Антология №1. Безумные сказки Андрея Ангелова - Андрей Ангелов

— Да ладно, земеля, не обижайся на моего брательника, — попытался выправить ситуацию Хрыщ. – Мы спешим, блин, на похороны, понимаешь!..

— Ездить по дорогам Рээфии с номерами иностранного государства не рекомендуется, — зевнул деточка. – Короче, вылезаем или вас вылезут.

Власть – та штука, с которой надо говорить с позиции силы. Все другие позиции она не понимает, так как её рефлексы запрограммированы только на персональную боль.

Поня развернулся к кузену и горячо произнёс:

— Хрыщ, без мочилова не обойтись. Я знал, нельзя, сука, вставать! Зря ты иногда меня не слушаешь! Если б проскочили, авось бы за нами не погнались!

— Плохо ты знаешь русских ментов, — усмехнулся Хрыщ. – Они б гнали до последнего, пока не сдохли!.. В общем, куда ты положил пластид, под заднее сиденье или в багажник?

43. Обретение святой раки

Монахи, вытянув любопытные шеи, окружили аналой в храме, на котором покоилась злополучная рака. Игумен торжественно сказал:

— Взглянем же, братия, на останки преподобного Алексия, дабы почтить их воочию! Славьте Господа за то, что благодаря Его воле нечестивые грабители вернули раку в лоно святой обители!

— Но, игумен Феофил! — вмешался брат Антоний. – Вы слышали, что сказали бесы – благодарите дьявола! Наверное, по приказу дьявола у нас похитили раку, а его слуги – бесы, приехавшие на «КамАЗе», её вернули после того, как дьявол вволю натешился над останками бедного Алексия.

Игумен отыскал глазами еретика, сказал мягко:

— Брат Антоний, ты заблуждаешься… Я повторяю, бесы не водят машину и не стреляют из пистолета… И так далее всё, что я уже говорил. И заткнись! – вдруг рявкнул Феофил. – Твои мысли от лукавого, зайдёшь ко мне в кабинет после, я популярно всё объясню!

Настоятель поджал губы и продолжил столь же велеречиво:

— Воля Господа не подлежит обсуждению! Я не сомневаюсь теперь, при более глубоком размышлении, что Иисус вразумил грабителей своим праведным гневом. Это значит, что они вернули раку не из-за стыда и раскаяния, а испугавшись гнева Господня! И сие хорошо для них, возможно, они перестанут бандитствовать и начнут нравственную жизнь… Ибо, как написано: «Начало мудрости есть страх Господень»!

 Игумен замолчал, а в сопящей тишине прозвучал голос Трифона:

— Притча царя Соломона, сына Давида, номер один, стих семь!

— Замолчите вы всеее! – в истерике затрясся игумен. Он в ярости, не отдавая себе отчёта, стукнул здоровым кулаком по крышке раки.

Монахи глубокомысленно воззрились сначала на ларец, потом на лицо Феофила.

Настоятель от боли потряс рукой. Посмотрел на раку, а затем на иноков. Побегал смущёнными глазками, потирая о рясу ушибленную кисть. Молвил несколько застенчиво:

— Итак, братия, откроем раку!

Игумен торжественно поднял крышку обеими руками. Взорам иноков предстала дохлая серая кошка. Все монахи, кроме двух, брезгливо зажали любопытные носы.

— Чччч-то это?.. – пролепетал Феофил, машинально теребя крест.

— Дохлая кошка, — изрёк Трифон.

— А может, кот, — не согласился Викентий.

Настоятель растерянно оглядел иноков, встретился взглядом с братом Антонием. Ясновидящий еретик пальцами показывал рога на своей голове, а на его лице ясно читалось: «Я же говорил про бесов, а вы мне не верили!».

Игумен задрал подбородок к куполу храма, вперил мятущийся взор в изображение Спасителя, простёр вверх недоумённые руки:

— Господиии, а где же мощи преподобного Алексия!?..

44. В морге

В секционной морга было тихо. Один из недавно привезенных трупов, накрытый белой простынёй, пошевелил ногой с привязанной к большому пальцу биркой. Затем откинул простыню и медленно сел на блестящем столе. Трупом оказалась блонда Элиса. Она испуганно оглядела своё голое тело, обратила внимание на глубокую царапину в боку, от пули Конфуза… а после осмотрелась кругом:

— Где я? – при звуке голоса зажёгся свет. То ли чудо, то ли местное электричество было оборудовано датчиками на звук.

Кругом стояло с десяток прозекторских столов, накрытых простынями. Сладко пахло органикой, в отличие от Элисы все другие покойники в секционке были настоящими.

 Холодильник был переполнен в силу того, что намедни в Новосиб поднялись адские силы, и руководство морга приняло решение часть трупов оставить на ночь в секционной (помещение для вскрытий), не по подсобкам же их распихивать.

— Кому там, мля, не лежится!? — в комнату ввалился здоровенный косматый мужик, с густыми бровями и в серой форменной куртке. Уставился в изумлении на Элису.

— Здрасьте, — приветливо кивнула блонда. Насколько можно приветливо кивать при таких обстоятельствах. – Скажите, пожалуйста, где я? Неужели в морге?

Мужик проворчал что-то под нос и моментально выпрыгнул прочь.

Спасение покойников – дело рук самих покойников. Если, конечно, тебя ещё не закопали. Элиса соскочила на пол, обмотала нежные плечи простыней, и шагнула к выходу.

В секционную ворвался тот самый косматый мужик с бейсбольной битой в руках.

— Опять жмурик ожил, мать вашу! – яростно зарычал он. – Почему вы всегда воскресаете в моё дежурство!?

Сторож вскинул биту кверху, и основательно потопал к девушке.

— Ээей! – Элиска предупреждающе выставила перед собой руки. – Я не жмурик, я живая! Правда-правда! У меня просто была временная остановка сердца! Такое уже случалось десять лет назад!

— Все так говорят! – мрачно изрёк мужик, отводя биту для удара.

Элисе удалось увернуться, бита ударила пустоту.

— Ты спятил, дурак!? Я не труп!

— Покойники не должны ходить! – не верил служка. – Им положено лежать!

Сторож прытко скакнул за воскресшей красавицей. Блонда вновь увернулась, забежала за соседний стол, неловко зацепив на нём простыню. Бита вновь ударила воздух. Простыня с трупа сползла, Элиса боковым зрением увидела спокойное бледное дядино лицо.

— Дядя Соломон! – блонда сразу забыла про упёртого служку, склоняясь над мертвецом и вглядываясь в знакомые черты. На дядином лбу темнела большая шишка.

Космач в третий раз подпрыгнул к несговорчивой покойнице, и в третий раз занёс биту… но остановился. Размыслил удивлённо:

— Ты плачешь!? Первый раз вижу плачущий труп… — он опустил биту. – Ты, верно, взаправду жива-ая!

Элиса тихо плакала, слезинки скользили по её щекам, и капали на равнодушное лицо самого близкого и дорогого ей человека.

45. Контора Господа

Сидоркин и его гид уже примерно шесть часов мчались в космическом вакууме. Как оказалось,