Пробуждение: магическая печать (СИ) - Unknown

-- Тогда тебе стоит взять в репетиторы к Альгадо, -- пошутил Макс и тут же притих под её грозным взглядом.

-- В лекциях Феликса куча ошибок, -- заметила она. -- К тому же, всегда есть разница между тем, как читает лектор и тем, как эту информацию воспринимает мозг слушателя.

-- И, -- не понимал Сэм.

-- Эмма хочет сказать, -- помог Макс, -- что, занимаясь с Феликсом, она усваивает новую информацию через призму его собственного восприятия, которое несколько обедняет полноту знаний.

Вид застывшего с чашкой у рта Сэма рассмешил их.

-- А мне кажется, -- заметила Кари, -- Макс абсолютно прав!

Новый, троекратный взрыв смеха.

-- Кажется, сумасшествие -- это заразно, -- невозмутимым голосом сообщил ей Алек.

На очередной волне хохота в гостиную спустилась Джессика. Она уже привела себя в порядок после работы и облачилась в легкий махровый халат, насыщенно-голубого цвета и такие же пушистые тапочки. Женщина спустилась и заняла свое место за столом, где для неё уже был налит жасминовый чай.

-- Спасибо! -- поблагодарила она Макса, и отхлебнула глоток, -- мой любимый аромат! Так что тут у вас за обсуждение, семья? -- спросила она, и от чего то, все сидящие за столом почувствовали приятное, согревающее тепло в груди.

Это было так естественно и столь приятно одновременно, что казалось -- они и правда, одна семья. Джессика глянула на детей: они мирно играли посреди их уютной гостиной. Кари просто светилась от удовольствия. Вместе с Алеком они проводили все дни напролет. И, то ли это сказывалось их общение, то ли воздух поместья имел такое воздействие на детский организм, но она точно могла сказать, что с тех пор, как они переехали в "Пятый луч", её маленькая дочь ни разу не задыхалась в приступе кашля, преследовавшего её с тех пор как погиб отец. Врачи диагностировали начальную стадию астмы, заметив, что приступы провоцирует нестабильное душевное состояние девочки. Но разве такое возможно? Раньше она не верила в психосоматику, считая это модным веянием медицины. Но сейчас её убеждения пошатнулись. Наблюдая за детьми, Джессика улыбалась мысли, что эти двое словно родные брат и сестра.

Мысль, блуждавшая в мозгу женщины уже несколько дней, обрела устойчивые черты, и заставила её осознать один важный факт -- она обрадовалась тому, что эта погода воспрепятствовала отбытию мальчика из поместья. Она видела, как играют дети, видела, как оберегает её старшую дочь Макс. Он был хорошим и умным парнем, а мальчик старался во всем брать с него пример. Еще одним, пожалуй, не менее значимым индикатором в пользу решения была безошибочная интуиция Сэма, который безоговорочно доверял Максу. Сама она чувствовала то же самое. Поэтому, когда сейчас, спускаясь вниз, она увидела всех пятерых вместе и ощутила давно не посещавшее её чувство умиротворения и счастья, мысли сами собой оформились в слова.

-- Я хочу взять Алека под свою опеку, -- произнесла она, отпив очередной глоток.

Повисла тишина. Эмма посмотрела на мать, затем на Макса и на Сэма. Оба мужчины, одинаково парализованные, смотрели на Джессику широко распахнув глаза. Недоверие, смешанное с радостью и благодарностью читалось на лице парня. Эти эмоции попеременно еще не раз тронули его мимику, прежде чем он решился спросить:

-- Миссис Керн, -- от волнения в горле пересохло, -- вы уверены?

Джессика поставила пустую чашку на стол и посмотрела ему в глаза.

-- Я абсолютно точно, наверняка и полностью уверена в том, что сейчас сказала. Я хочу, чтобы Алек остался жить в поместье, хочу, чтобы он рос рядом со своим страшим братом, хочу заботиться о нем так же, как забочусь о Кари. И, я хочу, чтобы ты сейчас же перестал смотреть на меня как на инопланетянку, потому что то, что я хочу сделать продиктовано вполне человеческой чертой.

-- Мам, ты, правда, -- начала Эмма, -- правда собираешься взять Ала под опеку?

-- Официально? -- уточнил Сэм.

Макс молчал. Джессика обвела их взглядом и с досадой почесала лоб.

-- М-да, -- произнесла она, -- если вы так реагируете, мне даже страшно подумать, как воспримут мои слова органы опеки и иже с ними.

-- Так вы действительно серьезно? -- все еще не верил Макс.

-- Сваровский! -- женщина подняла правую ладонь, словно собираясь принести клятву на суде. -- Может мне еще и библию принести?

Выражение лица матери, и этот момент заставили Эмму рассмеяться, а за ней и Сэм расплылся в улыбке. Подскочив к Джессике, Макс поднял её и закружил вместе со стулом.

-- Думаешь, у нас есть иммунитет? -- спросила Кари, наблюдая эту картину.

-- Надеюсь, -- серьезно ответил Алек. -- Ведь должен же быть в семье хоть кто-нибудь нормальный! Верно, Мармеладка?

Маленький ежик, свернувшийся в сплошной колючий клубок, медленно расслабился, позволив детям пощекотать свой живот.

***

Артур Альгадо Шорс сидел на мягком кожаном диване в кабинете ректора. Он имел четкое намерение поговорить с Соболевым. Цель разговора и главная идея, зародившаяся у него в голове еще неделю назад, складывались в одно простое предложение: "Перевод Эммы Керн на физико-математический факультет".

В тот самый день, когда она вошла в его аудиторию, такая растерянная, он понял, что пропал. В его голове пронеслись миллиарды миллионов мыслей и рассыпались в сознании яркими искрами. Он заметил её еще в первый миг, когда поднялся на борт авиалайнера в Праге; в Чехию он летал на симпозиум физиков среди стран Европы. Первое, что бросилось ему в глаза тогда -- Леони помогает трем женщинам найти свои места и устроиться. Затем Мартин ушел, а он пошел следом по проходу. Оказавшись рядом с ними, Артур взглянул на рыжеволосую женщину -- она что-то говорила маленькой, совсем не похожей на неё девочке.

Тогда он впервые увидел её. "Эмма, -- Артур улыбнулся". Он помнил -- она сидела у иллюминатора и со скучающим видом наматывала свой каштаново-солнечный локон на палец левой руки. Женщина -- её мать, и определить это было проще, потому что в отличие от малышки, Эмма была очень на неё похожа, -- обратилась к ней и девушка улыбнулась. Артур помнил, что в тот миг он провалился в воздушную яму. И это бы ничего, вот только самолет все еще стоял без движения на твердой поверхности взлетной полосы. Он сел рядом с Леони и узнал, что эти трое -- родные Сэмуэля Вайдмана, и они будут работать в академии.

Декан физико-математического факультета поднялся и подошел к окну. Дождь все еще изливался на землю. Он не любил такую погоду. Здесь, в поместье, она достала его за годы обучения, и сейчас, продолжала радовать уже в качестве преподавателя. Ему было интересно, что делает Эмма во время дождя. Он испытывал некоторое чувство зависти к молодому, и не обремененному обязанностями, Сваровскому: парень мог общаться с девушкой, не переживая за свой статус и мнение окружающих. Встречались ли они, или просто дружили, он не знал. Только, каждый раз, когда он видел их вместе, внутри просыпалось неведомое доселе чувство, и имя ему -- ревность.