Поручик - Андрей Анатольевич Посняков

выстроенные в шеренгу солдаты по команде вскинули ружья, уперев в сгиб правого плеча приклад, а ствол бросив на левую ладонь.

Как требовал Суворов, «для сбережения пули тут на каждом выстреле всякий своего противника должен целить, чтобы его убить».

То же самое нынче громко повторил и Сосновский:

– Братцы! Стреляй редко, да метко. Для пальбы стреляй сильно в мишень! Цельтесь так, чтоб в прицел попадала середина мишени. Помните – пуля бьет в полчеловека.

Как понимал Антон, скорее всего, такой способ наведения на цель был вызван физически – баллистическими свойствами оружия того времени. Стрельба велась на дистанции, равной приблизительно шестидесяти шагам. Прицелившись, солдат тянул спусковой крючок ружья, происходил выстрел.

– Плавнее, плавнее, парни! Да не дергайте вы… Просто жмите!

От произведенного только что залпа заложило уши. Все вокруг заволокло пороховым дымом, и пришлось долго ждать, пока тот рассеется, – ветер-то нынче был невелик.

В эту эпоху наилучшего результата стрельба достигали при залповом огне, когда пальба велась всем подразделением вместе. Для совместного огня бойцам приходилось вздваивать строй – «наблюдать косой ряд».

Вот этот-то «косой ряд» и принялся рьяно отрабатывать господин поручик.

– Итак, слушайте! Солдаты задних шеренг занимают промежутки между солдатами первых шеренг! Тем самым строй делается как бы скошенным. Сейчас попробуем плутонгом…

Но, вообще, такие команды даются и по полудивизионам, и по дивизионам. Плотность огня увеличивалась в два раза…

– Капралы! Слушай… Целься! Пли!

Снова залп… Недовольно галдя, взметнулись со взморья чайки…

Что-то блеснуло в каменоломне, меж серовато-желтых камней. И что может там блестеть? Полевой шпат? А вдруг… Ну, нет, для биноклей еще время не пришло… но вот зрительная труба – вполне, вполне… Так что же, лазутчик? Или, хуже того, кто-то из… Из будущего? Место-то подходящее, проклятое… А что если – пугнуть? Может, конечно, и нет там никого. Но попытка – не пытка.

Налетевший с моря ветер разносил дым… Антон повернулся к солдатам:

– А ну-ка, братцы… Заряжай! Цель – вон те каменюки! Да, далеко, но… Целься! Пли!

Дружно рявкнули ружья… В белый свет как в копеечку, но часть пуль все же угодила по валунам… и, кажется, кто-то метнулся прочь! Случайный контрабандист… рыбачок? Да кто бы ни был. Нечего там прятаться! Пугнули – и правильно. Сейчас и вообще отобьем всю охоту!

– А ну, ребятушки! Примкнуть штыки!

Именно в штыковом бою решались судьбы большинства сражений той эпохи. Следовало отработать!

– Ружье в правой руке держать на перевесе, – тут уже действовали капралы. – Цевье в левой, приклад в правой руке. Ноги ставьте так! Впереди – левая, позади – правая, на переднюю ногу вес!

Антон удовлетворенно кивнул. Все правильно: подобная стойка позволяла солдату использовать ружье для отбива выпадов и уколов неприятеля, с максимальной для себя выгодой. С помощью вращательных движений мушкетом и переноса веса с ноги на ногу можно было не только отразить нападение, но и самому контратаковать врага, для поражения которого использовались выпады различной длины.

– Штыком коли крепко! Ать… два-а! Молодцы… Теперь слушай! Коли цевье в левой руке, то выпад – короткий. Ежели же большая часть оружия посылалась вперед и обе руки – у приклада, выпад – длинный!

Все так. При коротком уколе штык посылался вперед на относительно небольшую дистанцию, и оружие оставалось контролируемо солдатом. Если делался длинный выпад, то штык уходил далеко вперед и мог поразить противника на удалении, но при этом боец терял контроль над собственным оружием и мог пропустить удар, нанесенный неприятелем.

