Страна Арманьяк. Бастард - Башибузук Александр

М-да… Если за такое казнить, треть современных женщин можно извести не напрягаясь. В некоторой степени средневековое общество попрогрессивней будет…

Любовник Люсьены тоже должен был предстать перед народом на эшафоте и предстал, но уже в мертвом виде. Судя по обвинению, благополучно помер во время дознания.

Приговорили Люсьену к погребению живьем вместе с отравленным мужем. Тут же приклепали ее цепями к трупу супружника в гробу, заколотили крышку и увезли на кладбище.

Женщина, вполне миловидная пухлая блондинка средних лет, не сопротивлялась совсем, казалась полностью безучастной и даже глуповато улыбалась. Парадокс, однако. Потом уже мне Тук объяснил, что палачу, скорее всего, сунули родственники преступницы мзду или она сама подсуетилась, и он ее подпоил особым зельем, так что женщина совсем не осознавала, что с ней происходит.

Вот так… Очень удивляюсь, что в Средневековье еще есть преступность. При таких наказаниях мысль о противоправном должна исчезать еще в юном возрасте.

Любовника даже его собственная смерть не освободила от наказания. Труп оскопили, причем специальным инструментом в виде кривых ножниц, и потом ему срубили голову.

Все… Финита. Разгоряченная толпа, разочарованно ропща, стала расходиться. Бедный народец, возмущение его можно понять, развлечений-то никаких. Интересно, театры уже есть или нет?

Как я говорил, зрелище меня особо не впечатлило, но зато настроение испортилось. Скопление громадной толпы, жуткие рев и вонь, знаете ли, не способствуют хорошему настроению.

Но к обувщику мы все-таки попали, и я заказал то, что хотел. Правда, от туфель местного фасона отказался. Это какой-то кошмар, а не туфли. Длиннющие носы у некоторых особо дорогих экземпляров свидетельствовали о родовитости и богатстве носителя. Мне так мастер вообще предложил туфли с носами, привязывающимися к колену. Тихий ужас… у туфель подошва деревянная, и вдобавок они все на одну ногу. Среднюю… Таким понятием, как левая и правая нога, мастера пока не заморачиваются совсем.

Но пару ботфортов из очень качественной кастильской замши я себе заказал. Туку тоже.

Опять же их должны были доставить поутру в отель. Темпы, однако, у местных ремесленников… но я верю, что все будет сделано в точности по заказу и вовремя. За клиента, особенно богатого клиента, ремесленники тут будут бороться до последнего. Собственно, в чем проблема? Будут работать до утра — и всех делов. Мои деньги — ваша работа. Хлеб за ртом не бегает.

Дальше мне надоело шастать по городской грязище и вдыхать ароматы средневекового города, да и интерес пропал. Несмотря на то что городские церкви, в частности базилика Сен-Сернен и кафедральный собор Сент-Этьен, поражали красотой и величественностью.

Оживился я только в той части рынка, где торговали пряностями. Опрятней и чище там было, и пахло не в пример лучше. Правда, когда узнал цены, то чуть с лошади не упал. За мар черного перца наглые барселонские торговцы просили аж пять лиардов!

Торговали пряностями исключительно купцы из Барселоны. Почему так? А бог его знает, опять, наверное, какие-то цеховые заморочки. Как я успел узнать, торговля в Средневековье подчинялась массе правил и законов, за нарушение каковых головы урезали безжалостно. Да и внутрицеховые правила поражали своей суровостью. К примеру, число подмастерьев и учеников строго регламентировалось, считалось, что мастер большее число может обучать только с ущербом для своего производства, что недопустимо.

Или, к примеру, подмастерье, пока не станет мастером, не имел права жениться. А вот хрен его знает почему.

Пряности мы все-таки взяли. Две унции черного перца. Тук чуть в обморок не упал, а мне плевать. Так я желаю — и все тут. Люблю я острое. Шотландец, правда, все равно торговался, как еретик за спасение души, и цену таки чуток сбавил.

Зато сухие смеси местных трав шли почти за бесценок, чем я и воспользовался, накупив их изрядно.

На этом мне окончательно все надоело, и я отправился в гостиницу, оставив Тука докупать фураж для лошадей. Знаю, что опять станет сбивать цену, затягивая процесс покупки до бесконечности. Оно мне надо? Да и не дело благородному кабальеро столь низменным делом заниматься.

