Палящий зной Араксы - Геннадий Васильевич Иевлев

такой ерундой не в состоянии совладать. Сколько можно осторожничать. Нужно быть решительней. Даже наглей. Неужели я, носитель мощного психотронного поля, не в состоянии заставить подчиниться себе какое-то ничтожное тело?»

Перестав болтать ногами и перехватившись руками поудобней, Мет заставил мышцы рук напрячься и сгибая их в локтях, потянул своё тело вверх. И вскоре, без особых проблем, уже вползал в зёв лаза.

Он не имел понятия, куда нужно было ползти и старался ползти прямо, как можно плотнее прижимаясь к полу, но видимо это ему удавалось не в полной мере. Он постоянно натыкался на какие-то предметы и над ним вспыхивали яркие синие искры и впиваясь ему в спину, заставляли мысленно ругаться по земному и замирать. Его лицо в этот момент искажалось гримасой боли, но Мет старался не дергаться, чтобы не вызвать следующий разряд. Но в тоже время, в такой момент свет от искры, разрывая тьму, однозначно проявлял его местонахождение. Коридор, по которому он полз не был прямым, а через какие-то расстояния упирался в перпендикулярный ему коридор и перед Метом вставала задача — куда сворачивать. Проклиная исчезнувшего Дотта, он сворачивал так, чтобы угадательно-предположительно ползти вперёд, пока, наконец, за очередным поворотом, впереди, у самого пола, не заблистал светлый полуовал. Определенно, это был выход. Мет рванулся вперёд и тут же мощный разряд синей молнии пригвоздил его к полу. Разряд был настолько мощным, что Мету показалось, что даже искры посыпались у него из глаз. Запахло палёным. Мет почувствовал, как ему на спину, будто бросили раскалённый кусок металла. Кожа на спине съёжилась. Он, крепко сжав зубы, замычал.

— Терпеть! Терпеть! — механически прошелестели его губы.

Он высвободил часть своего поля и попытался приглушить боль, нейтрализуя нейроны. Это в какой-то степени удалось. Боль чуть ослабла и он пополз дальше, но когда до светлого полуовала осталось не более ширины ладони, его вдруг, ни с того ни с сего, бросило в сторону и в тот же миг не менее десятка молний разом впились в его тело. Где-то вверху вспыхнуло и зловеще поползло во все стороны малиновое облако. Мета бросило в другую сторону и новый сноп молний вошёл в его тело. Он отчетливо почувствовал запах дыма — это тлела одежда, вместе с кожей его тела.

«Дотт включил движитель, — понял Мет. — Это конец. Сейчас я стану горстью пепла. Какая разница, как…»

Он напружинился и во что-то упершись ногой, метнулся к светлому проёму лаза.

* * *

Вырвавшийся из лаза сноп огня, заставил Дотта, стоящего полусогнутым между двух кресел, подпрыгнуть и влететь в кресло. Спрятавшись за его высокую спинку, он осторожно выглянул из-за неё и видимо поняв, что это никто иной, как Энт Хетуэй, сел нормально и повернувшись вместе с креслом к нему лицом, растянул губы в широкой гримасе.

— Я уже подумал, что ты решил остаться, — раздался его громкий голос, хотя ни один мускул на его лице не шевельнулся.

Мет попытался вскочить на ноги, но ткнувшись головой в низкий потолок того помещения, куда он попал, упал на колени и принялся лихорадочно бить себя руками пытаясь сбить пламя, но оно, будто не желая расставаться со своей жертвой, казалось от его усилий становилось всё ярче и ярче. И вскоре Мет, просто напросто, превратился в жаркий огненный смерч.

Видимо система пожаротушения в летательном аппарате была отлажена очень скверно, так как никакой реакции на огонь с её стороны долго не было, а Дотт отвернулся и будто забыл об Энте Хетуэй или считал, что тот больше недостоин его внимания. Наконец, с потолка на Мета упало яркое белое облако и он на несколько мгновений погрузился в густой, непроницаемый кисель.

Кисель исчез так же неожиданно, как и появился, не оставив после себя, абсолютно, никакого следа, будто был привязан к потолку веревкой, с помощью которой и был втянут туда, откуда случайно выпал, но своё дело он сделал превосходно: Мет больше не только не горел, но и даже не дымился.

Мет лихорадочно завертелся, осматривая себя. Представлял он достаточно жалкое зрелище: верхняя одежда была, практически полностью сожжена и висела обуглившимися лохмотьями. Досталось и нижней одежде — из белой она превратилась в грязно-коричневую. Так же досталось и коже: во многих местах, виднеющихся сквозь прогары в одежде, она пузырилась и даже, были видны черные, сгоревшие её пятна. Но в тоже время, Мет совершенно не чувствовал боли, будто белое облако забрало её с собой.

— Ты, явно, был не аккуратен, — произнёс Дотт не поворачиваясь, уставившись в развернутый перед ним широкий голоэкран внешнего обзора.

Совершенно не представляя, как вести себя в подобной ситуации, Мет решил оставить всё как есть, но дальше быть более решительным. Какую это вызовет реакцию у окружающих, он мог лишь гадать.

Он поднялся, насколько смог и, подойдя к свободному креслу, сел и обвел взглядом тёмный голоэкран.

Информация в голоэкране, практически, отсутствовала, лишь в его нижней части быстро меняла свои очертания непонятная серая ломаная линия, будто график какого-то анализатора. Проведя несколько раз взглядом по этой линии, Мет понял, что это ничто иное, как линия горизонта. Как в подобном положении ориентировался Дотт и куда он вёл тротт, было совершенно непонятно. Судя по резким изломам линии горизонта, они шли где-то в предгорье, совсем не высоко, едва не цепляясь за выступы скал. Что нужно было делать ему, Мет не представлял и потому, откинулся в кресле и прикрыв глаза, молча наблюдал за быстроменяющимися резкими переломами серой линии горизонта в голоэкране.

Глава третья

1

Мет вздрогнул от прикосновения и открыл глаза — над ним склонился человек в синей одежде. Это, определенно, был не Дотт. Огромные чёрные и бездонные беззрачковые глаза незнакомца казалось втягивали Мета в себя, намереваясь поглотить его всего и безвозвратно. Мету показалось, что он оторвался от кресла и поплыл. Он тряхнул головой, сбрасывая с себя наваждение и так резко вскочил, что едва не врезался головой в лицо незнакомца, заставив того, со вспыхнувшим в глазах испугом, отшатнуться. Но высота зала управления тротта не позволила выпрямиться во весь рост и Мет ощутимо ударившись головой в потолок, опять оказался в кресле. В голове зашумело. Незнакомец тоже ударился в потолок головой, но его голова не отскочила от него, а будто прилипла и он застыл с какой-то маской растерянности на лице. Мет состроил гримасу беспокойства — определённо, это лицо он уже где-то видел. Он принялся