О чем молчат фигуры - Юрий Авербах

Кстати, подобное поражение Ларсена, по существу, реабилитировало ленинградца: Фишер демонстрировал дьявольскую силу, перед которой было крайне трудно устоять.

В финальном матче американцу противостоял экс-чемпион мира Тигран Петросян. Еще в начале 1971 года, готовясь к соревнованиям претендентов, он создал тренерскую группу, в которую вошли А. Суэтин, И. Зайцев, а возглавить ее он предложил мне. Следует сказать, что меня с Тиграном Вартановичем связывала многолетняя дружба. Я представлял сторону жениха на его свадьбе с Роной, мы дружили семьями, часто вместе встречали Новый год. Мне хотелось ему помочь, и я согласился, хотя, зная характер Тиграна, прекрасно понимал, что в случае неудачи могу стать козлом отпущения, как это ранее случилось с его тренером И. Болеславским после проигрыша матча Б. Спасскому.

К тому времени у меня накопился немалый опыт тренерской работы, и я хочу кратко поделиться мыслями, связанными с ней.

Шахматы на высшем уровне — это на все 100% спорт. Такой же, как теннис, борьба или даже бокс. Цель спортивного состязания — победа. Для этого нужно регулярно тренироваться. И главный постулат нашей шахматной школы гласит: шахматные соревнования требуют специальной подготовки, состоящей из четырех составляющих — практической подготовки, теоретической, физической и психологической. Переводя эти общие термины на обыденные — житейские, это значит, что перед ответственным соревнованием у шахматиста должна быть «набита рука», у него должны быть детально изученные, специально подготовленные дебютные системы, он должен хорошо отдохнуть, у него должна быть свежая голова, он должен быть готов к длительной умственной работе за доской, и его нервная система должна быть в полном порядке.

Психологически он должен суметь навязать противнику такую игру, в которой его способности, его талант проявятся в большей степени, чем способности и талант соперника. Нетрудно видеть, что самое сложное — это последнее: соперник будет стремиться к тому же.

Короче говоря, задача тренеров заключалась в том, чтобы помочь Петросяну всесторонне подготовиться к матчам претендентов. Это и было сделано.

Что же касается тактики борьбы, то мы полагали, что она не должна отличаться от его обычной турнирной тактики. Петросян должен играть в своем обычном стиле, надежно, не чураясь ничьих, и ждать своего часа.

Конечно, такая манера игры не была зрительной (в отличие, например, от игры Таля), но она полностью соответствовала характеру Тиграна Вартановича. В отличие от подавляющего большинства шахматистов, несколько ничьих подряд не действовали на него отрицательно, не расслабляли и не снижали его боевой настрой. Как никто другой Петросян умел ждать. Недаром М. Эйве как-то сказал, что игра Тиграна напоминает ему питона, который часами караулит свою добычу, чтобы сжать ее в своих железных объятиях.

Четвертьфинальный матч с Р. Хюбнером полностью оправдал избранную тактику. После шести ничьих подряд немецкий гроссмейтер, проиграв седьмую встречу, «с горя» сдал матч. И в полуфинальном матче с Корчным тактика Петросяна принесла свои плоды. Там было даже восемь ничьих подряд. В девятой партии Корчной рванулся и потерпел поражение. Свести вничью последнюю, десятую встречу Тиграну не составило никакого труда.

Итак, выиграв два матча с минимальным перевесом в одно очко, Петросян должен был встретиться с Фишером, победившим своих противников со 100-процентным результатом. Было ясно, что с американцем тактика «одного укола» не пройдет. Фишер находился на подъеме, а победа в 12 партиях подряд придала ему еще большую уверенность в своих силах. И один проигрыш, конечно, не мог выбить его из колеи.

Однако мы полагали, что тактика сдерживания, которую Петросян обычно применял против агрессивных противников, и в борьбе с американцем может оказаться успешной. Главная задача состояла в том, чтобы суметь сдержать натиск Фишера на старте, что не удалось ни Тайманову, ни Ларсену. А там будь что будет.

Между прочим, в подготовке Петросяна должен был принять участие и Корчной. Для этого он даже приехал к нему на дачу. Однако как раз в тот день играл «Спартак», и Тигран спешил на футбол. Посадив Корчного анализировать со мной какую-то позицию, он откланялся и отбыл в Лужники. Виктора это разозлило, он отказался помогать Петросяну и вернулся в Ленинград.

