Вершина Крыма. Крым в русской истории и крымская самоидентификация России. От античности до наших дней - Юлия Черняховская

Все значимые на тот момент страны Европы можно было разделить на три группы:

• первая – побежденная сорок лет назад Франция, которую императорская власть России по определению рассматривала как неспособную на противостояние ей. И неоднократно разгромленная Турция – которая выглядела явным анахронизмом к середине XIX столетия, не имела ни экономического, ни смыслового обоснования своего существования. И рассматривалась, как объект для демонтажа и раздела;

• вторая – Австрия и Пруссия. Страны, которые Николай Первый считал и союзниками по войне с революционной Францией, и союзниками по Священному союзу, а их монархов – обязанными ему сохранением своих тронов в недавней революции 1848 года в Европе;

• Англия, которую он рассматривал как единственную относительно сопоставимую с Россией державу, но с одной стороны – не имеющую сильной сухопутной армии, с другой – со своей стороны заинтересованную в разделе «Турецкого наследства».

Расчеты Николая Первого были абсолютно разумны и основывались на учете реальных национальных интересов партнеров:

• Англия была действительно заинтересована в присоединении к своей колониальной империи Египта;

• Франция объективно была заинтересована в союзе с Россией для совместного противостояния Англии как на континенте, так и за морем – учитывая возможности союзного объединения своих флотов против доминировавшего в океане британского флота;

• Австрия была вечным противником Турции и была заинтересована в контроле за рядом ее балканских территорий;

• Пруссия не имела непосредственных интересов на Балканах, но была заинтересована в союзе с Россией в континентальном противостоянии с конкурентами – Австрией и Францией, и в любом случае не могла позволить себе войну с Россией и в целом исходила из доктрины лояльных отношений с ней. Причем она ничего не теряла при разделе Турции.

Все это было абсолютно резонно и обоснованно. Более того – спустя годы названные страны поставят своей задачей реализацию именно этих своих национальных интересов.

В 1882 году Англия установит полный контроль над Египтом и оккупирует его, при фиктивном сохранении турецкого суверенитета.

После победы над Россией в Крымской кампании Франция станет союзником России.

После восстания 1875–1877 гг. Австрия по факту займет, а в 1908 году аннексирует турецкие области Боснию и Герцеговину.

Германия после 1871 года установит тесный союз с Россией, признав его приоритетным направлением своей политики.

Но все это – произойдет потом, позже, хотя Николай Первый понимал эти интересы названных стран как существенные уже в канун Крымской войны.

Тогда, в середине 1850-х гг., элиты ведущих стран если и осознавали эти интересы – более важным сочли не допустить усиления России и добиться ее возможного ослабления. И все в той или иной форме выступили против нее, поддержав Турцию.

Речь с одной стороны шла о предательстве союзника, которому они во многом были обязаны своим устойчивым положением в европейской политике.

Но с другой – о предательстве своих собственных национальных интересов – предательстве самих себя, совершаемом только из стремления не допустить удовлетворения интересов России.

В середине XIX в. во главе министерства иностранных дел России стоял К. В. Нессельроде.

Николай I предпочитал жесткие, ультимативные методы ведения дипломатии. Он с одной стороны был верен принципам Тройственного Союза и видел свою цивилизвационную миссию в защите монархии в Европе. В условиях повсеместных народных волнений и революций такой подход обозначил его непопулярность среди новых европейских правительств. С другой стороны, видел себя «устроителем» европейского мира, что привело к ряду вмешательств России во внутренние дела европейских государств во второй четверти XIX века.

Усиление позиций России в Европе и ряд дипломатических просчетов Николя I привели к тому, что европейские державы стали рассматривать Россию как угрозу европейской цивилизации.

В 1853 году Николай I предложил Великобритании разделить владения ослабевшей после ряда войн Турции.

