Консорт - Константин Георгиевич Калбанов

знать, что великая княгиня встанет горой за союзника и без тени жалости казнит предавшего. Увы, но начинать приходится с плохого.

Глава 16

— Вадим, ты точно в порядке? Слушаю… Не надо мне рассказывать, что ты всего лишь сапёр и всё время находишься в тылу. Я сама сапёр и… Нет, ну на мне-то полковые мастерские, и я уж точно нахожусь в глубоком тылу. Пётр меня обманул. Слушаю… Да с чего ты взял, что я тебя обманываю? Слушаю… Ничего я не проговорилась, я оговорилась просто. И потом у нас здесь не было крупного сражения. Слушаю… Да о чём ты говоришь, тут и боя-то как такового не случилось. Стоило только начать штурм, как турки запросили перемирия и капитулировали. Слушаю…

Я грустно усмехнулся, тихонько прикрыл дверь в кабинет и вышел в столовую. Роман сестрёнки на расстоянии развивался своим чередом. Правда, не по переписке, а, можно сказать, телефонный. Они каждый день находили хотя бы несколько минут, чтобы сказать друг другу пару нежных слов. И это просто прекрасно.

Не то что мы с Марией. Каждый день нахождения в отдалении друг от друга только добавляет ей раздражительности. Беседы по «Разговорнику» не притупляют этого, а наоборот, ещё больше распаляют. Подозреваю, что причина тут в том, что она не может быть уверена, искренен ли я или играю, выполняя задание императора, а может, совмещаю приятное и службу своему господину. Да, скорее всего, причина именно в этом.

К слову, когда мы отправились в поход, сердечная привязанность моей сестрицы, Рощин, оказался на военной службе. Ввиду начавшейся войны его призвали в армию. Лиза просила поспособствовать тому, чтобы пристроить его в Дикопольский полк, но условия поступления на службу однозначные, он обязан принять узор «Верность», чего ему не позволят не только родители, но и долг перед родом.

В наивности своей Вадим Петрович надеется на то, что их с Лизой любовь сумеет преодолеть преграды, и они всё же будут вместе. Вот только этого не будет никогда. Я, Долгорукова, Астафьева и Столбова исподволь капаем ей в мозг о несбыточности этого желания. Мол, Рощин хорош, нечего сказать, коль скоро сам понимает, что им не быть вместе, и тем не менее продолжает дурить ей голову. Эгоист как он есть. Собака на сене, сам не ест и не даёт есть другим. Вот только пока всё это как о стенку горох.

Я вышел во двор и, приложив ладонь козырьком, посмотрел в синее и ясное небо. Солнце заливает двор ласковыми тёплыми лучами, воздух чистый и прозрачный, не смотри, что конец ноября. Идеально! Вот что значит юг, не то что Архангельск, где уже снег лежит, и завывают метели.

Тут погодка последнее время тоже не радует, но вот уже третий день тепло и солнечно. Я и решил воспользоваться моментом, пока земля более или менее просохла, уже послезавтра опять зарядят дожди, а там и до снега недалеко. Хорошо быть воздушником, можно прогнозировать погоду. Правда, сроки и точность зависят от ранга и навыков, но у меня с этим вполне приемлемо.

Кивнув Дымку и Хрусту, направился к сараю, в котором хранился сложенный дельтаплан. Извлекли его на свет божий, распаковали, но собирать, конечно же, не стали. Я лишь хотел проверить состояние зарядов алмазов, чтобы не столкнуться с неприятной неожиданностью в воздухе.

Ладно, если бы ещё был один, но ведь в планах парный полёт. Причём я намеренно не пожелал брать воздушника, каковые уже появились в Азове и осваивали поднятые корабли. В смысле, занимались их ремонтом и техническим обслуживанием. Деревянное судно дело такое, требует постоянной заботы.

Так вот, для чистоты эксперимента мне нужен был представитель другой стихии, в идеале водник, уж больно эффективным оказался «Град» против живой силы. Правда, тут такой нюанс, что это плетение доступно лишь с седьмого ранга. Так что ставку, скорее всего, придётся делать всё же на огневиков с их «Огненными шарами» и возможностью вызывать пожары. Хотя, с другой стороны, отчего бы не комбинировать стихии.

Впрочем, всё это дело дальней перспективы, если из этого вообще хоть что-то получится. Вот не смогу я удерживать птичку в полёте достаточно долго, и вся затея пойдёт псу под хвост.

— Доброе утро, Пётр Анисимович, — войдя в калитку, поздоровалась Столбова.

— Доброе утро, Арина Егоровна. Я гляжу, вы готовы.

— Абсолютно. Кстати, вам привет от Марии Ивановны.

— Благодарю.

— И вам есть за что благодарить.

— Даже так, — хмыкнул я.

— Разумеется. Потому что она просила выписать вам хорошую затрещину.

— Ага. Ну тогда и впрямь спасибо, — покачал я головой.

— Не за что.

Очередное напоминание того, что я обещал в скором времени разрешить проблему, но вот уже третий месяц на исходе, а воз и ныне там. Увы, но пока я не возьму одиннадцатый ранг и не продвинусь к двенадцатому, я ничего поделать не смогу. А при нынешнем подходе обойти царя у меня получится только месяца эдак через четыре, не раньше. Хм. А ведь сейчас никаких срочных дел нет, можно и ускориться. Пожалуй, стоит отправиться на поиски новых мест Силы. Мне, откровенно говоря, тоже надоело сторониться Марии.

— Кстати, Арина Егоровна, а чем вызвана эта ваша милость? Насколько мне известно, прежде вы с радостью выполнили бы подобное поручение. И вообще в последнее время вы как-то более благосклонны ко мне. Признаться, это меня даже немного пугает.

— Просто я вас отпустила, Пётр Анисимович, — пожала она плечами.

— В смысле? — не понял я.

— Вы мне нравились с первого дня, как только я вас увидела в гимназии. Сильный, ловкий, независимый бунтарь. И чем больше я о вас слышала, чем дольше наблюдала за вашими успехами, тем сильнее вы мне нравились. А уж когда стали бросать на меня заинтересованные взгляды, моё сердечко и вовсе стало трепетать. И вместе с тем я вас ненавидела, потому что вы умудрились уродиться поскрёбышем, а значит, никогда не составите мне партию. Впрочем, я скорее ненавидела за слабость себя. Так что когда влепила вам ту затрещину, это я не вас ударила, а себя, за то, что не поверила в любимого и, как результат, лишилась его навсегда.

Говорила она об этом где-то даже непринуждённо. Мало того, улыбка её была скорее открытой и грустной, а не вымученной и натянутой. Передо мной была девушка, которая приняла сложившееся положение дел. Пусть и не могла