Охота на хищника - Александр Геннадиевич Щёголев

В каморке не было ни окон, ни очага, ни скамей – только неподвижная фигура, накрытая багряным полотнищем. Указав на нее, ваятель молча кивнул, и графиня сдернула покров.

Вместо гладкого мрамора ее взгляду предстала землистая мертвая плоть, сухие волосы и стеклянные глаза.

«Что за насмешки? – хотела вскричать графиня. – Как ты посмел дурачить меня?»

На несуществующем лице того, кто стоял рядом, черной дырой прорезалась улыбка. Потом он приставил резец к подбородку гостьи и медленно, медленно провел первую линию, ослепительно алую линию на тонкой белой коже.

* * *

Она долго не выходила из душа, глядя, как струи воды сбегают по ее впалому животу и худеньким бедрам. Стекают в слив, загадочно бурлят и навсегда исчезают. Как хорошо, что они не красные.

Сон, из которого она с криком вырвалась в четыре утра, еще рыскал где-то поблизости. Но здесь, под защитой горячей воды, ее не найти. Сегодня все равно выходной. Можно стоять под душем хоть весь день. Или всю жизнь. Лишь бы больше не засыпать.

Кира закрыла кран, оперлась рукой о стену и на миг застыла, прислушиваясь к тишине. Сейчас ей хотелось бы, чтобы у нее и вправду была бабушка. Но во всей квартире не слышалось ни звука – только кап-кап-капли постукивали по эмали. В бледно-зеленом кафеле неясным пятном белело ее тело, разбитое на мелкие квадраты. Почти красивое. Для кого-то.

Потом она сидела у окна с остывающим чаем, кутаясь в плед, и смотрела на бесконечный дождь. Компьютер затаился в углу хищным зверем, но сегодня ему добычи не достанется. Никакой больше почты, а Вика может и позвонить. Если сильно надо. Сейчас важнее Стас.

В одиннадцать он действительно позвонил – и возбужденным голосом, заикаясь, отчитался, что после бессонной ночи нашел зацепку и сейчас устанавливает какую-то хитрую программу, с которой вычислить отправителя – раз плюнуть. Только достать ее сложновато, поэтому терпение и еще раз терпение. В его тоне Кире почудилась странная веселость, но своим оголенным нервам она сейчас не верила.

День тянулся, дождь хлестал все сильней, от чая и кофе у Киры уже болела голова и бурчало в желудке. Ни книжек, ни телевизора она себе позволить не могла – лучше быть настороже. Несколько раз ей мерещилось, что кто-то возится с замком, потом напугала взъерошенная ворона, слетевшая на карниз.

Может, Стас и прав, и когда-нибудь ей все это покажется смешным. Ну влюбился школьник какой-нибудь и щелкает из-за угла, тоже маньяк нашелся. Или Сидор с исторического – говорят, старикан за каждой юбкой гоняется, а на Киру он так неприятно посматривал в последнее время…

Нет, ей все равно будет не до смеха, но вот Вика просто обхохочется и назовет ее дурочкой. Как в детстве. Как всегда.

Ближе к шести серая хмарь за стеклом начала сгущаться, крыши соседних домов отступили за пелену дождя. Зажглись фонари, но их рыжие ореолы тлели сами по себе, ничуть не разгоняя мрак.

Вдруг к ним пришло нежданное подкрепление – вдали сверкнула молния, другая, третья, и вскоре город встречал запоздалую осеннюю грозу. Через улицу мигал пустыми окнами университетский фасад, небесный стробоскоп высвечивал его то слева, то справа, наделяя подобием жизни. Кира задернула шторы и села на диван, обхватив колени. Иногда ее донимала вечерами легкая дрожь, но сегодня трясло сильней обычного. Каждый раскат грома, для которого словно и не существовало пластиковых окон, отдавался по телу взрывной волной. Быть может, у ее двери уже стоит темный человек, смотрит в глазок и тяжело дышит. Может, он…

Заверещал мобильник. Кира не сразу попала пальцем в зеленую иконку.

– Ура! – завопил Стас безо всяких предисловий. – Готово! Все готово. То есть я разобрауся.

– Не кричи так, у меня голова болит. Ну и что там, что?

– Да ничего страшного, как я и думау. Наоборот, все очень-очень хорошо. Зря ты беспокоиуась, тебе даже понравится.

– Ты нашел его? Кто он?

У Киры вспотели ладони, телефон грозил выскользнуть из рук.

– О, он очень хитрый, – радостно сообщил Стас. – Но безобидный. Правда, я бы сказау, большой озорник. И я его даже знаю. А скоро узнаю еще уучше.

– Ну хватит уже темнить! Как ты не понимаешь, я же психую! Кто он?

– По телефону не объяснишь, в Сети тоже. Мне надо кое-что тебе показать. Приезжай.

Она раскрыла рот, потом закрыла. За окном снова полыхнуло.

– К-как это – «приезжай»?

– Ну вот так, приезжай, и все. Не пожалеешь. Честное суово, по-другому не поуучится. Я ведь не домой тебя зову, у меня тут комп прямо в дежурке. Конечно, я и сам бы мог к тебе, но у тебя же бабушка. А у меня дежурство.

– Да ты хоть за окно смотрел? Там же гроза!

– Ага, гроза, – сказал он, и Кира словно воочию увидела, как по лицу его от уха до уха расползается улыбка. – И дождь весь день. Но я, пока занимауся всеми этими деуами, тоже до нитки промок, и ничего. Такси возьми.

– Я думала, ты весь день за компьютером сидел.

– Не только. Пришуось съездить кое-куда. Зато теперь поуный порядок. Ну давай, приезжай. Неужели тебе не интересно, кто над тобой подшутиу?

– Так это розыгрыш?

– Сто пудов. Хотя, может, разыгрывали и не тебя.

– А кого?

Тьма снаружи прижалась к окнам черной мордой, давила лапами на стекло.

– Все, ни суова больше. Такси я тебе опуачу. Позвони, как выедешь. Встречу у входа в парк.

Несколько мгновений Кира сидела, тупо слушая короткие гудки. Потом встала и начала собираться.

Стас еще никогда не был при ней таким – лаконичным, прямым, уверенным в себе. Но если он говорит, что разобрался, так оно и есть. Врать у него никогда не получалось, даже по телефону.

Пока она вызывала такси, одевалась и рисовала брови, тревожный холодок в груди потихоньку рассасывался, но до конца так и не растаял – засел ледяной горошинкой где-то возле сердца. Дверь квартиры никак не хотела открываться, не отпускала ее. Но к лифту Кира выходила уже почти без опаски. Таксист – дородный рыжеусый дядька – тоже оказался совсем не страшным. Едва завидев ее, он с неожиданным проворством выскользнул под ливень, обежал автомобиль и распахнул дверцу. Кире это понравилось. Прежде ей доводилось ездить на такси только в компании Вики, забившись в угол, пока сестра болтала с водителем.

Толстяк, похоже, радовался грозе – всю дорогу балагурил, травил байки из армейской юности и распевал Кинчева. С ним было легко забыть, куда и зачем они едут, но через