Чарльз Мэнсон: подлинная история жизни, рассказанная им самим - Нуэль Эммонс

Не стану отрицать — я действительно был разочарован, не сумев достичь своих целей в качестве музыканта. Не буду отнекиваться и оттого, что «Белый альбом» произвел на меня сильное впечатление. Но должен сказать, что в своих книгах эти ребята скорее выражали собственные идеи, чем мои размышления. Черт возьми, они были поколением Beatles, тогда как я был, по меньшей мере, на десять лет старше большинства из них. Я завидовал любому успешному музыканту и по достоинству оценивал каждую становившуюся лидером продаж пластинку, но, как большинству людей, ближе всего мне была музыка, которую я слушал в молодости. Синатра, Кросби, Комо и другие исполнители той эпохи значили для меня больше, чем Beatles, Beach Boys или любая другая популярная группа шестидесятых. Мои тексты и музыка ясно показывают, что я не был помешан на Beatles. Черт, это Сэди и Малыш Пол первыми увидели послания в битловском «Белом альбоме» и начали разгадывать их. Когда мы жили в пустыне, меня в первую очередь интересовала моя собственная музыка, ведь я знал, что оригинальный материал привлекает людей из звукозаписывающих студий больше всего. После двух месяцев, проведенных в пустыне, поездка в Лос-Анджелес по-настоящему радовала. Я напряженно думал, какие же слова надо сказать Деннису или кому-нибудь другому, чтобы убедить их в том, что мы в самом деле созрели для записи. Я написал несколько новых песен, парочка из которых казалась мне чуть ли не шедеврами, и мне безумно хотелось, чтобы их послушал профессионал.

Моим первым разочарованием стало отсутствие Денниса в городе. Правда, Джекобсон поднял мне настроение, сказав: «Черт побери, Чарли, как здорово, что ты объявился. Я собирался выбраться к тебе в пустыню и поговорить с тобой. Мы с Деннисом сватали тебя кое-каким студиям, и парочка из них хочет тебя прослушать. Проблема в том, что с тобой очень сложно связаться, потому как ты живешь не в городе. Почему бы тебе не остаться поблизости какое-то время, а когда Деннис вернется, мы возьмемся задело».

Звучало это просто великолепно. Уже наступил декабрь, и в нашей пустыне, расположенной выше уровня моря, начинало холодать, так что временное возвращение в город пошло бы на пользу всем нам. Понятно, кто-то из нашей группы по-прежнему жил на ранчо Спан, в основном девушки, по очереди ухаживавшие за Джорджем. Но порядка там не было никакого, так что о серьезных репетициях речи идти не могло. Найти место, где разместились бы пятнадцать — двадцать молодых девушек и парней, — нелегкая задача. В конце концов я подыскал дом на Грешэм-стрит в Канога-Парк. Примерно полгектара земли, четыре спальни, две ванные комнаты, большая кухня и просторная передняя комната, как нельзя лучше подходившая для наших репетиций. Полчаса — и ты уже добрался до центра Голливуда, а ранчо Спан находилось отсюда всего лишь в нескольких милях, что было очень удобно. Дом был выкрашен в ярко-желтый цвет, и мы назвали свое новое жилище «Желтой подводной лодкой». Но, с учетом всех взлетов и падений, пережитых нами здесь, этому месту больше подошло бы название «русские горки».

Дела пошли в гору после возвращения Денниса. Он сразу пришел к нам вдвоем с Джекобсоном. Прослушав нас, они пришли в восторг от новой музыки и от наших успехов.

Одна из песен, понравившихся им больше всего, называлась «Взгляни на свою жизнь, детка». Вот ее текст:

Бывает время, когда надо жить и оставаться в небесах парить.Ты думаешь, что влюблена, но ведь ты всего лишь горько плачешь, детка.Способна ты на чувства? Спроси себя, а вправду ли ты любишь?Посмотри, как ты играешь, малышка.«Ты меня любишь» — этих слов не хватит, если в тебе нет искренности.Детка, ты произносишь эти лживые слова, но ими лишь дурачишь ты себя.Способна ты на чувства? Спроси себя, а вправду ли ты любишь?Посмотри, как ты играешь, малышка,Давай, посмотри, малышка.Если душа твоя пуста, а чувства — лишь обман, притворство,То лучше брось все, иначе будешь и дальше слезы лить в этой игре.Это игра.Это игра, грустная-прегрустная игра.Посмотри, как ты играешь, малышка.