– Тычком все, тычком! Не затягиваем! Ударили штыком, добили прикладом.

Ну, что же… Усмехнувшись, поручик вытащил шпагу:

– А теперь вперед, братцы! В атаку! За мною. Ур‐а-а!

Со шпагой в руке Сосновский со всех ног понесся к старой каменоломне, за плечами его слышалось громовое «ура»…

Если средь камней кто-то до сих прячется, так тотчас же должен ретироваться со всей поспешностью! Может, и оставит какой след?

Далековато, правда… Больше чем полверсты до камней-то, а то и вся верста…

И все же…

– Все, братцы! Стой! Оправиться, отдохнуть… Готовиться к переходу в лагерь. Мечников! Поведешь плутонг… Фрол Иваныч! Со мной.

Фрол Иванович Куропаткин был опытный капрал, нисколько еще не старый мужчина лет тридцати, чернявый, крепенький, быстрый и, самое главное, востер умом. Это сейчас было главным.

– Слушаюсь! Разрешите уводить?

– Давай!

– Плуто-онг… Стройся! Левое плечо вперед… шаго-м арш! Песню запе-вай!

Эх, батюшка, да пресветлый царь!

Молодца да звал на войну!

– Ать-два… ать-два… Левой! Левой!

– Хорошо идут, молодцы, – провожая глазами уходящий плутонг, похвалил Сосновский. – И песня славная… Вот что, Фрол Иваныч. Давай-ка вон там, за камнями, глянем…

Капрал молча кивнул, и оба поспешно зашагали к каменоломне…

– А птиц-то не видать, – усмехнулся по пути поручик. – Спугнули… Мы? Или еще раньше, кто-то другой?

– Сейчас, вашбродие, глянем…

Обойдя каменюки, оба внимательно осмотрели высокие валуны со стороны моря. На первый взгляд, вроде бы камни как камни… старые, потрескавшиеся, густо увитые плющом. Один – так совершеннейшая скала с плоской вершиной.

– Наблюдать – доброе место, – осматриваясь, негромко промолвил Куропаткин. – С вершины-то, пожалуй, все наши экзерциции видать. К чему готовимся, как… Сколько новичков – все увидать можно.

– То-то и оно, Фрол Иваныч! То-то и оно… – Антон задумчиво запрокинул голову. – Только вот, кажется мне – так просто не залезешь! Эвон, гладко все. У супостата ведь крыльев-то нет!

Фрол Иваныч… Вообще-то, не положено простолюдинов по отчеству, с «вичем»… Однако самых заслуженных – можно.

– Гладко, да, – протянув руку, капрал потрогал камень. – А ну-ка, под плющом глянуть… Ага… Эвон, видите!

Отведя в сторону плющ, Куропаткин указал рукой…

– Скоба! – ахнул поручик.

– Скоба… Ну-ка, вашбродь, помогите-ка…

С помощью Антона капрал дотянулся до скобы и ловко взобрался на камень. Точнее сказать, на скалу. Оттуда, сверху уже, и доложил:

– А скобу-то недавно приколотили. Эвон, не заржавела еще!

– Там чего, наверху-то?

Прервав разговор, со стороны каменоломни гулко громыхнул выстрел!

Ткнувшись о камень, пуля отшибла изрядный кусок…

– Спускайся, Фрол! Скорее!

Отправляясь на учения, поручик всегда держал пистолеты заряженными… Вот сейчас и выхватил да, недолго думая, дал выстрел по черному провалу каменоломни. Особо не целился – с такого-то расстояния не попадешь, да еще и неизвестно – куда…

Второй пистоль пока придержал, дожидаясь, пока капрал слезет с камня… Тот слез живенько! Подобрал прислоненное к камню ружье… Живенько достал бумажный «патрон», протолкнул шомполом, шепнул, целясь:

– Готов, вашбродь.

Оба затаились. Ждали…

К слову сказать, пистолеты, как боевое оружие, Антона очень даже обрадовали. Те, что были у него – немецкой работы, с ударно-кремневым