ВСТРЕЧИ НА ПЕРЕКРЕСТКАХ - Станислав Кузин

Теперь, сидя у костра и вглядываясь в черноту ночи, можно бесконечно вспоминать и вспоминать все подробности.

Тайга только ещё протирала росой свои заспанные глаза. Слепящее солнце и легкое дыхание утреннего ветра разбудили её. Склоны долины близко подходили друг к другу. На дне долины в белой пене билась река. В одном месте вся ревущая масса воды срывалась с многометровой высоты в черную пасть омута. Такой омут в Сибири называют уловой. Над водопадом висела радуга.

На берег реки из зеленого океана тайги вышли трое. Сбросили с плеч рюкзаки, разбрелись в поисках брода. Немного выше водопада цепочка камней протянулась поперек речного русла. Человек с палкой в руке долго примеривался и, наконец, решился. Его приземистая упругая фигура мячиком запрыгала над кипящими струями водного потока. Главное – не оступиться на скользких валунах. Течение подхватит, закрутит, поволочет по камням. Веревка, привязанная к поясу? На ней, в лучшем случае, вытащат на берег истерзанное камнями тело.

Последний рывок. Человек плюхается в воду около противоположного берега. Его руки жадно хватают склонившиеся к воде ветви прибрежных кустов. Через три минуты над рекой провисает тонкий капроновый репшнур.

Два рюкзака уже лежат у ног насквозь промокшего человека. Третий рюкзак ползет над рекой по звенящему капрону. Слышится негромкий щелчок – расстегнулся самодельный карабин. Зеленый ком рюкзака ныряет в снежную пену потока.

Кусты с размаху хлещут в лицо. Ноги, шевеля камень осыпи, автоматически несут вперед. Бежать недалеко. Последний раз рюкзак мелькает в месиве воды и срывается с водопадом вниз. Люди в бессильном отчаянии бьют камнями черное зеркало уловы. Хлопья пены медленно кружат по черному зеркалу воды.

Андрей проводит ладонью по глазам. Стоит ли вспоминать бесполезную надежду, поиски рюкзака на дне омута импровизированной кошкой. Есть одна беспощадная правда. Двое мужчин и одна женщина сидят у догорающего костра. Во все стороны на сотни километров простирается глухая нехоженая тайга. Большая часть продуктов на дне проклятого водоворота. Впереди – ожесточенная и, скорее всего, безнадежная борьба за жизнь.

На черном бархате неба алмазной брошью лучит свой холодный свет Голубая звезда. Утром они пойдут туда, где эта звезда купает свои лучи в водах Большой реки. Большая река течет к людям. Большая река обещает жизнь.

В конце концов, можно привыкнуть и к бездорожью. Можно идти, машинально перешагивая через гниль упавших деревьев, бестрепетно входя в судорожный холод речных струй, равнодушно ступая по зеленым пружинам мхов. Можно идти и думать о чем-нибудь постороннем, далеком от нечеловеческой головоломки завалов, хлюпающей мрази болота, старческого бормотания зеленого океана тайги. Только, когда карабкаешься на четвереньках вверх по круче, хватаешься за отдельные пучки и корни трав, вгрызаешься пальцами в землю – думаешь лишь о том, чтобы не сорваться вниз.

Андрей шел последним. Глядя на мелькающую впереди, сквозь кружево ветвей, Ветру он вспоминал.

Вместе учились на геофаке. Однажды на практике попали в одну поисковую партию. Как-то вечером, вглядываясь в подсвеченный неверным светом костра девичий профиль, Андрей понял, что пришла любовь. Это случилось в глухом, стиснутом горами урочище. Зеленые бороды мхов свисали с уродливых еловых лап. Кругом тьма – хоть выколи глаз…

Сомнения, колебания – наконец тот памятный разговор. Под скалой пахло сыростью. Сонно шумела река. Огромная оранжевая луна просвечивала сквозь неровную пилу леса на противоположном берегу реки. Прижавшись к нему, девушка прошептала; «Ты хороший! Может быть, самый хороший!» Мелкие волны с шорохом разбивались о песок берега.

Городская зима – снова экспедиция. Глупые ссоры – пьянящая радость мира. Неосознанная тоска, которая налетала, захватывала, жгла. И так, год за годом.

Диплом в кармане! Черная рука ночи бросает в налетающий вихрь «скорого» изумрудами семафоров. В погромыхивающем уюте тамбура можно торчать до бесконечности. Вот сбился мерный ритм колес – стрелки бросили вагон вправо. Плечо на короткое время прижалось к другому плечу. И снова в ликующем перестуке колес желтое пятно тамбура летит в ночи. Склонившись к холодному стеклу, двое встречают рассвет.

Сибирь! Громады гор. Тайга. Сколько раз уходили они в этот зеленый океан и возвращались с победой! И только эта нелепая случайность все перевернула, исковеркала, усложнила. Теперь… Впрочем, пора становиться на ночлег.

У костра копошится Рад. Его рыжие вихры растерянно торчат во все стороны. Напевая что-то, понятное лишь ему одному, юноша занимается варевом.

Ветра вертится рядом – помогает. Ветре весело. Вот она подносит ложку ко рту, пробует кашу, морщится. Серые глаза брызжут беспричинным смехом.

Андрей смотрит на неё, раскрасневшуюся от жара костра, с засученными рукавами ковбойки. Щемящая волна нежности плещется в груди, туманит глаза. Андрею хорошо и немножечко грустно. А Ветра закидывает голову и смеется журчащим, до боли знакомым смехом. Рад вторит девушке. Потом они затеяли веселую возню. И снова глупые мысли приходят Андрею в голову. Нет! Лучше ловить лукавое подмигивание своей старой знакомой – голубой звезды, и вспоминать… Какие ослепительные звезды в конце августа.

Бледный утренний свет пробился сквозь мохнатые тучи и осветил палатку на гребне хребта. Мох высокогорной тундры вокруг, ниже – убожество высокогорных елей. В своем стремлении вверх, к солнцу, они забрались слишком высоко. И леденящий зимний ветер прижал их к земле, превратил стройные стволы в маленьких уродцев. А у них под ногами шумит роскошными кронами зеленая масса менее смелых деревьев. До самого горизонта дыбятся серо-зеленые волны хребтов. Растворяются в мутной пелене надвигающегося дождя.

С момента катастрофы прошло пять дней. Одиннадцать хребтов позади. Сколько еще впереди – знает один лишь дьявол. Трудно пройти больше двенадцать километров в день по этой гнилой чащобе. Вверх – вниз. На хребет – с хребта. Смачный, злобный плевок летит на блеклую зелень мха. Андрей начинает свертывать палатку.

Наскоро поели – пошли. Начался мелкий противный дождь. Такой скоро не кончится. Сразу промокло все: деревья, земля, люди. Кажется само небо до предела напитано влагой, которая сочится, сочится, сочится на землю. А земля, словно губка, выжимает воду обратно. Холодные струйки воды стекают за воротник, отнимают у тела остатки тепла. Хуже всего под дождем переходить вброд ключи и реки. Сводит от холода мышцы ног, течение рвет подошвы от скользких камней дна. Вода снизу – вода сверху…