В городе жестоких людей - Арина Александер

виноград, заедая сочные ягодки тонкими ломтиками твёрдого сыра, и с нескрываемым любопытством наблюдая за расположившимся напротив парнем.

— Денис мой первенец, — ответил Леонид, отставив бокал. — Кто как не он переберет на себя бизнес, когда меня не станет?

— Но у тебя есть и младший. Антон. Почему не он? — тёмно-карие глаза Зураба хитро сверкнули. Об Антоне он знал с самого рождения, а вот о Денисе услышал семь лет назад. То ли берег его Ходаков, то ли умышленно прятал, было не понять, но то, что ввел его в свой мир только пару лет назад, вызывало интерес.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Всё просто, Зураб: младший — вершина айсберга. Все деловые связи, вся та пыль, что бросается для отвода глаз. Он — оплот. А старший — вся его подводная часть. Она огромная, необъятная. Никто не знает её истинных размеров. Я доверю её только тому, кто исходил эту часть вдоль и поперек. И раз все в сборе… — сделал небольшую паузу, многозначно посмотрев на присутствующих, — то мой ответ таков: сорок на шестьдесят всех грузоперевозок. Иначе никак.

Откинув назад голову, грузин рассмеялся. Громко. Заразительно. Смеялся так, что аж слёзы из глаз выступили, но Леонид не разделял его веселья, продолжая спокойно, с ленцой следить за хохочущим другом.

— Сорок… на шестьдесят? Ты серьёзно? — выдавил тот захлёбываясь.

— Угу. Ты сам спросил, не жаль ли мне сына. Жаль. Это ещё божеский расклад. Хочешь, могу и тридцать на семьдесят? Мой риск, твоя наводка.

Зураб прекратил смеяться, вмиг изменившись в лице.

— Смотри, тебе решать. — Леонид снова потянулся к бокалу с вином. — Я не настаиваю. В любом случае ты можешь обратиться к любому, но что-то мне подсказывает, что соотношения останутся прежними.

Денис вмиг уловил смену настроения за столом. От былого уюта не осталось и следа. Он уже поел и теперь ждал момента, когда его введут в курс дела. А то, что оно назревало, было понятно и так. Не пожрать же его позвали.

— Будь по-твоему, друг. Человеческая жизнь важнее всего, о какой цене вообще может идти речь? Шестьдесят так шестьдесят.

Мужчины поднялись из-за стола и пожали друг другу руки. Денис напрягся. Чувствовал себя второстепенной скрипкой, которой неожиданно выпала первая партия. На нем уже начали играть, а он всё никак не мог вникнуть в смысл нот. Сердце забилось пускай и ровно, но быстро. Между лопаток скопилось напряжение. Понятно, что до его появления речь шла об общем деле, в которое ему ещё предстояло вникнуть.

К Зурабу подошёл коренастый официант и, почтительно склонившись, прошептал что-то на ухо, отчего грузин нахмурился. У Дениса язык бы не повернулся назвать его официантом. Скорее всего, переодетый охранник.

— Это проверенная информация?

Официант кивнул. Зураб отпустил его едва уловимым движением пальцев, после чего повернулся к отцу с сыном.

— Мне только что передали, что передача планируется на завтра.

— Так быстро, — насторожился Леонид. — Место известно?

— Абижаешь, дарагой. Канечно известно. У Крутоголова есть металлопрокатный завод, вот в одном из его закрытых цехов и произойдет отгрузка. Все данные вот здесь, — протянул изъятый из-под скатерти тонкий конверт и передал Леониду. — А ты уж покумекай, как добыть груз незаметно, не наделав шороху.

— Уладим, — заверил Ходаков, изучая содержимое конверта.

Не успел Зураб подняться с дивана, как ему услужливо подали пиджак.

— Раз всё решено, я вынужден оставить вас. Сами понимаете, дела. А вы не спешите уходить, — поспешил удержать Леонида, поднявшегося следом. — Кушайте, пейте, отдыхайте. Сегодня вы мои желанные гости. Думаю, вам есть о чем поговорить. Денис, — протянул на прощание руку, — был рад знакомству. Двери «Джавахета» отныне всегда открыты для тебя.

Денис молча пожал руку, ожидая момента, когда сможет узнать, что это за мутки такие с похищением груза. И как только грузин покинул ресторан, опёрся локтями о стол, сцепив между собой пальцы, и выжидающе посмотрел на отца.

— Завтра, в десять часов вечера ты обнесешь грузовик Крутоголова, — сказал Леонид, налив себе ещё вина. Денис охренел настолько, что на пару мгновений застыл.

— Мы переквалифицировались, а я даже не в курсе?

— Не язви! Ты прекрасно знаешь, о чем идет речь. Тут замешаны миллионы, слышишь? Миллионы!!!

— У тебя конфликт с ним?

— Нет.

— Тогда почему?

— Во-первых это просьба друга, а друзья — вторая семья, её нельзя бросать в беде. Во-вторых… если не мы, так кто-то другой. Я не хочу упускать такую возможность. Мы просто поставим его на место. Покажем, мягко говоря, что поступать так, как он удумал, нехорошо.

— Путем подставы?

Леонид напряг челюсти.

— На войне все средства хороши. Если бы не быковал — никто бы его и пальцем не тронул. Я не успокоюсь, пока не докажу, что ему нельзя доверять перевозку и конечно, мне не обойтись без твоей помощи. — Заметив несогласие сына, Ходаков зашел с другой стороны. — Денис, в жизни не всегда всё просто. Не жди, что под тебя начнут копать с официальным предупреждением, а извещение о начале битвы принесут в письменном обращении. Учись защищать свое уже сейчас. Потому что потом будет поздно. Зураб защищает свое. Я — свое. Заметь! Не убивая. Пока…

Денис посмотрел ему прямо в глаза. Его прожигающий взгляд просвечивал насквозь и сейчас Леонид видел, как сын ведет неравный бой между установленными принципами и далеко не идеальными законами жизни. Как он всеми правдами и неправдами перенимал его знания, его взгляды на мир. Заведомо знал, что согласится. Не потому, что сказали так делать, а потому что с детства привык выделять среди плохого хорошее, и наоборот. Ярость в нем была. Не разрушающая изнутри, а думающая, не по годам зрелая. Вот она и руководила Денисом в выборе будущего, направляя в нужное русло, заставляя не вестись на поводу у обстоятельств, а диктовать свои правила и устанавливать свои законы.

— Я весь во внимании, — произнес он, в конечном итоге приняв убеждения отца.

Леонид закатил рукава серой рубашки, расстегнул верхнюю пуговицу и потянулся через стол к сыну.

— Гаврилов каждый месяц получает так называемую дань со всех нас. Сумма, как понимаешь, оседает не маленькая. Мы заберем эту дань,