Аргумент десантуры - Сергей Зверев

Тот последовал совету. Да, веревки, которыми он был связан двое суток подряд, все-таки оставили свои неприятные следы на коже. А являться с подобными кровоподтеками на КПП было как-то не совсем благоразумно.

– А вам бы стоило бы еще немного припудриться, – заметил уже в более шутливой форме Варенцов, на этот раз обращаясь к Батяне.

Тот посмотрел на себя в зеркало заднего вида и решил, что дипломат в чем-то прав. Его синяки и ссадины были ну слишком уж видны, а кое-где вообще слишком вызывающе выделялись на лице.

«Вот, блин, – подумал про себя Батяня. – Тоже мне, бродяги! Двое битых одного небитого везут!» Улыбнувшись втихомолку своим веселым мыслям, Лавров, тем не менее, был вынужден снова достать тюбик с жидкой пудрой, и дополнительно обработать свои ушибы. За эти несколько дней он столько раз падал, дрался и просто где-то на что-то натыкался, что все его тело было буквально усеяно царапинами, синяками и маленькими ранками. Он отлично это знал, поэтому ради пущей конспирации даже надел на руки перчатки из тонкого кашемира. А то вот посмотрят пограничники на такого вот солидного господина – а у него все руки изодраны, как у последнего крестьянина на рисовых полях!

Наконец джип снова завелся и выехал из «кармана». Он направился дальше по дороге, к самому переходу. Батяня вел машину осторожно, не спеша, как водят обычно нормальные люди соответствующей профессии. Не стоит забывать, что машина была не простая, а с дипломатическими номерами, так что любая поспешность могла выдать тех, кто находился в салоне. Поэтому было решено строго соблюдать тактичность и неспешность, размеренность во всем, так свойственную этой почетной профессии.

Когда джип подъехал к погранпосту, Варенцов не стал дожидаться, пока пограничники сами постучатся в его окошко, и вышел им навстречу. По его спокойному и представительному внешнему виду никак нельзя было предположить, что он замешан в каких-то темных делах. Правду сказать, здесь в этом можно было подозревать очень многих: от высокого чиновника до последнего вора, невзирая на то во что человек одет и как себя держит в общении с окружающими. Такова уж специфика Востока.

Пограничник вышел навстречу и, вежливо представившись, попросил предъявить документы. Варенцов великолепно сыграл небольшую рассеянность и через пару секунд «спохватился», что документы, оказывается, в багажнике. Он сам и пригласил стража границы заглянуть в багажник. К своему большому разочарованию, пограничник действительно не обнаружил там ничего подозрительного. В багажнике находился всего лишь только лишь дипломатический кейс темного цвета да запаска. Из этого кейса Варенцов извлек целую пачку дипломатических паспортов, и с улыбкой вручил их пограничнику. Тот аккуратно и внимательно пролистал их, сверив фотографии в документах с лицами присутствовавших в салоне. Убедившись, что паспорта не поддельные, пограничник вяло попросил разрешения на осмотр салона. Варенцов, ясное дело, не стал возражать. Непалец сонно просунул голову в салон, огляделся и, не заметив там ничего подозрительного или опасного, снова повернул свое лицо к дипломату.

– Все в полном порядке, господин Варенцов! Вы можете спокойно проезжать! – сказал он, ни секунды не сомневаясь в собственных словах. Ему уже побыстрее хотелось лечь спать. Пусть его напарник парится в такое невыгодное время суток! А ему очень, очень хотелось спать. Тем более, после этого дежурства…

На одном из аэродромов в районе Калькутты царило оживление. Самолет с эмблемами российских МЧС на борту стоял на взлетно-посадочной полосе, готовый к отправке в обратный путь. Это был тот самый самолет, с которого так успешно десантировались Батяня и Лунин. После их десантирования самолет, как ему и полагалось, приземлился в районе, терпящем стихийное бедствие. За пару дней его полностью разгрузили, и русские летчики даже успели продегустировать местные спиртные напитки: в знак благодарности местные угостили тех каким-то рисовым пойлом. В результате младший штурман серьезно отравился, и из-за этого отправление на Родину было ненадолго отложено.

И вот теперь, когда все уже было готово к отправке, все равно приходилось кого-то ждать. Естественно, история с пищевым отравлением штурмана была придумана в целях обеспечения безопасного отхода диверсионной группы из Непала. Наслышанное обо всех похождениях своих героев начальство решило, что самолет стоит задержать в Калькутте. Тем не менее недовольство, выражаемое пилотами, имело вполне реальные основания. После разгрузки оказалось, что какой-то лихой индиец прихватил в счет гуманитарного груза и кое-что из оборудования. А ведь это уже были совсем не шуточки! Пилоты стояли у кабины и нервно курили. У них была информация, что скоро должен кто-то подъехать, правда, кто именно – им не сообщалось. Они лишь знали, что их будет трое: двое мужчин и одна девушка.