Поесть захотелось, винца попить и поразмышлять. В своей комнате завалился на кровать, вытребовав у хозяина досочку, покрытую воском, и стило, и стал придумывать себе герб и девиз, попутно прихлебывая молодое божанси и ожидая, пока мэтр Эммануил запечет для нас гуся и пару каплунов.

История с сеньорией Сегюр, которую я взял себе в титул, мне не нравилась все больше. Это была земля Арманьяков и в любом случае меня связывала с семейством. Без встреч с благородными сьорами не обойтись, не по пустыне едем, и кто-нибудь из них вполне может при упоминании моего титула связать меня с Арманьяками, поголовно находящимися в опале. Даже обязательно свяжет, так как знание геральдики и владетельных родов входит, чуть ли не в первую очередь, в обучение знати. Значит?

Значит, надо от сеньории Сегюр и всех опознавательных знаков, связанных с Арманьяками, избавиться безжалостно. Есть благовидный повод. Обет. Будет звучать примерно так.

— Я взял обет скрывать свой герб, цвета рода и основной титул и принять темные облачения до тех пор, пока собственной рукой не уничтожу сотню… нет, две сотни сарацин во исполнение торжества христианской веры, — торжественно и выспренно продекламировал я в потолок.

Слушай, а отлично звучит! Так, а теперь девиз на щит. Вернется Тук и тут же мне его намалюет.

Как там было у Вальтера Скотта… Рыцарь, лишенный наследства? Нет, мне это не подходит. Воспримут не так. Все, что связано с бастардством, долой однозначно.

Ага… Да что за хрень в голове вертится!

— Никто, кроме меня! — вдруг выпалил и понял, что попал в точку. — Так и напишем на черном фоне серебряными буквами по-латыни. А герб… А никакого. Черный фон с серебряной окантовкой — и все. Отлично будет смотреться. Доспех-то у меня исключительно вороненый.

Стоп… Я же заказал себе сине-черные шоссы… Надо будет и синенького в герб добавить. Значит… Значит, на синем фоне будет черный фигурный щит, на котором уже и будет надпись серебром. Полное рококо, до которого и не дожить мне.

— Да ты, батенька, просто монстр геральдических символов, — похвалил я себя, наградил бокалом вина и принялся придумывать имя.

А титла… Пусть так и будет — шевалье де… де… де… Знаний и воображения катастрофически не хватает… Шевалье де Розмарин… де Барбарис, де Хмели-Сунели… Вот млять…

Опять набулькал вина в бокал.

Шевалье де Карабас? Ну нет… Может, лучше по писателям пройтись? Шевалье де Голон, шевалье де Дюма? Шевалье де Мопассан. Полный бред!

Насколько я понимаю, титла отождествляется с владением земелькой. Есть, к примеру, земелька Вик-Фезанзаге. Вот мой папаня и был в дополнение к основному титулу этим виконтом де Вик-Фезанзаге. А земелькой можно при желании и отдельно стоящий хутор обозвать. Как проверишь, есть ли такая? Правильно — никак. Значит, я буду шевалье де Дрюон. Где-то я читал, что предки данного сочинителя получили титлу дворянскую от Наполеона Бонапарта… Или не они? Да какая разница. Хорошо звучит! Шевалье де Дрюон. Вполне по-французски. А имя оставим Жан.

Фу-у-ух… Придумал. Где там этот Эммануил хренов? Жрать хочу — не могу.

Вдруг внизу раздались оглушительный грохот, звон и пронзительные вопли хозяина. Мне даже на секунду показалось, что его проткнули вертелом, так истошно он вопил… Может, разбойники?

Втиснулся в ботфорты и, прихватив эспаду, слетел вниз, готовый спасать хозяина и расчленять злоумышленников…

Но увидел следующую картину.

Разбойников не было…

Хозяина никто вертелом не протыкал и вообще никаких увечий не наносил.

На полу в кухне валялся перевернутый шкаф и гора посуды.

Почтенный мэтр Эммануил, красный как рак, носился по кухне с присно упомянутым вертелом за щуплым чумазым пареньком. Мальчишка проявлял чудеса изворотливости и выскальзывал из рук мэтра как угорь. Хозяин же попыток не оставлял и, впустую полосуя воздух железякой, завывал как сирена.