Воины Арктара - Кирилл Кудряшов

Все это было захватывающе, ново, интересно, но… Никоим образом не отвечало на главный вопрос Агрона. Его интересовало не «как», а «зачем» Арктар создал мир. Откуда он пришел и кто создал самого Арктара? Где корни его магии, сравниться с которой не могло ничто в созданном им мире?

Библиотекарь лишь разводил руками и отсылал Агрона к Свиткам Настоящего и Будущего, в которых должны были находиться ответы на все эти вопросы.

Но больше всего Агрона поразило и огорчило определение времени, данное Арктаром и заложенное в основу действия Свитков. Раньше он считал, что прошлое – это все, что прошло. То есть то, что было секунду назад, уже является прошлым, а значит, как ему мечталось, уже должно быть описано в библиотеке Свитка. И если бы все обстояло именно так – он бы без труда мог следить за тем, что происходит в Орочьих степях, за Гимродом, вызывавшим все большие и большие опасения.

Но нет! Область знаний Свитка Прошлого заканчивалась тем моментом, когда Агрон впервые увидел вещий сон.

– Мне сложно объяснить тебе понятие времени, – говорил ему Библиотекарь. – Но больше всего течение времени напоминает стрелу. Допустим, ты положил ее на тетиву и выпустил в цель. Но ты не можешь знать, поразит ли она ее.

– Почему? – спросил Агрон. – Если я – меткий стрелок, если я трезв и на стреле лежит заклятье, то она неминуемо попадет в цель!

– Нет, не неминуемо. Представь, что цель невероятно далека и что в полете со стрелой может многое произойти. Заклятье может ослабнуть, в полете стрела может задеть оперением бабочку и изменить траекторию движения. Совсем чуть-чуть, но этого будет достаточно, чтобы промазать. А если таких бабочек на пути ее полета будет сотня или тысяча? А если живая мишень увидит летящую в нее стрелу и сделает всего один шаг в сторону? Или если кто-то, желая спасти жизнь тому, в кого ты стрелял, бросится наперерез твоей стреле?

В этом примере ты, Агрон, – прошлое. Прошлое – это все то, что уже произошло и не может повлиять на то, попадет ли стрела в Будущее. Согласись, после того как ты спустил тетиву, от тебя не зависит уже ничего и тебе остается лишь наблюдать за полетом стрелы.

Будущее – это все то, что может произойти. Оно не определено. Его нет, пока летит стрела. Но с большой долей вероятности можно предположить варианты событий. Стрела может поразить цель и может пролететь мимо. А зависит Будущее от Настоящего.

Настоящее – это бабочка, которая может оказаться на пути стрелы, это ветер, который вдруг усилится и отклонит траекторию ее полета на треть пальца.

В Заповедных Землях Прошлое – это все то, что произошло до того момента, как ты отправился на поиски Свитков. Или, быть может, до того момента, как что-то проснулось на западе, скрытое от меня Туманными горами. Думаю, что эти два события совпали по времени.

Судьба спустила тетиву. Вы с Алексом стали стрелой, и отныне судьбе неведомо, сумеет ли она поразить цель и даже во что она стреляет, ведь Будущее не ясно.

Настоящее закончится в тот момент, когда вы минуете все «если». Когда стрела подлетит к цели на столь малое расстояние, что уже ничто не сможет изменить направление ее полета. Тогда начнется Будущее, став осязаемым.

– Иными словами, о том, что происходит сейчас в моем клане, мне не узнать… – пробормотал Агрон, и Библиотекарь лишь утвердительно кивнул.

Впрочем, даже знай Агрон, что Гимрод сплотил вокруг себя несколько кланов и выступил с армией орков в глубь Заповедных Земель, что они с Алексом могли бы сделать? Что орк-изгнанник и человек, едва-едва начавший овладевать магией своего народа, могли бы противопоставить ордам орков? Разубедить их, вразумить, наставить на путь истинный? Даже когда Агрон был вождем клана, он не смог остановить рост побегов, что проросли из зерен сомнения, посеянных Гимродом. Сейчас же, отлученный от власти, он был лишен и малейшего влияния на орков.

Вновь вернуть орков на их путь можно было, лишь убив Гимрода. Но, сделав это подло, исподтишка, Агрон превратил бы его в мученика, умершего за свою идею. А вызвать его на поединок… Агрон сомневался, что обретенные знания Свитка помогут ему в схватке с этим громилой, от которого он однажды уже потерпел поражение.

Так что пока им оставалось лишь одно – идти вперед, доверившись судьбе.

Агрон рассчитывал спуститься с гор к вечеру тринадцатого дня пути, чтобы заночевать в степи, где, чтобы развести костер, не нужно обдирать пятки и карабкаться по склонам, чтобы заломать несколько карликовых деревьев, которыми едва можно поддерживать слабый огонь на протяжении ночи. Да и дичи в горах было хоть и достаточно для того, чтобы не голодать, но все же меньше, чем в степи. Единственное преимущество гор перед равнинами было в пещерах. Зима постепенно вступала в свои права в Заповедных Землях. Все больше туч проносилось над головами путников, и некоторые из них проливались мелким моросящим дождем, первым предвестником зимних ливней. В горах можно было заночевать в пещерах. В степи пришлось бы спать под открытым небом, довольствуясь ненадежным прибежищем под кронами деревьев. А в сезон дождей понятие «надежное убежище» в степи просто не имело смысла. Агрон надеялся успеть добраться до эльфийских поселений раньше, чем над Заповедными Землями тяжелым покрывалом повиснут тучи, но, глядя на небо, все больше и больше сомневался, что они успеют.

Алекс разделял его опасения. Климат по ту сторону гор практически не отличался от привычного Агрону – в Запретных Землях около двух недель, на протяжении которых практически никто не высовывал носа на улицу, тоже выпадали из жизни. Поэтому, предчувствуя скорый приход дождей, оба, с одной стороны, хотели как можно скорее покинуть горы, чтобы не угодить под ливни, а с другой – опасались сезона дождей на равнине.

– Давай заночуем в горах, – предложил Алекс, в который раз бросая недовольный взгляд на небо. – А утром решим, что делать дальше. Но чует мое сердце, утром неба мы уже не увидим. А если все же прояснится – к обеду мы уже будем в степи…

Той ночью Агрон почти не спал. Постоянно просыпался от малейшего шороха и, только проснувшись, понимал, что даже шорох этот ему то ли приснился, то ли померещился.

Впервые в жизни Агрон, привыкший спать где и когда угодно, мучился бессонницей. Чего в ней было больше: опасений последней ночи (когда-то давно это сказал ему отец: «Все самое страшное происходит в неподходящий момент, когда ты решишь, что все уже позади», и за свою жизнь он не раз убедился в правдивости этих слов) или страха перед неведомым? Проворочавшись с боку на бок, он решил что, пожалуй, все-таки второго. Последние две недели они просто шли по горной тропе, с которой невозможно было свернуть. Все опасности этого пути были уже изведаны, и никаких сюрпризов ждать не приходилось.