Деннис, Джекобсон и Мелчер наметили две студийные сессии, первая должна была проходить в какой-то студии в Вествуд-Виллидж. Человек пятнадцать, мы тут же наводнили помещение. Заправлявший студией парень сразу начал объяснять нам, что можно делать, а что нельзя, где сесть, где стоять, как поворачивать лицо и даже как держать микрофон. Мы начали, соблюдая все его указания, но девочки хотели смотреть на меня и подпевать, оставив свои места, на которые их расставил парень. Он замахал руками. Мы пробовали начать снова, и так — раза два или три. И с каждым разом у нас получалось все хуже и хуже, как считал руководитель студии. В конце концов, все происходящее стало повторением моей первой записи на студии Universal. Они не захотели, чтобы мы играли так, как мне казалось правильным. Менеджер студии велел нам выметаться. Не оставшись в долгу, мы послали его куда подальше, в общем, наша запись провалилась.

Потом Деннис пытался остудить меня. «Слушай, Чарли, — начал он свои увещевания, — эти парни, которые рулят студией, знают, что делают. Они знают, как лучше разбить звук и как потом свести все вместе. Так что, когда ты в студии, делай так, как они говорят. Черт, приятель, даже наша группа прислушивается к их советам». Я сказал, что в следующий раз буду послушным.

«Следующий раз» состоялся в домашней студии брата Денниса, которая была больше многих коммерческих студий. На этот раз все прошло довольно гладко, и мы записали около десяти песен. Но для того, чтобы заработать на этом деньги и продвинуть нас на рынок, все еще требовалось какое-то время.

Меж тем нам пришлось платить за жилье и коммунальные услуги, плюс расходы на питание и прочее. На все нужны были деньги. На ранчо Баркер оставались ребята, и о них надо было заботиться, еще несколько человек — на ранчо Спан, и за ними тоже был нужен пригляд. Говоря языком СМИ, можно сказать, что у меня была «семья», о которой я должен был заботиться. Семья, где, похоже, никто и пальцем не шевельнул бы, чтобы заработать или принести в дом какие-то деньги, пока им не скажешь, что и как для этого нужно сделать. Да, я был счастлив, наконец-то записав наши песни на кассету, и свято верил, что музыка обеспечит нам пропитание, но деньги на расходы нам нужны были прямо сейчас.

Особенно тягостной была ситуация на ранчо Баркер. У ребят не было поблизости хоть какого-нибудь магазина, где они могли бы купить продукты или бесплатно набрать просроченных. Еду на ранчо приходилось завозить в огромных количествах, к тому же нам нужны были электрогенераторы, газовые баллоны и множество всяких запасных деталей. Поскольку я относился к пустыне как к месту, где хотел бы проводить с ребятами много времени, я хотел устроить все там как можно комфортнее. Для дополнительного удобства я планировал достать еще машин, чтобы свободно передвигаться по горам и в пустыне.

Никто из нас, включая меня самого, не горел желанием ходить на постоянную работу, поэтому приходилось искать другие способы добывания столь нужных денег. Одна из возможностей упиралась в мое тюремное прошлое и связи с корешами. Мне показалось, что для нас наступили трудные времена, и я забыл о своих клятвах больше никогда не бросать вызов системе.

Раньше я не искал компании своих бывших тюремных друзей, за исключением разве что нескольких избранных, перед которыми мне нравилось выставляться. Теперь я перестал быть таким разборчивым, когда дело касалось наших гостей. Я даже позвонил кое-кому из до сих пор промышлявших воров, с которыми был знаком. С пятнадцатью — двадцатью красотками, ходившими у меня в домочадцах, заручиться помощью нескольких воров была не проблема. Самое главное заключалось в том, что, несмотря на всю мою готовность участвовать в деле и мой опыт, мне нельзя было мелькать на месте преступления. Разрабатывать планы и отдавать распоряжения я тоже не стал. Стоит случайно дать какое-нибудь указание — и уже появляются улики.

За три-четыре недели после нашего переезда туда «Желтая подводная лодка» превратилась в концертный зал для музыкантов, в порностудию для сексуально извращенных продюсеров, в наркоманский притон, воровскую малину, автомастерскую, где разбирались на запчасти угнанные машины, в общем, наш дом можно было назвать практически всем чем угодно, но только не борделем. Здесь никогда не торговали телом! Может быть, телом расплачивались за оказанные услуги, но только не продавали его за деньги. И все время мы старались сохранять честное лицо для Денниса, Джекобсона, Мелчера и любого другого, кто мог хоть как-то посодействовать нам в музыкальном мире.

Очень скоро нам стало мало половины гектара земли, на которой стояла «Желтая подводная лодка». Наши ряды пополнялись, а запчастей накопилось столько, что они стали привлекать внимание соседей и полиции. Так что я отправился повидаться со стариком Джорджем. Его ковбои не обрадовались, когда я вдруг объявился на ранчо, но мы с Джорджем прекрасно ладили.