Наконец, на въезде на аэродром появился черный джип с дипломатическими номерами. Пилоты облегченно вздохнули, затушив окурки, и направились к только что подъехавшему автомобилю. Из него вышел представительный мужчина, направившийся к ним навстречу. Через десять-пятнадцать шагов они пересеклись, начав о чем-то беседовать. Тем временем двое оставшихся в машине также о чем-то переговаривались. Лунин слез с заднего сиденья и приоткрыл его. Затем он сдвинул крышку потайного отделения и на белый свет показалось бессознательно лежащее тело молодой девушки. Лунин удовлетворенно хмыкнул, проверил пазухи для дыхания и снова закрыл этот импровизированный гроб для особо находчивых клиентов.

– Как думаешь, – поинтересовался у него Батяня. – Ей инъекции еще на пять часов хватит или, может, еще вколоть надо? – майор спрашивал, в общем-то, серьезно, но все-таки никак не мог отделаться от легкого налета сарказма в этом вопросе. Он отлично помнил, что Лунин провел немало времени под воздействием этого препарата и как бы обиняком подкалывал беднягу. Тот прекрасно понимал иронию Батяни, но уже не обижался. Ведь теперь он был в роли надзирателя, а гражданка Котова – в роли пленницы.

Однако Лунин не стал перебарщивать с мстительностью, откровенно сказав:

– Я думаю, должно хватить. Поверь моему горькому опыту! – после этих слов оба негромко захихикали, но как только Варенцов направился обратно к автомобилю, вновь приняли серьезный и важный вид, ожидая дальнейших указаний. Майору уже жутко не терпелось попасть домой, на родную Волгу, и поэтому его солидность нет-нет да прорывалась чувством нетерпения. Все опасности были уже позади, и Батяня желал только одного – как можно скорее очутиться в родной части, снова почувствовать вкус нормального русского хлеба и столь же приятной для славянского человека русской водочки! Несмотря на тот факт, что дома он не был не так уж и долго, однако Лаврову казалось, что с момента его последнего пребывания на родимой стороне прошло уже ну никак не меньше полугода!

Лунин в этом плане вел себя гораздо более сдержанно. Правда, повод для радости у него был гораздо более основательный, чем у Батяни: у него в руках находился кейс, который гарантировал безопасность Родине! В этом кейсе хранилось то, из-за чего загубила свою судьбу молодая девушка. Этот «подвиг» шпионки обернулся полным фиаско, как для его исполнителя, так и для непосредственного захватчика. Нужно особо отметить, что эта операция больно щелкнула по носу зазнавшихся британских бондов! Ведь они фактически первый раз со времен распада СССР так основательно получили по лбу в деле сверхсекретного шпионажа и разведдеятельности! Хотя волноваться им было, в общем-то, не о чем: такие дела обычно подвергаются огласке не менее чем через пятнадцать лет после непосредственного архивирования. Так что Британия может спать спокойно! Пока.

Моторы грузового «Ила» грозно шумели, и самолет начинал разгоняться по трассе, с каждым метром набирая необходимую скорость. Вот он уже оторвался от взлетно-посадочной полосы, что могло показаться кому-то вообще нереальным, принимая во внимание его исполинские размеры.

Сопла заревели, и самолет начал набирать высоту, все дальше и дальше уходя в пасмурное индийское небо. Крестьяне на своих рисовых полях склоняли головы и работали тяпками. У каждого было свое занятие: кому-то землю возделывать, а кому-то очищать ее от паразитов. И если работа первых всем понятна и видна, то деятельность вторых постороннему глазу разглядеть практически невозможно. Как не разглядеть было и того, что сейчас происходило в грузовом отсеке крупнейшего транспортного самолета в мире.

Над Волгой расстилалось все то же необъятное звездное небо. Но на этот раз звезды не демонстрировали своей космической холодности, а, наоборот, были какими-то родными и очень теплыми. Река, отражавшая все это звездное великолепие в своих водах, также гордилась своей сопричастностью к этой красоте. Она тоже уже не считала себя самой могучей и самой грозной, она просто катила свои воды туда, куда должна была катить. Без грохота, шума и лишнего пафоса. И от этого она тоже становилась какой-то особенной, какой-то родной рекой.