Дети войны - Влада Медвденикова

Но в горах их застала буря, снег и ветер заставили Ийку и его спутников укрыться в пещере. Вихри завывали, снег шел стеной, и скоро вход в пещеру завалило, путники остались в темноте. Друзей Ийки объял страх, со слезами взывали они к священным камням и силам родной земли. Но Ийка не кричал вместе со всеми — ему показалось, что в глубине пещеры виднеется свет. Поднявшись, Ийка пошел туда, хотя друзья умоляли его остановиться.

Свет манил его, вел все глубже по извилистому ходу пещеры. А затем угас, но Ийка продолжал идти, касаясь стены рукой. Потом почувствовал, что впереди пропасть, и остановился.

Из глубин земли вырвался вихрь, порыв раскаленного ветра обдал Ийку и сказал:

«Сверкающий, это место твоего рождения. Твоя жизнь завершится внизу, на равнине, откуда двадцать лет назад бежало твое племя. Ты умрешь от оружия неистовых воинов. Этого ли ты хотел, за этим ли пришел сюда?»

Ийка ответил:

«Я пришел изменить мир, сделать так, чтобы правила справедливость».

«Это тебе не под силу, — ответил огненный ветер. — Но я могу помочь тебе. Протяни руки».

Ийку послушался, и в его ладони легла холодная флейта.

«Это дар или обязательство?» — спросил Ийку.

«Это залог, — ответил огненный ветер. — Золотая флейта станет залогом твоей победы. Ее звук разгонит врагов, придаст силу союзникам. Но помни, флейта — не дар, а лишь залог. Пока на твоей земле будет царить справедливость, больше никакая помощь не будет тебе нужна. Но когда ты не справишься один, тогда должен будешь вернуть флейту, а взамен получишь помощь».

«Кому я должен буду вернуть флейту? — спросил Ийку. — И кто поможет мне?»

«Ты, твои дети, дети твоих детей не будут нуждаться в помощи. Когда придет время, твои далекие потомки поймут, что делать», — так сказал раскаленный ветер и, смолкнув, растворился в глубине земли.

Ийку поднес флейту к губам и начал играть. И тотчас к его друзьям вернулось мужество. Вскоре буря стихла, и, прорубившись наружу, путники вышли из пещеры, спустились на равнину и вступили в бой. Ярко сверкала флейта, залог победы, и ни одного поражения не потерпел Ийку. Племена объединились под его властью, на скалах были начертаны Законы Справедливости, а Ийку стал первым Повелителем Севера.

Таков мой рассказ, таков мой дар тебе.

Выслушав Сказителя, Повелитель Севера встал с каменного трона, поднял над головой золотую флейту и сказал:

— Залог наших предков и сила нашего народа да будут свидетелями мне. Твой рассказ — лучший из даров. Пусть будет он записан, пусть учат его наизусть, читают и поют в день солнцестояния.

И как он сказал — так и было сделано.

Часть четвертая

34

Теперь, когда земля приблизилась, оставаться на корабле стало невыносимо.

Я смотрела на скалы: серые и цвета песка, они изломами ныряли в воду, преграждали нам путь. Корабль не пройдет среди рифов, но лодка смогла проплыть там, — взлетала и падала среди волн, весла вспарывали воздух и пену. Мельтиар взял с собой только личных предвестников, остальным велел ждать на корабле. Я всматривалась, но лодка скрылась за изгибом скалы. Виднелись лишь гребни, захлестывающие хребты подводных камней, и кусочек берега за ними, пологого, покрытого песком и галькой.

Мне тяжело было стоять на месте, тяжело было молчать. Но я знала, — если заговорю, то не удержусь и мысленно позову Мельтиара. Нельзя отвлекать его, кто знает, что там на берегу. Нужно ждать.

Ожидание окутывало корабль как туман.

Наверное, каждый на корабле думал о том же. Я видела неподвижные фигуры, застывшие на своих постах, но не слышала ни оклика, ни слова. Лишь скрип поручней и досок, гул ветра и крики чаек, разрывавшие воздух то тут, то там. От их пронзительных голосов душа темнела, — чайки здесь были другими, другим был ветер, и море, и небо.

Чужой мир.

Лодка появилась внезапно, — только что ее не было, и вдруг показалась из-за рифа, нырнула в водопад брызг, появилась снова. Весла черными росчерками падали в море, рывками влекли лодку к нам.

Я уже не могла ждать, готова была позвать, несмотря ни на что, — но мысль Мельтиара обогнала меня, вспыхнула в сердце, на миг озарив все вокруг, сделав ближе и ярче.

Все в порядке.

Наше молчание изменилось, — стало пронзительным, звенящим, как мгновение перед атакой. Лодка вновь взлетела на шипящем гребне, устремилась к кораблю, и изгиб борта скрыл ее от меня. Я перевесилась через поручни, но почти ничего не смогла разглядеть — видела лишь пену, пляшущую корму лодки, крылья, чьи-то руки в черных перчатках, хватающие перекладины лестницы.

Совсем рядом, уже здесь. Все в порядке.

— Ко мне! — крикнул Мельтиар, и я рванулась на голос.

Едва не упав со ступеней передней палубы, поймала трос — но отпустила тут же. Палуба почти не качается, мы почти на суше, я ничего не должна бояться.

Мельтиар стоял возле центральной мачты, ждал, пока все мы соберемся вокруг. Мокрые волосы падали ему на лицо, липли ко лбу. Вода капала с рукавов куртки, на палубе темнели мокрые следы. Позади него стояли четверо крылатых предвестников, промокшие с ног до головы, будто внезапно прошли через бурю. Армельта поймала мой взгляд и улыбнулась, словно пытаясь подбодрить.

Я поняла, что стою вытянувшись, стиснув оружие до боли в ладонях, и попыталась успокоиться, сделала глубокий вдох. Вкус чужого воздуха тревогой осел в горле.

Мельтиар обвел нас взглядом — мы выстроились полукругом перед ним, лишь трое часовых остались на своих постах: на носу, на корме и в вышине, на перекрестье мачт.

— Берег чист, — сказал Мельтиар. Его голос был хриплым от соли. — Есть, где укрыться, и я могу в любой момент перенести вас домой. Берите оружие и все, что может понадобиться, мы переправляемся на берег.

Шерири шагнул вперед, — золотистые крылья дрогнули за спиной, но не раскрылись, — прижал руку к груди и сказал:

— Нам приказано подчиняться тебе, пока мы не вернемся домой. Но нам сказали и беречь корабль — это единственный звездный корабль, других нет. Если мы его оставим, магия может обернуться против него, или он не совладает с морем. Прошу, разреши предвестникам Эртаара не сходить на берег.

Шерири замолчал и остался стоять, склонив голову. Порыв ветра запел в золотистых пластинах крыльев, и мне вдруг показалось, что даже издалека я чувствую и понимаю, что терзает Шерири. Ему так дорог корабль — он перенес нас через море, сделал невозможное, и душа Шерири теперь сплетается с его жизнью, как душа пилота — с машиной.

Но разве такое бывает? Ведь это корабль врагов, какой бы магией его ни пропитали! Это они рубили деревья, строгали планки, поднимали мачты, строили и спускали на воду, и может ли один из нас…