Сделано это было 9 января на вечере у великой княгини Елены Павловны в разговоре с представлявшим Англию Гамильтоном Сеймуром. Турецкую империю он обозначил как «больного человека» и продолжил: «Теперь хочу говорить с вами как друг и джентльмен. Если нам удастся прийти к соглашению – мне и Англии – остальное мне не важно, мне безразлично, что делают или сделают другие. Итак, говоря откровенно, я вам прямо заявляю, что если Англия думает в близком будущем водвориться в Константинополе, то я этого не позволю. Я не приписываю вам этих намерений, но в подобных случаях прердпочтительнее говорить ясно. Со своей стороны, я равным образом расположен принять обязательство не водворяться там, разумеется, в качестве собственника; в качестве временного охранителя – дело другое. Может случиться, что обстоятельства принудят меня занять Константинополь, если ничего не окажется предусмотренным, если нужно будет все предоставить случаю. Ни русские, ни англичане, ни французы не завладеют Константинополем. Точно так же не получит его и Греция. Я никогда не допущу до этого». Далее он предложил: «Пусть Молдавия, Валахия, Сербия, Болгария поступят под протекторат России. Что касается Египта, то я вполне понимаю важное значение этой территории для Англии. Тут я могу только сказать, что, если при распределении оттоманского наследства после падения империи вы овладеете Египтом, то у меня не будет возражений против этого. То же самое я скажу и о. Кандии (о-в Крит. – Прим. авт.). Этот остров, может быть, подходит вам, и я не вижу, почему ему не стать английским владением».

Впоследствии состоялось еще три разговора Николая с Сеймуром – 14 января, 20 февраля и 21 февраля 1853 г.

Делая подобное предложение Англии, Николай рассчитывал на теплое отношение к нему английской королевы Виктории. При этом он слабо представлял себе суть английской конституционной монархии, и то, что ответ ему будет дан не королевой, а статс-секретарем по иностранным делам лордом Джоном Расселом. Ответ был полностью отрицательным. Лорд Рассел заявлял, что не видит никаких причин предсказывать падение Турции и не считает возможным заключать какие-либо соглашения относительно Турции. Кроме того он не желает рассматривать возможность даже временного перехода Константинополя в руки Николая. Заканчивалось послание замечанием, что Австрия и Франция также подозрительно отнесутся к подобному предложению.

Николай как раз и допустил ошибку, сбросив со счетов эти две державы. Он рассчитывал, что Австрия поддержит любое решение России, а Франция еще слишком слаба после событий 1848–1851 гг.

Ошибка императора во многом объясняется тем, что его послы – Киселев в Париже, Бруннов в Лондоне, Мейендорф в Вене, Будберг в Берлине и сам канцлер Нессельроде не освещали в своих докладах реальное положение дел, опасаясь потерять свои должности. Князь Ливен дословно говорил Андрею Розену: «Чтобы я сказал это императору?! Но ведь я не дурак! Если бы я захотел говорить ему правду, он бы меня вышвырнул за дверь, а больше ничего бы из этого не вышло».

Тем не менее, между Николаем и Луи-Наполеоном случались конфликты. Начались они в 1850 г. с распри из-за «святых мест», продолжались и усиливались в 1851 г., слегка затихли в начале и середине 1852 г., но к концу 1852 – началу 1853 г. обострились с новой силой.

Луи-Наполеон требовал от Турции признания подтвержденных еще в 1740 г. прав и преимуществ католической церкви в храмах Иерусалима и Вифлеема. За этим требованием последовал протест русских дипломатов в Константинополе, требовавших признания первенства православной церкви на основании Кючук-Кайнарджийского мира.

Впоследствии министр иностранных дел Наполеона III Друэн де Люив так обозначил истинные цели обоих держав: «Вопрос о святых местах и все, что к нему относится, не имеет никакого действительного значения для Франции. Весь этот восточный вопрос, возбуждающий столько шума, послужил императорскому правительству лишь средством расстроить континентальный союз, который в течение почти полувека парализовал Францию. Наконец, представилась возможность посеять раздор в могущественной коалиции, и император Наполеон ухватился за это обеими руками». Наполеон III искал повод отколоть Англию и Австрию от России, Николаю же нужен был предлог, чтобы начать войну с Турцией.

Не рассчитывая, что европейские державы поддержат Англию, он решился начать войну с Турцией, в истории получившую название Крымской, или Восточной войны.

Первая атака на Турцию была дипломатической. А. С. Меншикову предписывалось снарядить военный линейный корабль и большую свиту и направиться в Константинополь для предъявления ультимативных требований султану.