Васко да Гама - Константин Кунин

Сейчас жалкие остатки португальских владений еще существуют по берегам Индии. Макао славится знаменитым игорным притоном.

Но деятельность Васко да Гамы имела большое значение для Португалии и для всего мира.

Открытие морского пути в Индию наряду с открытием Америки оказало огромное влияние на судьбы человечества.

Из замкнутых морских бассейнов европейские народы впервые вышли на простор океанов. Средиземноморские страны – Венеция, Генуя, Фло ренция, Каталония, Левант – уступили место новым странам, расположенным на берегах Атлантического океана – сначала Испании и Португалии, а потом Голландии, Франции и Англии.

Камоэнс.

Открытие морского пути в Индию и плавания Колумба ознакомили европейцев с неведомыми заокеанскими странами, дали мощный толчок развитию науки и искусства, вызвали к жизни расцвет географии, кораблестроения, математики, астрономии. Эти открытия повлекли за собой невиданные сдвиги во всем экономическом укладе средневековой Европы.

Но для восточных народов открытие морского пути в Индию знаменовало начало порабощения, начало эпохи колониального угнетения.

ЭПИЛОГ

Шел 1567 год. После смерти великого Васко да Гамы прошло более сорока лет. Над столицей Португальской Индии, над «Золотой Гоа» спускался вечер.

Высокий одноглазый человек, отставной воин и моряк «Южной Армады», Луис Камоэнс допил свою чарку под матерчатым навесом таверны «Серебряный шар».

Кругом шумел базар Гоа. Надрывались торговцы, зазывая покупателей; мавры-барышники с гиканьем проносились по площади, показывая арабских жеребцов толстому индусу, приказчику мелкого горского раджи. В таверне шла игра. Чернобородые, загорелые солдаты пропивали и проигрывали в кости и карты серьги, браслеты нитки дешевого жемчуга, добытые во время грабежа цейлонских городов. Около таверны, под тенью монастырской стены, иранец играл с португальцами в шахматы на деньги. Дальше тесный кружок людей обступил невысокий столик. Слышались восклицания, смех, Это был бой петухов.

Фидальго на прогулке в Гоа.

Толпа расступилась. Рабы, одетые в пестрые ливреи, расчищали дорогу дородному всаднику на пышно убранной лошади. Негр в красном тюрбане защищал господина от солнца огромным зонтом. Португальские фидальго любили эти вечерние прогулки по городу в носилках и на богато убранных конях со свитой рабов. Но не всякий мог содержать коня, рабов и богатые украшения. Поэтому часто несколько фидальго приобретали и содержали вскладчину весь набор, необходимый для прогулок. Пока один из них совершал торжественную прогулку по городу, вызывая восхищение красавиц, любовавшихся им из-за опущенных штор, остальные дожидались в таверне своей очереди.

Из-под навеса таверны «Серебряный шар» Камоэнс видел невдалеке рынок рабов. В португальских колониях все покоилось на труде невольников. Непрерывные набеги на индийское и африканское побережья и разбойничьи захваты кораблей поставляли в Гоа множество рабов. Город Гоа гордился своим невольничьим рынком. По количеству продававшихся рабов Гоа уступала только Лиссабону, где продавали невольников из всех частей необъятной португальской державы, и Алжиру, где торговали пленниками – добычей пиратских набегов.

Камоэнс видел тесные стойла, где сгрудились закованные в кандалы негры и индусы. Это были сильные люди. Их предназначали для самой тяжелой, самой изнурительной работы – копать канавы и бассейны, носить тяжести, качать воду в арыки, грести на галерах. Между стойлами ходили покупатели. Они были придирчивы – осматривали рабам глаза и руки, считали зубы, щупали мускулы. Продавцы знали множество хитростей. Они кормили рабов всяческими снадобьями, чтобы больных и старых выдать за бодрых и молодых.

Дальше в низеньких загонах толпились дети. Здесь покупателей было меньше. Девочек покупали, чтобы, вырастив, продать в «веселый дом» или в гарем, мальчики пополняли челядь богатых португальцев.

Еще дальше шли маленькие каморки, завешенные цветистыми материями. Здесь продавали девушек и женщин – пленниц из Аравии, Индии и Явы. Там со смехом толпились молодые фидальго.

Изредка слышался звон лютни и удары бубна. Это хозяин демонстрировал покупателям искусство своей рабыни.

Картина эта была знакома Камоэнсу. Повсюду в португальских владениях были рынки рабов. Повсюду рабы и рабыни работали на полях и каменоломнях, строили дома, гребли на судах, носили тяжести, услаждали досуг своих португальских господ.

