Люди без Планеты - Олеся Андреева

Но переживания из-за Насти стали выделять меня среди других. Из-за смятения, что появилось во мне, я становился чужим среди своих. К сожалению, у нас не было ограничений в общении с людьми, и я этим иногда пользовался. Она не была в восторге от наших редких разговоров, и вообще сторонилась нас, особенно после случая с Адамом. И это еще больше волновало и без того мое беспокойное состояние. Ее реакция на случившееся с Русланом меня нисколько не удивила, только подтвердила мои опасения. Чего она больше боится, его смерти или того, что ее брат станет одним из нас?

А все же вопрос с Русланом надо было решать. Уже случались прецеденты с людьми, пораженными нашими организмами. Это происходило в среде лабораторных исследований. Все образцы, в конце концов, уничтожались за ненадобностью и невозможностью дальнейшего контроля эксперимента. Большая информация была для меня недоступна, так как была секретна. Но я сам предполагал, что подобное 'скрещивание' могло иметь смысл и расширения 'границ' для римпвийцев и тем более для землян. Но это были мои предположения. Я солгал Насте, говоря о возможном будущем ее брата. На самом деле, я ничего не знал о нем, кроме того, что он представляет опасность для людей. Сейчас, когда он еще непривычный к зову Римпвы, его раздирают чисто римпвийские эмоции. Но в сложившейся ситуации, пока в нем еще живо сознание Руслана его можно было использовать в борьбе против группы Ромо. Непременно нужно дотянуть до возвращения Ариадны. Тогда все станет на свои места.

Я еще раз глянул на людей. Запереть их что ли, пока по делам пойду? У них у каждого дикая предрасположенность влипать в истории.

Настя

Мы сидели в свете одного фонаря, бросив тщетные попытки уснуть. Это подобие школьного медпункта вызывало похожие ассоциации, запах медикаментов навевал воспоминания о больнице, а отсутствие окон — гроб с крепко заколоченной крышкой. Но, по крайней мере, здесь были кушетки, на которых можно было более-менее нормально спать. Да и сквозняк, гуляющий по лабиринту, не проникал в закрытое помещение.

Я слышала частое дыхание Джека и чувствовала его теплый нос у щеки. Господи, как хорошо, что он нашел нас! Но на этом хорошие новости заканчивались. То, что Саж привел-таки наших пропавших, было скорее больше облегчением, чем радостью. Главное теперь опять не разбредаться по группам. Будучи вместе, мы хотя бы снимаем с себя часть беспокойства друг за друга.

По глазам Ренаты, а я успела ее узнать достаточно хорошо, чтобы увидеть неладное, я поняла, что это тот самый случай. Вообще-то у меня и мыслей не было о том, что они могли пересечься с Русланом. Но, судя по тому, как Саж сообщил, что с братом все в порядке, можно быть уверенной, что все хуже, чем мы полагали. Рената не старалась смягчить ситуацию или врать, за что ей большое спасибо. А я не была уверена, действительно ли я хочу услышать то, что произошло. Рената обмолвилась только парой слов, из которых можно было сделать, по меньшей мере, сто выводов. Машу, конечно же, я беспокоить не хотела. Девочка, повиснув на шее отца, смеялась и рассказывала о каком-то зале, где видно Землю. Я пропустила эти разговоры мимо ушей до поры. И при всей этой недосказанности рана Джека и подавленность Ренаты не оставляли надежды на то, что встреча с Русланом была счастливой.

Я наблюдала за подругой. В темноте, освещаемой рассеянным лучом фонаря, ее глаза казались заплаканными. И временами привычное спокойствие Ренаты готово было сорваться в истерику. Заметив мой пристальный взгляд, она нервно передернула плечами и улыбнулась. Но я ее жалеть не собиралась. Речь шла о моем брате.

— Он сильно изменился? — Я хотела спросить твердым голосом, но получилось жалко и плаксиво.

Рената судорожно вздохнула. Я только заметила или она была столь же бледной, когда вернулась? Наверное, мы все так выглядели, потрепано и устало. Одежда вся в пыли, ванну мы не принимали с тех пор, как ушли из лагеря, волосы торчат проволокой, лица осунулись. И это еще очень мягко сказано. В своей бледности мы стремительно приближались к римпвийцам.

— Я его не сразу узнала. — Шепот в полумраке звучал привычно. Мы общались на полутонах, как только поняли, что теперь эти пещеры наш дом родной на неопределенный срок. — Не хочу, чтобы ты его таким увидела.

В спальнике было тепло. Я накрылась с головой, чтобы уж точно быть уверенной, никто не увидит моих слез. Я все пыталась убедить себя, что с Русланом в конце-концов все будет нормально. Что он как-то переработает этот вирус. Но слова Ренаты не оставляли более пространства для самообмана.

— Он напал на вас? — Я уже знала ответ, но, может быть, надеялась, что Рената обманет меня ради спокойствия.

Она долго молчала. Уже не ожидая, я услышала шепот с ее стороны:

— Руслан узнал нас. Мне так показалось. Но всего на несколько секунд.

— Это он ранил Джека?

— Не мучай себя. — Рената повернулась ко мне полностью. — Возможно, он просто еще не привык к своему новому воплощению. Процессы переработки и адаптации могут стабилизироваться и он… — Рената замолкла.

На что мы могли рассчитывать? Стоило ли нам обманывать себя, продолжая думать, что хотя бы часть сознания Руслана, которого мы знали, останется в нем? Но ведь не может же он измениться настолько, что вся его предыдущая жизнь, его память будут вытеснены новым существом!

На сердце стало так тяжело. Я ничем не могла помочь ему, брату, который всегда был рядом в трудную минуту, который всегда находил выход, которому горы были по плечо. Его сбил с ног вирус, крошечный организм, который видно только под микроскопом. И он сейчас где-то в этом огромном темном лабиринте. Один.

Меня трясло от мыслей. Мы всегда чувствовали друг друга через свою личную нить, связывающую двух близнецов. Я мысленно дергала ее, пока не вытянула отрезанный конец.

Непонятный звук отвлек меня. В темноте едва различимый силуэт Сажа выскользнул из комнаты. Дверь плотно закрылась.

Мы близнецы.

Это действительно крепкая связь, нерушимая.

В день нашего рождения мела такая метель, что рекомендовано было не выходить из дома и не пользоваться транспортом и тем более никаких прогулок пешком. Руслан часто шутил по этому поводу, мол, это было наше лучшее шоу.

Руслана мама родила легко. Крепкий мальчик, с нормальными показателями, идеальным весом и ростом. Но почему-то со мной возникли проблемы. Роды длились долго, мама очень измучилась. В итоге я росла очень больным ребенком, по сравнению с Русланом, которому и непогода не беда, и осенние лужи, что летний грибной дождик.