так что кое-чему научился.
– И что там дальше было?
– Речь шла о девушке, которая находилась в следственном изоляторе…
– Они назвали ее имя?
– Да. Земфира Магомедова.
– Что было дальше?
– Стали торговаться. Сумму я не помню, но хозяева остались довольны.
– Как выглядел гость?
– Как-то обыкновенно. Ему было лет сорок с небольшим. Бородатый. На голове каракулевая шапка. Волевое лицо. Сухощавый. Больше я его никогда не видел. Но уверен, что сразу бы узнал!
– Может, у него были какие-то отличительные приметы?
– Кажется, не было никаких, – задумался сержант. – Хотя нет, была одна! Он ведь пришел в фуфайке, руки по локоть у него были открыты. Помню, что руки были очень мускулистые, сильные, привыкшие к физическим нагрузкам. На предплечье у него была наколка…
– Что за наколка?
Сержант неопределенно повел плечами.
– Обычно такие наколки делают в армии, еще год службы рядом выкалывают… Год службы не помню, но под ним было написано «Грозный». Буква «Г» немного кривая, чем-то на женский профиль похож. Это как-то сразу было заметно. Непонятно было: не то специально было сделано, не то трафарет неправильно лег. Я ведь сам немного рисую, может, поэтому и обратил внимание. А выше был нарисован волк с оскаленной пастью. Задерживаться он не стал, сразу ушел, а еще часа через три подошли наши, ну и забрали меня.