Петросян хотел играть матч в Европе, Фишер — на американском континенте. Вопрос этот решился жребием. Выпал Буэнос-Айрес. В Аргентину мы отправились в таком составе: Петросян с женой, Суэтин и я. Руководителем делегации был назначен Виктор Батуринский, только что занявший кресло начальника отдела шахмат Спорткомитета и одновременно ставший директором Центрального шахматного клуба.

В первой партии жребий принес Тиграну черные фигуры. При подготовке к матчу Петросян получил письмо от молдавского шахматиста В. Чебаненко. В нем предлагалось важное усиление игры черных в одном из вариантов сицилианской защиты, который часто белыми играл Фишер. Мы проверили анализ, все было правильно, и вариант был взят на вооружение. И вот уже в первой партии у Тиграна появилась возможность немедленно «выстрелить» заготовкой Чебаненко. Однако стоило ли с этим спешить? Конечно, хорошо смутить противника уже на старте, заставить решать сложные проблемы прямо за доской. Ведь изучая партии Фишера, мы пришли к выводу, что встретившись в дебюте с неожиданностью, он нередко избирает не сильнейшие продолжения. Перспектива немедленно нанести неожиданный удар выглядела очень заманчивой. С другой стороны, Петросян не из тех шахматистов, кто сразу же начинает бороться изо всех сил. Обычно он постепенно обретает боевую форму. Не приберечь ли заготовку до лучших времен, пока Тигран не разыграется? Взвешивая все «за» и «против», мы все-таки выбрали первый вариант.

Сейчас, зная результат партии и исход матча, нетрудно заключить, что наше решение было ошибочным. Ведь на доске возникла острая позиция, в которой Петросян владел инициативой и должен был играть активно. А он, как выяснилось, к такой игре готов еще не был и в глубине души мечтал лишь о ничьей. В итоге Фишер перехватил инициативу и добился очередной победы — тринадцатой подряд в матчах претендентов.

Будучи тренером, обычно, я не хожу в турнирный зал к началу игры. Часа через полтора в моем номере раздался телефонный звонок:

— Вы смотрели ход ладьей на d1? — обрушился на меня Батуринский.

— Да, смотрели, — ответил я. — На это нужно брать ладьей на g2.

— А почему Петросян так не сыграл? — прокурорским тоном продолжал допрос Батуринский.

— Этот вопрос вы должны задать Тиграну.

Однако нет худа без добра. Поражение взбодрило Петросяна, заставило мобилизоваться. На вторую партию он вышел готовым к решительному бою. Применив разработанное при подготовке к матчу новое продолжение, Тигран снова поставил Фишера перед неожиданными проблемами. И на этот раз добился полного успеха, победив в эффектном, разгромном стиле. Даже внешне было заметно, что американец потрясен. Видимо, давно не проигрывая, он забыл, что это такое.

Мы считали, что надо ковать железо, пока горячо. В третьей партии, еще не придя в себя от полученного удара, Фишер играл пассивно, и Петросян получил выгодный эндшпиль с хорошими шансами на победу. Назревала сенсация. Американец был близок к поражению, второму поражению подряд!

Мы с Суэтиным сидели в турнирном зале, ожидая, что вотвот партия будет отложена и при домашнем анализе можно будет найти самый четкий путь к победе. И здесь случилось непоправимое. Петросян сделал очередной ход, перевел часы. Не успел оператор показать этот ход на большой демонстрационной доске, как небрежным жестом Фишер поманил к себе главного арбитра Лотара Шмида и, когда тот подошел, что-то ему сказал. Шмид посмотрел на позицию, взглянул на бланк партии и утвердительно кивнул головой. На демонстрационной доске вывесили табличку «Tablas» (ничья).

Выяснилось, что, стремясь побыстрее отложить партию, Петросян решил повторить ходы и допустил троекратное повторение одной и той же позиции. Согласно официальным правилам игры ФИДЕ, при заявлении противной стороны партия в этом случае автоматически признается ничьей…

Четвертая партия закончилась очень быстро. Я уже говорил, что обычно отправлялся в турнирный зал часа через полтора — два после начала игры. Выхожу из своего номера и вижу идущего по коридору Петросяна. Я, естественно, забеспокоился.

— Что случилось?

— У меня непорядок с желудком, — пожаловался Тигран. — Но мне еще хотелось проверить, могу ли я, если захочу, свести белыми партию вничью!

Это решение выглядело очевидной психологической ошибкой. Оно давало американцу передышку, чтобы окончательно прийти в себя.

И у меня возникло подозрение, что первые три партии отняли у Петросяна так много нервной энергии, что он подсознательно сам стремился к передышке, сам старался уклониться от напряженной борьбы. Это был плохой признак.