Шумная толпа индусов, португальцев, арабов и иранцев наполняла базар. Винные лавки бойко торговали пальмовым вином, рисовой водкой и даже привозным вином из Португалии и Мадейры. Многие жевали бетель.

Фокусник с Андаманских островов, окруженный затаившей дыхание толпой, играл на маленькой дудочке. Послушная унылому напеву, огромная кобра выползала из корзины на глазах у завороженных зрителей.

Разостлав платок, плясала тоненькая смуглая танцовщица. Индус в зеленой чалме жонглировал фруктами: гранаты и апельсины вертелись в воздухе.

Из монастыря Сао Жоао Эванжелиста еще доносились голоса учеников, хором зубривших псалмы; в верфях еще шла работа, и сюда, на базарную площадь, долетали стоны пилы и окрики надсмотрщиков, подгонявших рабов.

Но вечер вступал в свои права. Прозвучал колокол, кончилась вечерня. Из монастырских ворот хлынули молившиеся. Было много мусульман и индусов. Они бережно держали двумя пальцами маленькие синие билеты. В Гоа каждый нехристианин был обязан раз в неделю прослушать проповедь в доминиканском монастыре При выходе из церкви он получал от монаха билетик и потом предъявлял его начальнику квартала. На базаре стало тише…

Камоэнс задумался. Да, прав был старый друг. Гаспар Корреа, посвятивший много лет изучению истории Португальской Индии. Начало блистало золотом – кто знал, что внутри все сгниет? За последнее время он не мог отделаться от мысли о судьбе родной страны. Все чаще и чаще Камоэнс вспоминал героическое прошлое Португалии – тех людей, что за какие-нибудь тридцать лет создали португальскую колониальную державу от Бразилии до Китая.

Он видел распад и гниение, царившие в Португальской Индии, и старался уйти от мелких и обыденных дел «Золотой Гоа» в великолепное прошлое Португалии. Больше всего его привлекал образ человека, приведшего португальцев в Индию, – образ великого адмирала, славного Васко да Гамы.

Камоэнс хорошо знал прошлое Португалии и историю открытия Индии. Он помнил, что Васко да Гама и д'Альбукерк создали великую колониальную державу кровью и железом, насилием и обманом.

Но поэт не любил вспоминать о темных сторонах своего любимого героя. В его воображении великий Васко да Гама становился сказочным титаном. Он спорил со стихиями и дружил с нимфами. В нем воплощалась вся доблесть славнсго португальского народа – народа воинов и моряков. Камоэнс думал назвать свою поэму о Васко да Гаме «Лусиады» – по имени лузитанцев, древних предков португальцев. Черты живого Васко да Гамы в воображении Камоэнса переплетались с чертами героев рыцарских романов. Старческий голос вывел его из задумчивости.

Камоэнс.

– Позволит господин спеть песню о славных подвигах?

Камоэнс поднял голову. Слепой старик-португалец стоял перед ним. Видно, он был когда-то солдатом. Старик был одет в старую порыжевшую кожаную кирасу. Лютня с зеленым бантом болталась у него на перевязи. Его вел маленький мальчик-индус с большими черными глазами.

– Спой, старик, – промолвил Камоэнс.

Старик-солдат взял лютню, попробовал несколько аккордов и запел слабым, но приятным голосом. Он пел по всем правилам старинных романсеро – с повторениями и обращением к слушателю. Он пел о битвах с маврами и кастильцами, о славных героях Альжубарроты и Сеуты; вдруг он запел о первом плавании в Индию, о боях с Заморином, о смерти Васко да Гамы, о подвигах д'Альбукерка, Пашеко Перейры…

Камоэнс внимательно слушал. Как странно: этот старик поет о том, о чем пишет он, Луис Камоэнс, в заветной тетради. Герои прошлого в песне старика кажутся такими же титанами, наделенными сверхчеловеческими свойствами, что и в поэме Камоэнса.

Теперь старик пел о героической гибели сына Васко да Гамы, поспешившего в Абиссинию на помощь первосвященнику Иоанну против мусульман.

Внезапно старик умолк.

– А дальше? – спросил, очнувшись от своих дум, Камоэнс.

– Дальше, господин, не было ничего достойного песни, – ответил старый солдат.

И в самом деле, то, что происходило в Гоа сегодня, не стоило ни песен, ни поэм. Камоэнс протянул старику монету и встал. Теперь на вторую чарку не хватит…

Он пошел через начинавшую пустеть площадь и узкие улицы к себе домой на окраину города. Набежал теплый дождь. Камоэнс вышел на огромную площадь перед темным дворцом вице-королей. Под теплым дождем мокла триумфальная арка, воздвигнутая городом Гоа в честь вице-короля Дом Константино да Браганца.