Колючка и стихоплёт - Татьяна Грачева

пустыря добрались быстро, то резвым шагом, то короткими перебежками. Место для предстоящего пьянства выбрала Малика. У одной из обрушенных стен образовалось вполне уютное убежище. Здесь Малика часто играла с пойманными ящерицами и даже пару раз препарировала лягушку, пытаясь отыскать в её голове философский камень.

Пока Сенька любовно протирал запотевшие бутылки, Малика достала складной нож и нарезала колбасу крупными кусками. С хлебом тоже не церемонилась, порубила его, словно топором. Виталик заглянул в рюкзак и растеряно пробормотал:

— О стаканах мы не подумали.

Сенька откусил ломоть колбасы и, не до конца прожевав, озвучил выход:

— Можно из крышек, — он открыл первую бутылку и протянул подруге. — Или из горлышка.

Малика гадливо скривилась.

— Я буду пить из этой. Вы с Виталькой можете делить другую.

— Цельную всё равно не выпьешь, — уверенно заключил Сенька.

— Что не выпью, тебе достанется.

Сенька приподнял бутылку и по-взрослому провозгласил тост.

— За тебя, Малика. Здоровья тебе, учись хорошо и типа любви.

Виталик кивнул, соглашаясь с поздравлением, и накинулся на хлеб.

Прежде чем сделать глоток, Малика принюхалась: пахло как от отца Сеньки в первой стадии опьянения, чем-то совершенно не съедобным, предназначенным для очистки или дезинфекции. Сенька заметил её осторожность и решил научить правильному употреблению водки.

— Глотать нужно быстро, а то обжигает. Во рту не держи. Хоп — и всё.

Малика смерила его холодным взглядом и поднесла горлышко к губам. Сделав пять глотков, скривилась и передёрнулась. На вкус оказалось ещё хуже, чем засунутая в рот горящая спичка.

— Гадость какая.

Сенька подвинул к ней ломоть колбасы и дружески посоветовал:

— Закуси, лучше будет. В следующий раз сразу заедай, не так противно.

— Зачем вообще тогда пить, раз противно?

Малика недоумевала: в фильмах актёры пили с явным удовольствием, правда, водку редко, в основном плескали в бокал виски, вино или мартини. Местные алкаши и водку употребляли как нектар, дрожа от предвкушаемого удовольствия.

Виталик сделал глоток и нравоучительно заметил:

— Водку пьют ради эффекта опьянения. Сейчас почувствуешь — прикольно будет.

Следующего тоста Малика не ждала, поднеся ко рту бутылку, выпила, сколько смогла, пока желудок не скрутило спазмом. Организм включил механизмы самосохранения на полную мощность, отзываясь на каждый глоток тошнотой и болью.

Малика отставила в сторону опустевшую наполовину бутылку и вгрызлась в кусок хлеба. Поглядывая на друзей, принялась ждать «прикольного» эффекта.

Сенька одобряюще хмыкнул.

— Ну ты горазда бухать. За два раза полбутылки всадила.

Парни пили не торопясь. Виталик резко выдыхал перед каждой новой порцией, а Сенька жмурился от удовольствия и, перед тем как закусить, одобрительно покряхтывал, в этот момент поразительно напоминая своего отца.

— Хорошо пошла, как святая вода.

Сенька откинулся назад и блаженно прикрыл веки, Малика придвинулась к Виталику и решилась задать вопрос, давно мучивший её:

— Это ведь ты помог Танечке украсть драгоценности Петренко?

Виталик не растерялся, эмоции по этому событию давно уже отыграли, и совесть благополучно утихла. Но сказал всё равно шепотом, чтобы друг не услышал:

— А если я, что с того?

Малика прислушалась к своим чувствам: злости почти не было, досада и разочарование шевельнулись в уголке сознания и затихли.

— Влюбился, что ли?

— Допустим, — осторожно откликнулся Виталик, боясь едких насмешек со стороны язвительной Колючки.

— Что это за любовь такая, что толкает тебя на гадкие поступки и предательство друзей? — глубокомысленно заметила Малика, ощущая непривычную тягу к рассуждениям о вечных ценностях.

Она доела кусок хлеба и перевела взгляд на пустырь. Опьянение подкралось незаметно, поначалу отяжелела голова, а потом предали глаза. Пока взгляд фокусировался на одном предмете, картинка воспринималась довольно чётко, но стоило чуть сдвинуть голову, и изображение размазывалось, не поспевая за движением.

Ребята уже оприходовали свою бутылку и потянулись за второй недопитой. Малика великодушно кивнула им и широко улыбнулась, внезапно почувствовав к Сеньке признательность и даже расширяющуюся с каждой секундой симпатию, а к Виталику затаённую обиду за приклеенный, благодаря его стараниям, ярлык «воровка».

Недовольный голос никак не вписывался в мирную идиллию, и казалось, прозвучал прямо в голове.

— Кирюха, ты с ума сошла!

Кирилл обошёл Малику и присел перед ней на корточки. За его спиной болтался рюкзак, кожа пахла рекой и по́том, видимо, он только пришёл с тренировки и ещё не переоделся.

— Привет, Эдька. Ты глюк?

Кирилл оглядел притихших парней.

— Зачем Колючку напоили?

Виталик ещё не настолько опьянел, чтобы не почувствовать угрозу в голосе Кирилла.

— Это она нас напоила.

Сенька икнул и прикрыл рот рукой.

— В честь дня рождения.

Кирилл приподнял Малику, позволяя опереться на себя.

— Не позорься, Кирюха. Пойдём домой.

Она возмущённо его оттолкнула.

— Отвали. Не порть мне праздник.

Кирилл и не подумал отступить, взяв Малику за плечи, грубо встряхнул.

— Как тебе в голову пришло распивать водку на пустыре в компании двух парней? Ты не забыла, что они старше, мало ли что им в голову взбредёт после пары рюмок? Алкоголь ещё никого умнее не делал.

Малика слабо дёрнулась.

— Каких рюмок? Мы стаканы вообще забыли.

— Ты поняла, о чём я, — Кирилл выровнял падающую Малику.

— Я прекрасно соображаю, язык шевелится, и могу идти, — она сделала шаг в сторону и неуверенно покачнулась. Удивилась собственной неустойчивости больше Кирилла и громко засмеялась. — Не-е, идти, кажется, не могу.

Кирилл обхватил Малику за талию и потащил по пустырю, заставляя переставлять ноги. Она старалась не висеть мёртвым грузом, но никак не могла подстроиться под быстрый шаг. Кирилл молча довёл её до подъезда, на несколько секунд приостановился, снова обнял и пронёсся вместе с ней по лестничным пролетам. К квартире, где ожидало профессорское возмездие, не повернул, направил к своей двери. Провёл шатающуюся Малику в свою спальню и захлопнул двери. В спину тут же прилетел вопрос из кухни:

— Кир, это ты? Есть будешь?

Усадив пьяную соседку на кровать, он выглянул в коридор.

— Мам, чуть позже. Я в гости Малику позвал.

Через несколько минут молчания послышался следующий вопрос:

— Спроси её, может, она тоже есть хочет. Или чаю. Я тут шарлотку испекла.

Как бы ни старалась Василиса Максимовна, голос выдал её изумление. Дружба сына с соседкой стала для неё неприятным сюрпризом. Пока отношения с Маликой носили абстрактный характер, проявляясь в репликах, где упоминалась хулиганистая одноклассница, она не слишком переживала. Но чем больше проходило времени, тем чаще Малика